Я не люблю подслушивать. В метро, соприкасаясь взглядом с экраном чужого телефона, резко отвожу взгляд. Хотя был случай, когда желание дослушать до конца было непреодолимым.
В тот день, заканчивая пары и направляясь в гардероб, я поравнялся с двумя парнями на лестнице, один был широким и приземистым, задавал вопросы второму, но больше – молчал. Второй был худой и высокий, говорил, что работает экскурсоводом. По приятному голосу, размашистости и уверенности рассказа о нем так и хотелось сказать «гладко стелет»: обычно мы жадно слушаем таких людей и их паузы переносим тяжело и нетерпеливо, воспринимая как оскорбление.
Это произвело на меня впечатление.
Две недели спустя я уже шел устраиваться гидом на ВДНХ, но не выдержал основной экзамен и вскоре ушел после испытательного срока оставив после себя только тень и не стиранный именной бомбер «Умного города». Через месяц мне удалось стать медиатором на выставке Винзавода. Здесь я и познакомился с Т. – с нее тогда все и началось.
Счастье не за горами
Никогда не пытайтесь обмануть авиакомпанию «Победа». Как и в большинстве бюджетных перелетов «Победа» использует калибратор: на случай, если у вас нет багажа и вы надеетесь вместить все вещи в ручную кладь, это нехитрое приспособление – металлический ящик с громко хлопающей крышкой — в решающий момент дружелюбно поставит вам иудин поцелуй и заставит платить за габариты.
Мы опустошенно стояли над ним и в пятый раз пытались вместить рюкзак Т. внутрь, но напрасно.
Здесь должна была сработать «уловка».
Под «уловкой» я разумею маневр, в результате которого получилось бы спрятать палатку под индийское пончо и пройти незамеченным.
Но нас поймали.
Я доплатил за багаж и даже не почувствовал физическую боль от утраты четырех тысяч.
К черту вас! Через два часа вы будете в другом часовом поясе, пока мы будем встречать рассвет.
…
Прохладный утренний воздух ударил в нос. Перекусили на заправке, поймали попутку и доехали до города, прямо к надписи «Счастье не за горами». Спать очень хотелось, но было негде, выбрали место прямо за буквами на крохотном выступе, так что город оставался резко позади. Она завернулась в спальник, приняв, как она выражалась, позу креветки, я подпирал рукой ее голову, а в другой держал телефон и читал с него «Братьев Карамазовых». Река текла безвольно, но методично и билась о бетон то нежно, то страстно, то неуверенно провоцируя на что-то.
Мимо мелькали бегуны и одиноко курящие мужчины. Три девушки лет девятнадцати остановились на той же небольшой пристани, с азартом подходили к краю и что-то снимали. Решил переодеться в термобелье, снял футболку, оголившись по пояс и посильнее втянув живот, не смутившись, точнее делая вид, что не смутившись, стал напяливать махровую кофту, тепло объяло все тело, немного посвистывало в ушах.
Я разбудил Т. (каюсь, от нечего делать), сложенную в этом мешке как небольшой ножик — и едва понимавшую, зачем кому-то потребовалось ее будить. Она дрожала и быстро собирала вещи, я помог сложить спальник, съел крекер, выпил воды, надел кофту поверх термухи и мы шагнули за ограждение, собираясь идти в город. Теперь табличка была к нам лицевой стороной, мир перевернулся обратно.
Счастье в горах (Москве)
Трамвай донес нас до вокзала и там меня познакомили с ее друзьями – Ниной и тридцатилетним панком Ромой, которого почему-то все называли Кабан. Стоит сказать, что все наши похождения до этого были способом скоротать время перед их прибытием.
Главной целью теперь стало ехать в Каменный город, большой дикий заповедник, о котором можно было судить только по фотографиям из Яндекс-карт. Билетов на один автобус не хватило и пришлось добираться двумя трансферами. Я взял все вещи, что помещались в руках и потащил их на погрузку.
Через два часа прибыли в Чусовой на длинную остановку. Я решил пройтись. Все казалось каким-то мрачным, холодным и ненадежным. У «Пятерочки» на поредевшей траве заливалась слезами босая женщина, проклиная своего мужчину в телефон.
Уже значительно позже Т. скажет мне: «Теперь ты будешь понимать все рофлы про Чусовой».
Но вот прошло время, а я так ничего и не понял.
