В прокат выходят «Опасные секреты» (Official Secrets) Гэвина Худа — тягучая шпионская драма о том, что предавать родину иногда бывает полезно. Рассказывает Юлия Шагельман.
В 2006 году южноафриканский режиссер Гэвин Худ получил «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке: его была удостоена картина «Цоци» — жесткая социальная драма о блеске и нищете (в основном, конечно, нищете) Йоханнесбурга. После этого он прошел стандартный голливудский путь постановщика-гастарбайтера: сначала опять серьезная драма, но уже со звездами вроде Мэрил Стрип, Алана Аркина, Джейка Джилленхола и Риз Уизерспун («Версия», 2007), потом ему доверили кусок популярной франшизы («Люди Икс: Начало. Росомаха», 2009), провалившийся в прокате, потом были попытки обрести себя на телевидении и возвращение в массовое кино (young adult фантастика «Игра Эндера», 2013) — снова с печальным финансовым результатом. С тех пор Худ обосновался в Великобритании и принялся за актуальные политические высказывания при содействии всего актерского цвета островного кинематографа. В 2015 году в его картине «Всевидящее око» Хелен Миррен в роли настоящего полковника сомневалась, стоит ли бомбить террористов, если при этом прольется слезинка ребенка. В новом фильме Кира Найтли играет сотрудницу разведки, выбирающую, кому она на самом деле служит — британскому правительству или британскому народу.
В основу «Опасных секретов» легла реальная история Кэтрин Ган, работавшей в Центре правительственной связи (ЦПС). На службе она переводит с китайского секретные переговоры, подслушанные по заданию МИДа и тому подобных серьезных организаций, а по утрам и вечерам кричит на телевизор, в котором Тони Блэр на голубом глазу врет нации о наличии у Саддама Хусейна оружия массового поражения (дело происходит в 2003 году). Но в отличие от рядового обывателя, у Кэтрин появляется возможность выразить свое отношение к планам США и Великобритании начать войну с Ираком не только разговорами с телеэкраном и мирными демонстрациями протеста. В ее руки попадает памятка американского Агентства национальной безопасности о сборе компромата на членов Совета Безопасности ООН с целью принудить их голосовать за войну. Помучившись для порядка сомнениями, Кэтрин передает этот документ своей знакомой диссидентке, та — журналистке, участвующей в антивоенном движении, а та — в редакцию газеты Observer, где молодой и амбициозный журналист Мартин Брайт (Мэтт Смит) только и ждет возможности написать сенсационный материал.
В ЦПС, конечно, знают, что документ настоящий, и ищут, кто же слил его в прессу. Кэтрин, снова помучившись сомнениями, во всем сознается. Теперь отважной переводчице грозит обвинение в измене родине, а ее мужу (Адам Бакри), оказавшемуся по несчастливому совпадению турецким курдом,— депортация. И самое обидное — война с Ираком все равно начинается.
Малочисленные события неспешной докудрамы размазаны по щедрому, почти двухчасовому хронометражу. Связывать их, по идее, должны психологическое напряжение и переживания за судьбу главной героини, однако ее метания между долгом человека и гражданина, жены и госслужащей (все эти ипостаси Найтли изображает примерно одинаково, решительно выдвигая вперед челюсть) не слишком интересны даже авторам фильма. Оживляются они, только оставив Кэтрин в покое и перейдя на территорию кино о журналистских расследованиях,— здесь режиссер явно вдохновлялся как классикой жанра вроде «Всей президентской рати» (1976), так и недавним оскароносным «В центре внимания» (2015) и собравшим охапку номинаций, но до наград не добравшимся «Секретным досье» (2017).
Впрочем, сюжет с публикацией создатели тоже быстро бросают, снова переключив жанр — на этот раз на судебную драму. Журналистов-идеалистов сменяют юристы-идеалисты, твердо намеренные спасти Кэтрин от государственной машины, и на экране появляется еще несколько известных актеров, например Рэйф Файнс и Индира Варма, которым решительно нечего играть. Последней, чтобы как-то оправдать свое присутствие, приходится даже подержать сумочку героини, насчет которой вновь вспомнили, что она главная. К этому моменту интрига умирает окончательно, и спасти ее не способна даже пафосная речь адвоката, не говоря уже о кадрах хроники (оказывается, что реальная Кэтрин на Киру Найтли была совсем не похожа) и сухих статистических фактах, которые, по обычаю таких фильмов, завершают историю, чтобы придать ей веса. Впрочем, финальное торжество правосудия и гражданского общества, конечно, радует, хотя дождаться его, равно как и в жизни, не каждому по силам.
Юлия Шагельман
