Еду в метро на эскалаторе и слышу: «… они могут представлять реальную опасность».
«Реальную» — слово это режет мне ухо ещё с шестого класса.
После урока я подошёл к учительнице истории (она ко мне очень хорошо относилась, всегда ставила мне пятёрки, когда я отвечал) и спросил её: «В Париже была построена гигантская виселица на 50 человек. Реально?»
Я часто к ней подходил с подобными глуповатыми мальчишескими вопросами, обычно она с улыбкой на них отвечала, но на последнем моём слове, как будто я сказал что-то неприличное, она разочарованно ответила: «Да, реально». И на это «реально» был особый нажим, укор. И мне вдруг стало стыдно.
Больше это слово я старался не произносить, к нему выработалась неприязнь. «А чё, реально, чё», — сразу рисовался в голове образ чоткого пацана.
И даже приятный, бархатистый дикторский голос эту «реальную опасность» не спас. Всё равно резануло слово.
Своими переживаниями я недавно поделился со знакомой девочкой, которая поступала в аспирантуру на кафедру русского языка и стилистики:
- Ну не русское совсем это слово — «реально»! Ведь есть же другие слова: действительно, на самом деле...
- Скоро все слова заменят эмоджи, — прервала меня девочка, — так что не парься. Реально.
