Вместе с ключами владельцу новостройки выдают белую пластиковую ручку: "Вот вам пока одна, откроете с ее помощью все окна, проверите, все ли в порядке. А потом, когда закончите чистовую отделку, мы вам выдадим остальные. И подоконники тоже потом получите. Сейчас-то их нет смысла коцать, правильно?" Ты лепечешь: "Конечно, конечно, спасибо", выходишь на улицу, торжественно держа перед собой эту фурнитуру окна ПВХ, как статуэтку "Оскар". И к тебе тут же со всех сторон бегут люди, они выскакивают из-за деревьев, выпрыгивают из припаркованных машин, приветливо машут с крылечек соседних домов: "Девушка!" Они торопятся разделить твою радость, их тоже невероятно волнует эта белая пластиковая ручка, по которой они тебя и вычислили: "Девушка! Вам ремонт нужен?" Это прорабы. Люди, которые, первыми узнав, что дом сдан, устраивают засады возле офиса управляющей компании, чтобы ловить таких вот свеженьких, ошалевших от счастья квартировладельцев: "У нас отличные цены!", "Не первый год в этом районе работаем!", "А мы как раз сейчас заканчиваем две квартиры во-о-он там, можно прямо сейчас зайти и посмотреть". Они окружают, наступают, хищно улыбаясь. И все, чего тебе хочется в этот момент — бежать.
"Я подумаю"
Ремонт новостройки. Это даже звучит как-то тревожно. Будто Чингисхан отрывисто кричит своему войску перед атакой: "Рмнтвстрк!" Жуть. Действительно хочется убежать, спрятаться от этой неизбежности. От соседских слов, которые ранят, как стрелы: "А вы когда начнете?" От звонков: "Здравствуйте, мы — опытная бригада..." — кто-то из сотрудников компании-застройщика явно сдает прорабам телефоны жильцов. От болезненных мыслей: "И что же я буду делать, если мои ремонтники напортачат, зальют все 15 этажей внизу?" От картинок в глянцевых журналах "Звезда в домашней обстановке" — ты больше не можешь просто так смотреть на фотографии знаменитостей, а сразу начинаешь изучать раскладку плитки за их спинами и расположение решеток притяжной вентиляции над их головами. У тебя масса вопросов насчет ремонта, но пока ты и первый решить не можешь: "Какую бригаду строителей выбрать?" Тебе страшно. Говорили же родители — покупай вторичку.
Но ввязываться в бой все равно надо. И, не сумев увернуться от очередного прораба, ты соглашаешься сходить с ним в соседний дом — посмотреть, как работают его ребята. Это потом ты сообразишь, что у него таких ребят — полный микрорайон, это его профессия — сватать. Но все равно интересно. Я, например, даже втянулась. Отчего ж не сходить, не полюбоваться? Тем более если так настойчиво приглашают. С удовольствием ходила я по квартирам, смотрела, у кого на каких раскладушках рабочие спят, кто какую плитку кладет. И ни черта не понимала. Ну плитка. Ну ровные вроде стены. Ремонт и ремонт.
Строительные сваты и ко мне в гости ходили, некоторые даже не по одному разу. Сами напрашивались, а я и не возражала. Я слушала все, что они заливали, мотала на ус. В конце концов у меня работа такая — слушать, кивать, но делать свои выводы. Некоторых эта манера сбивала с толку. Посредник Александр, оценив квартиру и выслушав все мои пожелания, сразу выдал: "Ну, тут меньше чем за 700 и браться не стоит". Я лишь мило улыбнулась: "Я подумаю". Через день он перезвонил: "Шестьсот". И я опять не отреагировала — не собиралась я отвечать взаимностью первому попавшемуся мужчине. В конце концов, не встречая с моей стороны никакого сопротивления, Александр дошел до 400. Он сам с собой торговался, уговаривал, сам себе и уступал. Если бы я не отделалась от него эсэмэской: "Выезжаю в отпуск в Новохоперск. Пока не до ремонта, потом сама вам перезвоню", то неизвестно чем бы все закончилось.
