В тяжелые времена надо задумываться о серьезных вещах, право на жизнь имеет даже пятидесятое повторение старых сериалов, а чтобы не заболеть, надо делать обливания холодной водой, считает актер Евгений Дятлов. Об этом он рассказал в интервью «Известиям» после выхода в прокат картины Вадима Шмелева «Подольские курсанты», где сыграл одну из главных ролей. По итогам первого уикенда фильм собрал более 36 млн, обогнав другие отечественные новинки.
— Евгений Валерьевич, сложно было сыграть полковника Ивана Стрельбицкого — человека, который вынужден принимать непростые решения?
— Не могу сказать, что это роль на сопротивление, но и легкой ее не назовешь. Я много работал над поиском характера своего героя. Иван Стрельбицкий — реальная фигура, что дало мне возможность соприкоснуться с историческим материалом, собрать данные о его жизни, о его роли в защите Ильинского рубежа. Это мне очень помогло. А еще помогли мои собственные воспоминания из детства, когда меня окружали взрослые, которые участвовали в событиях Великой Отечественной войны — и в боях, и в тылу, и на передовой.
— Когда смотрю военные фильмы, невольно задаюсь вопросом: «А как бы я поступила в таких сложных обстоятельствах?» Работая над ролью, вы проводили подобную сравнительную параллель?
— Конечно, проводил. Но ответить на подобные вопросы однозначно не могу, потому что во многих жизненных обстоятельствах я попросту не находился. Вместе с тем могу сказать, что в каких-то ситуациях я проявлял отвагу, в каких-то — авантюризм, а порой и трусость. Мы не знаем, как поведем себя в сложный момент. Человек может разглагольствовать, подавать себя прямым, как рельса, а когда что-то происходит на самом деле, вести себя совершенно иначе.
Недавно видел картинку времен Великой Отечественной войны. Точно не вспомню званий в немецком подводном флоте, но, по-моему, там есть мичманы какого-то ранга. Так вот, была информация от американцев, что один немецкий мичман строго запрещал подчиненным просить врага о помощи, если их подлодку подобьют. В итоге, когда их подводную лодку потопили, экипаж смог эвакуироваться. На фотографии, о которой я рассказываю, именно этот мичман в надувном жилете просит помощи у врагов — американцев, а они его снимают на пленку. Он был таким крутым рыцарем, а по факту первый же сдался.
Под угрозой смерти с людьми разные метаморфозы могут происходить. Но дай Бог, чтобы что-то человеческое в конце оставалось.
— Вас расстраивает, что такой масштабный патриотический фильм вышел в прокат тогда, когда люди в кино почти не ходят?
— Это из зоны тревоги, а расстраиваться можно лишь по поводу того, что уже совершилось. Вдруг люди пойдут на это кино? Может быть, потом еще один прокат будет.
— В прошлые выходные в кинотеатрах был всплеск зрительской активности — все пошли на веселенькую голливудскую сказку «Ведьмы». Но «Подольские курсанты» — фильм тяжелый. В нем, как и повсеместно вокруг нас сегодня, умирают люди. Думаете, зритель морально готов к такому зрелищу в это и без того непростое время?
— В том, что кинотеатры сегодня ориентируются только на развлечение, таится тревога. Но даже если кто-то вдруг купит билет на «Подольских курсантов» ради развлечения, оно для него очень быстро закончится, потому что зритель невольно начнет думать о человеческих ценностях. Лично для меня просмотр таких картин — возможность остановить бег, свое бытовое мышление и подумать о каких-то больших вещах.
— У вас есть сегодня моральный ресурс на такие сложные вещи?
— Конечно. Чем суровее ситуация, тем легче почувствовать в себе какие-то глубины, увидеть закоулки души, которые в сытое, благополучное и развеселое время тебе не открываются, потому что ты как тюлень на берегу — лежишь себе и почесываешься. Мне кажется, сейчас самое время побеседовать с самим собой на темы: кто я, что я, зачем я родился на этой Земле, кто вокруг меня, куда мы идем?
— Вы, судя по всему, с собой уже побеседовали. Нашли ответы?
— Если бы ответил, наверное, лежал бы уже под могильной плитой. Жизнь состоит из этих вопросов, они нужны всегда. Если ты однажды на них ответил, вовсе не значит, что дальше побежишь быстрее ветра. В нашей жизни происходят очень разные процессы, продиктованные то одним целеполаганием, то другим. В связи с тем что этот спор между источниками мотивации происходит постоянно, на некоторые вопросы сначала отвечаешь так, но потом возвращаешься к ним и уже даешь совершенно другой ответ. И так всю жизнь. Для этого, кстати, и существует то, что мы называем искусством: не давать людям заснуть.
Для меня ценно увидеть человека и в себе, и в другом. Но это не всегда получается.
— Почему?
— Очень много эгоизма, потребительства, эгоцентризма, центропупизма. По крайней мере, я это отлавливаю в себе. В этом мне помогает окружающий мир, умные сердечные люди, которые есть в литературе, в фильмах, в соцсетях.
— Читала ваше интервью «Известиям» 2016 года. В нем вы говорили, что больше не хотите сниматься, что у вас «закончилось извращенное кровоточащее плаксивое хотение» и отныне вам легко смотреть на победы молодых актеров. У меня сложилось мнение, что чем-то вас актерская профессия поранила…
— Это было связано с амбициями и самолюбием. Представьте: человек девять или десять месяцев что-то делает, но никто об этом не знает. А потом его дело по какой-то причине не претворяется в жизнь, он расстраивается. С актерами такое происходит почти каждый день. Мы даже оценку своему труду в конце дня не можем дать — плохо сделали или хорошо, потому что не производим объективный продукт, который можно пощупать. Если при этом ты еще и болезненно на всё реагируешь, то ситуация только усугубляется. Не всегда есть силы выстоять на качелях, которые раскачиваются от одной пессимистической ноты к другой. Такое и со мной происходило. И сейчас тоже иногда происходит.
