Аркадий Арканов в свои 74 года чувствует себя лучше, чем многие его сверстники. Из крепких напитков предпочитает водку, не утратил интерес к женскому полу, но при этом еще и много работает.
Он был врачом и лечил людей, ездил корреспондентом по Вьетнаму, женился и растил сыновей, дружил с великими, писал книги, вел телепередачи, смешил людей, зарабатывал деньги и проигрывал их…
Искра азарта
— Аркадий Михалыч! Расскажите, почему вы так сохранились. Какие можете дать советы? Может, вы вообще расскажете, как жить?
— Я сейчас приступаю к книге, которая будет составлена по тому же принципу, по какому шахматисты разбирают партию. Вот начало, дебют, тут на двенадцатом ходу я сделал ошибку, а если б пошел так, то все б пошло
— А вот сравните времена те и эти.
— Конечно, с точки зрения формальной сравнивать пока очень трудно. Тогда действительно имела место магия страха, которая оказывала сильное влияние на людей. Сегодня нет такого жуткого общего страха и давления, нет страшного слова «партия». Но цензура — есть. Просто тогда она была откровенная, а теперь более скрытая…
— Рояль в кустах. Я думал, это народное выражение или Грибоедова, или Гоголя. А оказывается, это ваша фраза!
— Это мы с Гришей Гориным придумали. В
— За это можно дать медаль. Медаль в кустах.
— Нам давали призы только в Болгарии. Так эта книга начинается с фразы: «Я уже достиг такого возраста, что все чаще вспоминаю свою старость».
— Я когда шел к вам, терзала печаль оттого, что мне скоро полтинник. А теперь даже
— Так-так… Это 1983 год. Что было? В этом году у меня вышел первый самостоятельный сборник. Я был горд этим. Тогда же в Париже вышел сборник моих новелл на французском языке, он назывался «Истинная ложь». Что еще? Это был очень безоблачный период… Но не в материальном плане. Благосостояния, как его сегодня понимают, у меня никогда не было.
— Но по тем меркам вы нормально жили?
— По тем? Я тогда развелся и разменял трехкомнатную квартиру: двушку отдал Васе и его маме, а сам поселился в однокомнатной. После выхода книги во Франции я на гонорар — на сертификаты — купил «Жигули» и отдал сыну.
Я вообще не думал о возрасте тогда, да и сейчас не думаю. Когда мне было семьдесят, один авторитетный милицейский чин из моих друзей…
— Авторитетный — значит «оборотень»?
— Нет, не в этом смысле. Он говорит: «Хочешь, мы тебе паспорт поменяем? Поставим тебе шестьдесят лет или даже пятьдесят пять». Я отказался — ведь будут говорить, что по паспорту мне пятьдесят пять, а выгляжу я на семьдесят. Никого ж не обманешь.
Главное не то, сколько тебе лет, а другое: искра азарта. Пока она не погасла, ты не старик!
— Что такое талант?
— Я как врач по образованию скажу: талант, гений — это все шизофрения. Но не та, с какой укладывают в клинику, а другая, которая идет на пользу.
Казино
— Ваш роман «Рукописи возвращаются» — знаменитая книга про глубоко советский быт. С тех пор жизнь изменилась…
— Да, с тех пор прошло много времени, этот романчик был напечатан в 1986 году. Недавно один из знакомых сказал: «Это же была культовая вещь, сделай продолжение!» И я его написал по принципу «двадцать лет спустя». Полный текст назвал «Джек-пот подкрался незаметно». Самое интересное: люди, которые не знают, что такое джек-пот, думают, что это
— Название книжки очень не случайное. Вы серьезно играете?
— Я люблю процесс, но игрок я несерьезный. Я люблю играть, но играю очень осторожно. У меня своя методика… Сам я не лудоман, но знаю, как излечить от лудомании.
— Ну и как?
— Когда вы выиграли
СRYSTALинская
— Недавно по ТВ прошел очень тонкий сюжет про вашу первую жену, Майю Кристалинскую. Вы так тепло про нее рассказывали.
— Она была удивительно талантливым и одаренным человеком. При том, что не имела никакого музыкального образования.
— В отличие от вас.
— А что у меня? Два класса музыкальной школы по классу виолончели.