Трудности перевода
К тому времени я встретила прораба Хорошенько и сильно им увлеклась. Прораб получил свою кличку из-за привычки на каждую мою просьбу отвечать: "Хорошенько, Наталья". Мне его рекомендовал заведующий отделением одной московской клиники — заведующий только что переехал в отремонтированную квартиру в соседнем доме. У нас вообще целый микрорайон новостроек, и все друг к другу запросто в гости бегают, опытные товарищи учат новичков, одни хвастаются, другие пугают, те советуют, эти волнуются. Не одна ведь я озабочена выбором бригады — всем тяжко. Так вот. "Делали украинцы,— сообщил заведующий, демонстрируя свои хоромы.— Причем из Закарпатья. Если вы понимаете, что это значит". Я уже понимала, что в этом бизнесе главное — национальность. Первый вопрос, который задает хозяин квартиры потенциальным рабочим: "Вы откуда?" — от места, где человек родился, зависит размер его гонорара. Прораб Хорошенько, не дождавшись такого традиционного вопроса от меня, сам не без гордости заявил: "Мы — хохлы!" Это означало, что меньше чем за 850 они за мою квартиру не возьмутся. Когда я пискнула: "А вот мне за 400 предлага..." — он строго меня оборвал: "Я вам повторяю: мы хохлы, а не таджики". Он размахивал своим паспортом, будто это был диплом архитектора. Он прекрасно знал, что москвичи считают украинцев, особенно из Закарпатской области, одними из лучших строителей. (Не сербы, конечно, но сойдет.) Знал, что неплохо котируются тут граждане Молдавии. (Хотя до армян им, конечно, далеко.) Что самые низкооплачиваемые — приезжие из Средней Азии. Короче, он был в курсе про наш обыкновенный фашизм.
Но если разобраться, какая-то логика тут все же есть. На строительном рынке действительно очень много неквалифицированных работников из того же Таджикистана. Им проще въехать и оформиться на работу в России, поэтому иногда кажется, что сюда приехали все мужчины этой страны, кто смог раздобыть денег на билет. И если строители "за 40" еще немного помнят русский язык, который учили в школьные годы, то молодые парни зачастую не знают ни одного русского слова. Я однажды хотела что-то спросить у таджикских рабочих, которые ремонтировали квартиру соседа, но они в ответ лишь развели руками: не понимаем, мол. Я так растерялась, что выдала: "Do you speak English?"
"Очень много ребят из сел, из аулов,— объяснял мне Хорошенько.— Многие тут впервые унитаз увидели. Так какого ремонта от них ожидать? Электрику они вам сделают как надо, думаете? Фильтры очистки подберут? Но зато они очень исполнительные, что правда, то правда. Лучших подсобных рабочих не найдете".
Главное, что подчеркивают все: "Таджики — непьющие". "Мы сначала пытались брать на работу россиян из других регионов,— признался мне один из посредников, который курирует несколько бригад в нашем микрорайоне.— Клиентам больше нравится, когда рабочие имеют российское гражданство. Но на майские праздники они как запили у нас все, потом собрать их не могли. А то еще был случай, на одном объекте эти тамбовские клоуны пропили весь стройматериал, который как раз завезли для черновой отделки... Ну их в баню! Теперь у нас только джамшуты. Эти пусть плохо говорят по-русски, зато без запоев".
Но все-таки языковой барьер для клиентов часто является определяющим. Моя соседка снизу настоятельно рекомендовала своих ремонтников и объясняла: "Они славяне, не какие-то там каля-маля! Хоть договориться можно, объяснить все по-человечески". Увы, но если собеседник с трудом понимает твою речь, то поневоле начинает казаться, что имеешь дело с непрофессионалом. Он, может, строительный гений, но когда произносит: "Фигура надо? Потолок фигура надо?" — то ты сразу грустнеешь: "Нет, извините, ничего не надо". Тебе стыдно: "Господи, я превращаюсь в законченного националиста", но ничего, ничегошеньки с этим поделать не можешь. И когда тебе в очередной раз советуют бригаду, то ты, все-таки приняв правила игры, произносишь фразу, за которую себя ненавидишь: "А они откуда?"
