Владимир Владимирович, вообразите: Россия, школа на окраине большого города, учитель обращается к шестиклассникам:
— Кто чисто русский — поднимите руки.
(Не подумайте, что это выдумка. Фамилии, номера, адреса и явки в редакции имеются.)
Отец одного из учеников узнал об этом случайно. Сын спросил его:
— Папа, какая у меня национальность в свидетельстве о рождении?
— Никакая.
— Почему?
— Потому что ее там вообще нет.
— Нет, папа, она там есть.
— С чего ты взял?
— Учительница спросила.
— Что она спросила?!
— Кто чисто русский — поднимите руки.
— Не может быть!
Отец показал сыну свидетельство о рождении, где у родителей национальность обозначена, а у ребенка даже графы такой нет. Он все это объяснял, а сам думал, как бы добраться до школы. Ему хотелось кое о чем спросить директора. Но был субботний вечер и надо было ждать понедельника.
Отцу все же хотелось убедиться, что это не бред (потому что ведь такого же не может быть). Он позвонил Вахтангу (однокласснику сына). Папаше, видите ли, пришло в голову, что это продолжение прошлогодней истории, когда милиция потребовала от школ сведений об учениках грузинской национальности.
— Скажи, неужели вас учительница спрашивала «кто чисто русский»?
— Да.
— А можешь подробно рассказать?
— Она сначала сказала: «Встаньте, кто живет только с мамой».
— Не может быть!
Человек очень пожалел о своем звонке, потому что Вахтанг живет в неполной семье; родители развелись, отец ушел.
* * *
Владимир Владимирович, цель этих писем проста: рассказать вам, что происходит в реальной жизни, и сделать это так, чтобы даже вы поняли. Дело не в интеллекте (он у вас вполне), а в вашей занятости.
Вы так напряженно думаете о будущем (министры вспыхивают и гаснут, попав под это напряжение), так напряженно думаете о своем будущем, что речь о чужом настоящем скользит мимо.
В стародавние времена и у вас, наверное, бывало: вы
— А? Что?
Гулливер (в памфлете Свифта) описывает страну, где за очень важными людьми ходят слуги и пузырями с горохом бьют хозяев по голове, чтобы те очнулись и обратили внимание на реальную жизнь.
…Вы, Владимир Владимирович, не знаете, что чувствует безотцовщина (вы росли в «полной семье»).
В
Дети, от которых отец ушел, чувствуют стыд и боль и изо всех сил скрывают это.
Как бы это объяснить, чтобы стало понятно.
Вот, скажем, министры — люди черствые, опытные, циничные. Кажется, будто человеческие чувства им не свойственны. Но попробуйте, когда они сидят перед вами, внезапно сказать:
— Встаньте, кому изменяет жена.
Вот интересно, встанет кто-нибудь или нет. Вопрос их проймет, это несомненно. А вот что делать? Честно вставать, признавая свою катастрофу, вызывая усмешки? Или молчать, зная, что врешь? Есть еще третий путь: грубо спросить «какое твое дело?», но сомнительно, чтобы
Шестиклассники не отважились.
Постепенно картина восстановилась с подробностями.
УЧИТЕЛЬ. У меня несколько вопросов. Кто из вас живет только с мамой или только с папой, встаньте. (Поднимаются
ВАСЯ (язвительно). Вахтанг, у тебя что, папы нету? (Вахтанг тихо бормочет
УЧИТЕЛЬ. Не в том смысле, что папы… мамы или папы нет совсем, а в том, что, кто живет отдельно? (
КАТЯ (тихо). Я чисто русская, но прабабушка…
УЧИТЕЛЬ. Поднимите руки! (Поднимает половина класса.)
КАТЯ. А в четвертом колене считается?
УЧИТЕЛЬ. Так, а кто с примесями? Руки поднимите.
ДИМА. Ну, я — еврей, и что?
УЧИТЕЛЬ. Ребята, неважно, кем вы себя считаете: евреи, грузины, татары, украинцы — важно, что у вас в документе.
ГОЛОСА. Что за документ?
УЧИТЕЛЬ. Документ такой есть — свидетельство о рождении. И там написано, какой ты национальности. Вот, Дима, у тебя там так и написано, что ты еврей?
ДИМА. Понятия не имею.
УЧИТЕЛЬ. Ну и что тогда лезешь? Сядь, иди, чтоб я тебя не видела.
…В понедельник отец пришел в школу с твердым намерением: добиться, чтобы директор показал этот сволочной циркуляр (министерский или еще
Но оказалось, что все гораздо проще.
Школа обязана на каждого ученика заполнить «Социальную карту». Там множество граф, в том числе графа «неполная семья» с подразделением на «воспитывает мать», «воспитывает отец»…
Директор объяснил, что классный руководитель должен приходить в канцелярию, брать из картотеки личные дела своих учеников и выписывать нужные сведения. Дело долгое, мучительное…
Действительно, зачем часами ковыряться в бумагах, чертыхаться, ошибаться, тратить свое время? «Дети, встаньте…» — поковырялся в чужой душе, и в одну минуту все готово. Маленький человек получил душевную травму? Но ведь ее не видно, это же не разбитый нос.
А если у ребенка отец или мать недавно умерли (такое бывает)… Малейшее напоминание — и он начинает безутешно рыдать. У него сердце кровью обливается, но этого же не видно.
— А национальность? — Спросил отец. — Ее же в «Социальной карте» нету.
— А это мы в школе готовим «круглый стол» по толерантности.
Владимир Владимирович, толерантность — это (в том числе) терпимое отношение к чужим недостаткам (в том числе к чужим национальностям). Так что намерения были самые лучшие: поскорее воспитать терпимость, интернационализм. И насчет родителей — тоже поскорее — просто экономия времени.
…Не хотелось все это вам рассказывать. Редакция просила написать о другом. О том, как высокие чиновники в машинах с мигалками сбивают людей. И дети чиновников безнаказанно сбивают людей (один такой насмерть сбил женщину; все так оформили, что он не виноват, он не видел эту женщину, не мог видеть)… Но об этом уже столько написано…
Да, сбивают. Но ведь не со зла.
Когда вы идете по лесу, и ваш сапог давит червячка или улитку, вы ж этого не замечаете. А если бы дети улитки предъявили претензии — изумлению не было бы предела. «Да разве я?! Это же сапог! А у него и глаз нету — он не мог ее видеть».
Когда эти, с мигалками, летят — они просто экономят время. И училка просто экономит время.
Эти, с мигалками, экономят не государственное время, а свое. Ведь если бы они давили улиток только по утрам, торопясь на службу (уж кому они служат — вам, нам или себе — не будем уточнять). Но они давят и вечером, когда мчатся к своим, саунам, бабам, к шашлыкам (может быть, к вам, но уж точно не к нам).
* * *
Есть впечатления, которые не забываются. Они годами всплывают внезапно; заставляют корчиться от душевной боли.
И через 50 лет, когда о ПЛАНЕ ПУТИНА будут помнить только старые пер… преподаватели политпросвета, когда Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев, Ельцин и вы останетесь в словарях как политические деятели эпохи Аллы Пугачевой, — даже через 50 лет некоторые дети не забудут этого урока.
Они его выучили. Даже проверять не надо.