— Вы с ней недолго прожили.
— Полгода. А потом расстались. Без ссор. И сохранили хорошие отношения.
— Говорили, что вы на ней женились на спор.
— На спор? Это не было спором… Я услышал, как она поет… Она пела великолепно. Я на нее запал. И мой друг Юрий Кадашевич, он не даст соврать, говорит: «Аркан, а слабо тебе жениться на ней?» — «Не слабо». И так случайно получилось, что мы познакомились, и я на второй день сделал ей предложение.
— Со мной такое тоже бывало… Два раза.
— И она согласилась. Это был
— У вас осталось чувство, что это трагедия всей жизни?
— Нет. Ошибка не была трагической. Я был тогда никем, и она никем.
— Кто был никем, тот станет всем.
— Потом она стала великой певицей. Она с самого начала подавала надежды, я был рад ее успеху. Она его заслуживала.
Медицина
— Аркадий Михалыч! Вы были врачом. Вы сейчас могли бы кого-нибудь вылечить?
— Нет-нет. Диагноз поставить могу, у нас в первом меде была очень сильная система диагностики —
— У вас есть свое кладбище, как у всякого врача? Залечили кого насмерть?
— Нет, но был свидетелем. Я проходил практику в больнице. У меня был больной с язвой желудка, архитектор известный. Человека вроде вылечили, и он должен был выписаться в одиннадцать утра. Его пришли забирать родственники, они принесли цветы и две корзины яблок, чтоб отблагодарить медиков. И тут дежурная сестра зовет меня к больному. Я подбегаю, смотрю на него и понимаю, что тяжелейшее желудочное кровотечение.
— Как вы это поняли?
— Ну, глаза закатились, пульс никакой… Я держу его за руку и, чтоб пробиться к сознанию, говорю: «Вы слышите меня, вы слышите? Как меня зовут?» Он сказал, очень тихо: «Аркадий Михайлович». Это были его последние слова. Врач мне говорит: «Идите и сообщите эту весть родственникам».
— А корректно было посылать практиканта?
— Да. Пусть знает — это же медицина… Ну, я пошел и сказал. Этого я никогда не забуду…
— Вы пошли в медицину спасать человечество или это был верный кусок хлеба?
— Ни то ни другое. Я в восьмом классе увлекся Павловым — рефлексы, собаки, в таком духе. И по наивности не предполагал, что для этого надо идти в мед, хотя проблемы не было: я закончил школу с медалью. Но один мой друг меня сбил, и я пошел с ним поступать в геологоразведочный.
— С гитарой, типа, у костра.
— Тогда все только начиналось! Я отдал документы, но меня мандатная комиссия…
— …по пятой.
— …и я еле успел подать заявление в мед, в последний день, 31 июля 1951 года.
— Вы были близки к серьезному делу — «делу врачей»?
— Я его познал в
— А вы лично клеймили?
— Я — нет. Даю слово! Слава богу, от меня не требовали, чтоб я выступил.
— Почему?
— Потому что я был уже герой художественной самодеятельности. Сочинял, играл…
— Студент А.М. Штейнбок подавал надежды.
— Да, я был тогда Штейнбок. Только в
— Скажите, а какие качества толкают евреев в медицину?
— Трудно сказать… Что касается 1951 года, то тогда шесть лет как закончилась война. В моей группе было двенадцать девчонок — и я один. Геология, физмат — там смотрели происхождение. А у нас… В медицинский шли отбракованные из других вузов, нас таких брали. Девчонки же быстро выходили замуж и забывали, что они врачи. Так что в итоге было воспитано замечательное поколение ученых мужиков, которые работают до сих пор. Если у меня что, иду к тем, с кем учился. А учился с серьезными людьми: Валерий Шумаков, Александр Коновалов… Из творческих людей, кстати, многие закончили мед: Гриша Горин со мной учился, Лившиц и Левенбук (передача «Радионяня»), Вася Аксенов (правда, в Питере).
Азарт
— Как получилось, что Аксенов, наполовину русский, уехал, а вы нет?