Дождь расторопно слизывал свои слезы по стеклам автобуса, уже достаточно стемнело, в Москве в это время жизнь только начинается, загораются гирлянды, народ строится в очереди у дышащих запахами свернувшейся бараньей крови и сладких гранатовых вин, грузинских ресторанов; по глянцевым от приторного света тротуарам снуют на пути в свои обители сутулые, прямые, пышные, острые силуэты, а потом один из них исчезает за поворотом, а за ним еще пять, десять, пятнадцать таких же! Свернешь от них и наткнешься на исписанную граффити стену, на ней райтеры по ночам общаются между собой на своем птичьем языке, но сейчас их не увидеть – еще слишком оживленно.
Это я все говорю, конечно, о Покровке.
В Москве все ощущается по-другому, даже одиночество. Я уверен, что в тайге я бы чувствовал себя свободнее, но там медведи и волки, а это не лучшая компания. Когда-то, когда не мог подолгу заснуть, мне нравилось фантазировать о небольшом бревенчатом доме посреди бескрайнего леса… Я сколотил его сам за весну и часть лета, вырубил просеку — так, чтобы было видно, что происходит вокруг; нашел ружье, завел пять штук собак (разных пород в основном, охотничьих, но одна была бы домашней и безобидной, как какой-нибудь коротколапый барбос).
Я бы обнес все это частоколом, не столько для себя, сколько для скота – это всякие свиньи, гуси и куры, которые жмутся к стенам дома под брезентом. И если из леса покажется дикий зверь или ведьма, или леший, то я не буду спускать собак, не буду стрелять, а просто буду наблюдать за ним из своего окна, долго, пока не надоест.
Счастье здесь
Сойдя с автобуса, мы двигались дальше.
Ждать Нину и Кабана значило бы потерять впустую еще целый час.
К счастью, в тот же момент нас подбросили, только, оказалось, что неясно куда. Неясно зачем мы очутились на вымершей, разбитой дороге. Неясно для чего перед нами простиралась лесная развилка с предупреждающим нарисованным черным на желтом медведе слева и безумной облупившейся зеленой беседкой справа.
Но я точно знаю, что внезапно мы стали кричать — то ли в шутку, то ли всерьез, — чтобы отпугнуть всю живность.
Так тянулись сотни метров, а может, и километры...
Вокруг могли быть только деревья и кусты — и случайно встреченное надгробие лишний раз напомнило нам об этом. В любом случае нам повезло: двое охотников, как две капли похожих друг на друга, довезли нас до остановки, где нас уже дожидались.
После долгих исканий мест для ночлега, бесед с неожиданно появляющимися из темноты людьми и перерывами на покурить, мы поставили палатку на «пятачке» у крутой возвышенности под «Счастье здесь».
Разведенный костер грел лицо и руки, в темноте танцевали то блики, то зелень воды. Много мыслей успело пролететь в моей голове в ту ночь. Я был немного подавлен и устало разглядывал воду.
Было ли мне страшно тогда? Было. Было ли мне весело? Тоже было. Ну так и что? Значит, все не так плохо? Получается. Точно где-то себе вру. Какой вкусный хлеб и как печет огонь! Сосредоточься. А если бы в самом деле вышел медведь, я бы замер, побежал или ударил? Сосредоточься! Все-таки здесь хорошо, не буду думать о плохом.
…
С утра я должен был уезжать. Выпили дешевый кофе, провели взглядом из угла в угол в сером вымершем кафе, купили водку. На остановке бабушка с сиплым голосом рассказала, как волк стащил из амбара овцу. Жилистые земляные руки этой женщины сцепились в замок и ждали. Подъехал автобус, я попрощался и прыгнул на ступеньки, встретив в последний раз взглядом всех троих, улыбавшихся во весь рот. Мне на такую же улыбку сил не хватило, хотя моя обычно очень широкая.
…
Сказать честно, сейчас, полгода спустя, когда холодно и лень загоняет в тупики, все, что тогда произошло, начинает понемногу казаться безынтересным. Сохранять в глазах горящий огонек на том берегу Усьвы, протискиваться между мхом и скалами, тайком ночью бродить в закрытом музее, спать на траве – это не дает окончательно забыться.
Да, той ночью в палатке было невыносимо холодно, но сейчас холоднее, особенно когда сквозит в душных холлах и кафе.
Недавно я помог красивой китаянке и перенес чемодан на второй этаж в макдональдсе, она так мило повторяла «сэнк ю», что защекотало в груди. Почему-то в последние дни все боюсь, что у меня резко остановится сердце, все стучит и стучит, да оно и должно в принципе, но когда оно все-таки перестанет.
Я поймаю его на этом.
Думаю, на это у меня будет пару секунд.
Андрей Шмелёв
Фото: Unsplash