— Во время таких «качелей» многие артисты становятся на путь алкогольной зависимости. Вы с этой проблемой сталкивались?
— Такая проблема была, но когда это происходило, я понимал, что у всего есть свой срок. Когда попадаешь в это колесо и бежишь в нем, как белка, надо уловить момент и волевым решением выпрыгнуть. Иначе это может плохо кончиться.
— Вы всегда с теплотой отзываетесь о своем участии в сериалах «Улицы разбитых фонарей» и «Менты». Если бы вам предложили сняться в продолжении какого-то из них, согласились бы?
— В любом проекте для меня важна литературная основа, режиссер, который за это берется, понимание, для чего он это делает, что хочет сказать людям. Если всё это внятно, понятно и объемно, то есть я могу найти в этом интерес для себя как для личности, конечно, соглашусь.
Если бы совпали все факторы, с удовольствием бы снялся в продолжении и «Улиц разбитых фонарей», и «Ментов». Понимаете, когда вы читаете книгу, вам совершенно неважно, на какую она тему — про токарей, про экзорцистов, про ассенизаторов. Вы начинаете вибрировать, если автор талантлив. Поэтому пусть будет хоть пятидесятое повторение «Улиц разбитых фонарей», я буду его читать. И если после прочтения нескольких фраз у меня в груди закрутится колесико, всё — я соглашусь.
— Вы известны и как певец — исполняете авторские песни, музыку из старых кинофильмов. А то, что слушает молодежь, вам близко? Имена Хаски, Гнойного и Моргенштерна вам знакомы?
— И имена знакомы, и отношусь к современной музыке я хорошо. Взять и отвернуться от нее невозможно, она всё равно доносится до нас. Что-то я для себя отмечаю, а что-то спокойно пропускаю. У меня есть активное неприятие только халтуры и совершенно неприкрытой коммерческой манипуляции, когда люди просто ради денег научились рифмовать словечки и знают, что рядом столько же таких же бездарностей, но уже преуспевших, которые их непременно поддержат, не дадут им пропасть. Это всегда видно невооруженным глазом.
Свою ориентированность на бабло они называют успехом. Они знают, что сейчас хорошо продаются самые низменные вещи, самые легко поедаемые, легко заходящие. Есть даже такой термин — «зашло». Мне это не нравится.
Если говорить о тех, кто мне симпатичен, могу назвать Антоху МС. Он по-настоящему высказывается, выражается. Мне нравятся какие-то вещи Басты.
— В нашем интервью вы упомянули, что вас вдохновляют сердечные люди, которых вы встречаете в том числе в соцсетях. Но ведь там сейчас так много негатива. Если раньше один человек, условно, мог дать другому в глаз и выместить свою агрессию, то сейчас люди ежесекундно строчат негативные комментарии. Для вас что хуже — ударить или писать гнусные вещи в сети?
— Придерживаюсь принципа «не играй в игру, которую тебе предлагают». Представьте, вы идете через футбольное поле, а вам в ноги прикатывается мяч. Вдруг, как в компьютерной игре, на поле появляются одиннадцать игроков одной команды, одиннадцать игроков другой и вот уже многотысячная толпа орет с трибун: «Ударь, ударь по мячу, бей!». Если вы безразлично переступите через мяч и пойдете дальше, через десять секунд о вас все забудут — игра будет продолжаться без вас. Не играйте в эту игру, вот и всё.
Бить в глаз — это утверждение агрессии. Этого и сегодня полно на улице. Посмотрите, что происходит с человеком: ну ударил он другого, дальше что? Ему стало легче, лучше? Он либо утвердился, либо ему стало стыдно, либо это привело к ужасным, никому ненужным последствиям. Поэтому и в глаз лучше не бить, и в эти сетевые игры не играть. Тот, кто троллит, просто питается чужой энергией. Не давайте ему эту энергию, и он замолчит.
— Напоследок хочу вернуться к COVID-19. Распространено мнение, что мужчины больше боятся пандемии, нежели женщины. Говорят, потому, что на мужчине лежит очень большая ответственность за семью, за его дело — он не имеет права выпасть из обоймы. Как считаете, это так?
— Согласен с этим, это действительно во многом продиктовано тем, что мужчина несет ответственность не только за себя, хочет контролировать ситуацию, быть уверенным, что у него и завтра все будет в порядке, потому что от него очень многое зависит. Нам, мужчинам, болеть нельзя.
— А вы боитесь?
— У меня почему-то нет этого страха. Это как с полетами на самолете — если уж вы поднялись на борт, то нет смысла бояться. Что-то плохое либо случится, либо нет. Но выбор лететь вами уже сделан. Где есть мы, там смерти нет, где есть смерть, там нас нет.
Мне кажется, надо обливаться холодной водой, есть нормальные продукты, следить за режимом сна, тогда внутреннее состояние будет более оптимистичным само по себе, какие-то вопросы даже не захочется обсуждать. Экология мысли — вот что правильно. Если вы начинаете мыслить только позитивно, это уже помогает. Всем рекомендую холодный душ утречком и перед сном, реально холодный — встал, вышел, продышался, и опять под струю. Это уже хорошая батарейка внутри, особенно, если ты выспался. Сами увидите — на все станете смотреть немного другими глазами.
Наталья Васильева