Парнишка на миллион
Конечно, проблемы языкового барьера и запоев касаются в основном бригад экономкласса. Ведь набирают туда не лучших работников, а тех, кому можно меньше платить. Те же ребята, с которыми я от беспомощности переходила на английский, направили ко мне через пару дней почти русскоговорящего парламентера. Он кое-как объяснил, что их начальник берет за работу с заказчика по 5 тысяч рублей за метр, а им платит всего 2500. "Мало",— объяснил парламентер. И тут же сделал мне деловое предложение: вам, мол, сделаем по 3 тысячи. Я чуть не упала, когда такую цену услышала,— и 5 тысяч за полный ремонт новостройки, если без изысков, считается в Москве хорошей ценой. Привлекательность прораба Хорошенько мгновенно потускнела. Но через минуту я пришла в себя. "Демонтаж они, конечно, сделают,— внятно сообщил мой внутренний голос.— А дальше? Ты уверена, что это профессионалы?"
Я уже ни в чем не была уверена. К тому же, как оказалось, у всех моих знакомых есть на примете подходящие ремонтники. "Очень хорошую бригаду" мне рекомендовал мой репетитор по английскому. Парикмахерша. Водитель такси. Герой моего репортажа. Родственники. Коллеги. И, конечно, тысячи читателей моего блога. "Обращайся только в официально зарегистрированную фирму, у которой есть юридический статус,— советовали мне одни.— В этом случае будет проще заключить договор и при необходимости отстаивать свои права". "Никаких фирм! — предупреждали другие.— Они всего лишь посредники. Пришлют таких же деревенских олухов, после которых у тебя пол вздыбится. И ничего не докажешь — есть у тебя лишние деньги, чтобы независимых экспертов нанимать, судиться до победного конца? К тому же фирма в любой момент может прекратить существование. Ищи-свищи их потом".
Но все-таки я обратилась в несколько фирм, которые рекомендовали друзья. Ко мне пришли важные люди с айфонами и планшетниками, предупредили: "Мы москвичи, между прочим", все измерили, бурно жестикулировали, пообещали выслать смету "через пару дней", чтобы я смогла понять, что меня ждет. Ни через пару дней, ни через две недели письмо так и не пришло. Я перезвонила и напомнила о себе. Мне снова дали обещание "Да прямо завтра и вышлем" и снова затихли. Так было несколько раз: приезжали, измеряли, пропадали. Лень одолела, что ли. Будто на пару часов Емеля слез со своей печи, показал себя перед честным народом: "Эх, раззудись плечо! Размахнись, рука!", а потом снова увял: "Да ну! Напрягаться еще".
"Очень хороших частников" мне рекомендовали и знакомый топ-менеджер, и медсестра. Причем если люди топ-менеджера, ознакомившись с чертежами, которые к тому времени сделал мне дизайнер, попросили миллион, то протеже медсестры затребовали сразу полтора — авось. Я уже привыкла и к такому, так что даже не пискнула: "Что, за одну лишь работу?" Зато у моего приятеля-эмигранта, который сейчас ремонтирует свой дом в Сан-Франциско, эти цифры каждый раз вызывают приступ паники: "Сколько, говоришь, просит очередной прораб? 500 долларов за метр?.. Как хорошо, что я свалил!" Я, правда, этим суперпрофессионалам не отдалась. "Это не двухуровневая квартира на Остоженке, чтобы так в нее вкладываться",— каждый раз объясняла я всем, кто еще готов был меня слушать. Тем более что гарантии с этими, за миллион, точно такие же, как с теми, за 400 тысяч — либо повезет, либо не повезет. Дорогой опытный специалист запорол моему знакомому все отопление в коттедже, а молодой паренек без специального образования прекрасно отремонтировал однушку моей тете. А через полгода они же выдали другим моим знакомым все ровно наоборот.
За полгода поисков я, кажется, узнала о ремонте все. Я знаю, чем полипропиленовые трубы отличаются от металлопластиковых. Каков принцип работы термостатического смесителя. Почему паркетную доску надо укладывать с обязательной разбежкой. Но я до сих пор не знаю, как выбрать строительную бригаду. Кому довериться, если, как выяснилось, не очень-то мы, потребители, защищены юридически в этом деле. "И не узнаешь,— говорят мне все, кто пережил ремонт.— Иногда люди с самыми лучшими рекомендациями, которые производят благоприятное впечатление, подводят. А первые попавшиеся, найденные в интернете подозрительные типы делают все идеально. Ремонт в России — это лотерея. Поэтому доверься своей интуиции. И не сильно расстраивайся, если она подведет. Прыгай в ремонт, как в холодную воду. Как в любовь. А там уже будет видно
