Французский кинодокументалист и скрипач Брюно Монсенжон приехал в Россию, чтобы представить в Москве, Красноярске и Новосибирске свой фильм «Мстислав Ростропович. Непокоренный смычок», европейская премьера которого прошла на европейском телеканале «ARTE». Всего же Монсенжоном снято около сотни фильмов о музыке и ее героях, в том числе нашумевшие ленты о Святославе Рихтере, Геннадии Рождественском, Давиде Ойстрахе, Иегуди Менухине, Гленне Гульде, квартете Альбана Берга... И этот ряд, надо полагать, продолжится, в том числе новыми работами о русских музыкантах.
Нынешняя премьера состоялась в Центре оперного пения Галины Вишневской, супруги Ростроповича, что, конечно, для Брюноважно и ценно. Хотя гость не скрыл, что его удивил формат закрытого показа, словно бы в России фильм ждали не только с интересом, но и с какой-то опаской.
— В Париже, — рассказывает он, — мы даже должны были взять второй зал, так много пришло народа. В Харькове, Минске, Варшаве фильм тоже встретили очень хорошо. И уже запланирована премьера в Швеции.
Маэстро, кстати, прекрасно говорит по-русски — выучил язык по настоятельному совету одного из своих героев, Давида Ойстраха. Первая мысль о фильме про Ростроповича, вспоминает он, появилась, когда тот привез ему огромную сумку видеоматериалов. К сожалению, большинство их оказались очень плохого качества и не имели четкой атрибуции (т. е. без указания времени и авторства съемки). Но они разожгли азарт, и под конец этой, как выразился Брюно, «не сухой» ночи, около пяти утра он спросил Мстислава Леопольдовича: «Вы, может быть, хотели, чтобы мы сделали фильм вместе?». «Нет-нет, потом-потом, после смерти!», — был тогда ответ.
Однако спустя две недели Галина Павловна Вишневская очень жестко сказала Монсенжону: «Ты дурак (на самом деле, уточняет Брюно, она употребила еще более крепкое словечко), снимать надо сейчас!»
Попытка была предпринята, но работа шла непросто, и в один момент между Брюно и Славой даже случился конфликт:
— Я объяснил, что нам будет нужно вместе поработать в течение 12 часов. Слава согласился, мы определили дату. Я очень много перед этим размышлял над рисунком кадра, репетировал с дублером — молодым виолончелистом — каждый эпизод. Слава, как и было оговорено, приехал в студию, но с друзьями, журналистами и не был расположен к серьезной работе. Моему разочарованию не было границ... Но потом, когда я работал над фильмом об Ойстрахе, мы снова стали часто видеться и, конечно, помирились. Долго обижаться на Славу было невозможно.
Друзьями в полном смысле, откровенно признается Монсенжон, они так и не стали. И в этом — тоже штрих к портрету Ростроповича:
— Он всегда держался со мной очень тепло, говорил: «Солнышко мое». Только много позже я узнал, что так он обращался ко всем.
А еще, познакомившись впоследствии с дочерьми Ростроповича Ольгой и Еленой, Монсенжон узнал от них, что Мстислав Леопольдович тогда был расстроен этой ситуацией. Тем не менее, считает кинематографист, инстинкт гения не обманул феноменального музыканта, ив глубине души он понимал, что посмертный фильм получится намного интереснее.
Монсенжон рассказывает, что, когда нужный материал был полностью собран и отснят, понадобилось еще полгода работы. И по признанию Брюно, это был для него пик страшного стресса, отчаяния на грани суицида...
Спрашиваю собеседника — не вызвало ли общение с Ростроповичем и Вишневской желания сделать также фильм о Галине Павловне? И слышу удививший ответ:
— Признаюсь, я не люблю оперу. Моцарт, Вагнер, Дебюсси, Мусоргский или Чайковский — это, конечно, интересно, но итальянская опера для меня очень примитивна. Но, конечно, есть певцы, перед которыми я преклоняюсь. В первую очередь, это Юлия Варади, которую считаю лучшей певицей XX века. Хотя ее имя известно только в оперных кругах, она абсолютно уникальная исполнительница, которая пожертвовала собой ради мужа — гениального баритона Фишера-Дискау. Также, как Виктория Постникова пожертвовала карьерой ради Геннадия Рождественского, великого дирижера. Будучи, по моему убеждению, самой яркой пианисткой нашего времени.
Разумеется, наш разговор коснулся и других великих музыкантов, с которыми посчастливилось иметь дело Монсенжону. Особо любимым человеком для него стал скрипач Иегуди Менухин:
— Феноменальная, божественная фигура. Он ушел 19 лет назад, а мне до сих пор очень больно, что его нет в живых. Он еще столько мог сделать!
Особняком стоит для Монсенжона личность Гленна Гульда—великого канадского пианиста, непревзойденного исполнителя Баха. 10 минут общения с ним были способны снять самую тяжелую депрессию. Брюно уверяет, что и сегодня имеет с музыкантом контакт, передает ему свои мысли и получает ответные, поскольку у того «не было тела, это был чистый дух».
—Я ненавижу телевидение с его жестким форматом и рекламными паузами, с его вечным условием: 59 минут и не секундой больше, — признается Монсенжон. — Мой фильм «Рихтер непокоренный» шел в эфире три часа! Хотя Рихтер не был среди моих самых близких друзей и кумиров, но это величайшая личность, через судьбу которой для меня раскрывалась и тема России.
Мой финальный вопрос традиционен — о новых работах.
— Сейчас пишу сценарий о немецком дирижере Карлосе Клайбере. И еще мечтаю снять фильм о выдающемся пианисте Григории Соколове. Хотя, понимаю, это будет очень сложно, несмотря на то что мы давно поддерживаем дружеские отношения. Дискутируем о музыке, кино, книгах, фильмах, самолетах, винах Бордо... Но едва я завожу разговор о фильме, он ускользает. А, я чувствую, что нашел кинематографический ход — фильм в стиле Тарковского. Мне неинтересна конкретика биографии даже самого удивительного человека, я стремлюсь к масштабному высказыванию.