— У меня на этот счет никогда не было сомнений, ни одного момента! Я всегда знал: заставить уехать может только прямая угроза моей жизни и жизни моих детей. Я ведь русскоязычный, и никакой другой. А что такое творчество? Это вдох и выдох. Выдох — это когда я отдаю. А вдох — это как меня воспринимают. Вдохнул — могу снова выдохнуть…
— То есть уехать значит покончить с творчеством?
— Пока пишется, пока есть интерес к общению со мной — никуда не уеду. Как только у человека пропадает востребованность, пропадает азарт, и он с этим соглашается, тогда он и становится старым. Это может произойти как в семьдесят пять лет, так и в двадцать пять…
Хлеб
— Вы иногда сетуете, что не можете прожить литературой, вынуждены подрабатывать.
— Хорошо зарабатывать можно литературой определенного рода (Донцова, Маринина), какой я писать не умею.
— А ведь были времена, когда у вас денег куры не клевали!
— Да… Когда у нас с Гришей Гориным в восьмидесяти двух театрах страны шла пьеса «Свадьба на всю Европу», мы в месяц получали каждый приблизительно по тысяче рублей.
— Бешеные деньги.
— Да. Но я все спустил на ипподроме. А Гриша купил квартиру.
— Известно, что вы работаете на корпоративных вечеринках. Не обидный заработок?
— Мой принцип такой: не допускаю прогиба под публику. Если люди, которые приглашают, ожидают, что я буду корячиться и исполнять «Мурку» — не соглашаюсь. Главное, самому получать от работы удовольствие… Если не получаешь его сам, то и никто не получит. Но должен сказать: люди с деньгами чаще приглашают Сердючку, а не меня.
Президент
— Я слышал, вы вызывались писать речи Путину.
— Я смог бы. Я присматривался к нему внимательно. Мне кажется, мне понятна его стилистика…
— Вы встречались?
— Да. Он, еще будучи премьером (но уже было ясно, что станет президентом), приезжал на встречу с членами Русского ПЕН-клуба, членом которого я являюсь. Там много талантливых людей, которые были если не стопроцентными диссидентами, то, по крайней мере, диссидентствовали. Люди задают вопросы, а я молчу. Путин говорит: «А что Арканов ничего не говорит?» Я сказал, что ближе к концу выскажусь. Он не забыл и после спросил: «Ну, а где вопрос Арканова?» Я ему сказал: «Владимир Владимирович, дарю вам фразу: добро надо сеять, а зло — сажать». Путин тогда засмеялся, все захлопали, и это пошло в эфир.
— А «мочить в сортире» — это тоже вы фразу подарили?
— Это не мое.
— И вы, значит, присматривались к Путину.
— Да. По тому, как мы пообщались, мне показалось, что я его понимаю — не в том что касается политики, — но по философии, по психологии… В общем, на той встрече я увидел Путина как личность. Я запомнил, как он мне смотрел в глаза…
Меж тем беседа наша подошла к концу, а вместе с ней и ужин. Или наоборот.
— Что будем брать на десерт, Аркадий Михалыч?
— Десерт я не ем. А вот выпью я еще рюмку водки — это лучший десерт!
находить смешное в жизни — редкий дар
Аркадий Арканов родился 7 июня 1933 года в Киеве. В школу пошел в 1941 году в Красноярске, куда был эвакуирован вместе с мамой и братом в начале войны. Отец в продолжал работать в Москве, куда они и возвратились в апреле 1943 года. В 1951 году окончил школу и поступил в Первый Московский медицинский институт им. И.М. Сеченова. До 1960 года работал участковым врачом в Москве. Затем занялся профессиональной литературной деятельностью.
С 1968 года — член Союза советских писателей. В соавторстве с Г.Гориным Арканов создал пьесы, поставленные в театрах и имевшие успех, — «Свадьба на всю Европу», «Банкет», «Маленькие комедии большого дома».
В 1979 году принял участие в самиздатском альманахе «Метрополь», после чего на несколько лет лишился возможности публиковаться.
Участвовал во многих передачах на телевидении: «Артлото», «Вокруг смеха», «Голубой огонек». Дважды лауреат премии «Золотой теленок»; лауреат премии журнала «Крокодил» и премии «Алеко» (Болгарский союз писателей).
В 2003 году Аркадия Арканова в связи с
Игорь Свинаренко, издатель журнала "Медведь"
