Уважаемое издательство «Физкультура и спорт!»
Пишу с благодарностью за выпуск брошюры для занимающихся
интимной жизнью по месту жительства, — пособие по «секссанфу», как
сказано, обобщенный опыт любви тибетских жителей тринадцатого века.
Скажу честно, саму брошюру не видели, одним тиражом страну не
охватишь. Была перепечатка, которую на ночь привезла тетка соседки
Валиевой. Перепечатку дождем размочило, света не было, но при свече
разобрать можно. Тетка Валиевой прочла шепотом вслух и уехала. У
Валиевой бывали раньше провалы памяти, но тут такое дело, божится, что
запомнила теткины слова буковка в буковку. С ее слов все и
законспектировали.
Выяснилось, что в любви важен настрой, надобно заранее
намекнуть, чтобы половой акт не застал врасплох, а наоборот, быть в
полной боевой к нему готовности.
Я Николаю — супругу, объяснила популярно, мол, хочешь получить
неземное удовольствие ночью, готовься с утра, оказывай знаки внимания.
Он понял. С поклоном принес веник, чтобы я подмела. Сам посуду помыл
и при этом подмигивал как ненормальный. Я в ответ пару раз как бы
нечаянное его грудью задела, а он зубы стиснул, молчит, — к ночи
готовится! К десяти часам разволновались вплотную. Коля две тарелки
разбил, я — четыре! Значит, пора! Согласно тибетской брошюре, в переводе
Валиевой, «никакая нагота так не соблазнительна, как полуприкрытая».
Вырядилась в ночную рубаху расшитую и сапожки фабрики «Скороход».
Сижу, жду, в чем же мой выйдет?! Появляется в черных трусах. Красной
маечке. И синих носках! И что же я вижу? На пятке приличная дырка.
— Что ж ты, говорю, дорогой, решил заняться любовью в рваных
носках? На Тибете такое не принято!
А он заявляет, мол, это и есть полуприкрытая нагота, которая должна
ввести меня в возбуждение.
Меня в жар кинуло. Позавчера, как дура, все позаштопала и
здравствуйте! Николай в ответ: «Хреново заштопываешь». Я возразила:
«Когда ноги кривые, какой носок выдержит!»... Словом, жутко из-за носка
возбудились дырявого.
— Ну, — Николай говорит, — или займемся любовью, или я пошел к
Петру, в домино. — И носки снимает, то есть, нагота полная.
Я свет гашу и, как в брошюре указано, сквозь зубы ему заявляю:
«Ползи сюда, мой единственный!» Николай в темноте стул опрокинул,
лапать кинулся. Я его осадила. «Нет, говорю, сукин сын, давай по-
тибетски, по человечески. Шепчи слова ласковые, целуй шею мою
лебединую!» Он матерится, но целует. В шею, правда, в темноте не попал.
Угодил губами в ухо. Господи! До чего ж оказалось приятно! Дорогое
издательство, первый раз в жизни ухо использовали не по назначению! А
может оно для того природой задумано, чтобы его целовали, а не слушать
слова хамские с утра и до вечера?
Поскольку оба уже распалились, то без разминки начали сразу с
позы четырнадцать. Я объясняю вслух, как запомнила: «Жена лежит на
боку, вытянув ногу, согнув верхнюю ногу в локте. Муж становится на
колени, ноги жены кладет себе за пазуху, после чего жена смыкает ноги на
спине мужа и откидывается назад. При этом муж может ласкать грудь
жены, что чрезвычайно ее возбуждает».
Мы честно пытались такое проделать, на что ушло три с половиной
часа. Но, поскольку Николай, согласно брошюре, все время руками держал
меня за ноги, одновременно пытаясь ласкать мою грудь, то от
чрезвычайного возбуждения, он меня выронил. Я, падая, коленкой во что-
то попала. Николай взвыл. Падая, смел со стола бутылку молочную и
осколком поранил пятку, которая раньше торчала из дырки носка. Тут он
много высказал насчет Тибета вообще и Валиевой, в частности.
Я его приласкала, ножку перебинтовала, говорю: «Коленька, будь
мужчиной, терпи. Давай еще одну позу попробуем, попытка не пытка!»
А он стонет: «Какая любовь, если на пятку встать нет возможности!»
— Не горюй, — говорю, — есть изысканная поза номер пятьдесят два,
там пятка фактически не участвует!
Он задрожал, заикается: — Что за поза такая критическая? Нам на нее
йоду хватит?!
Объясняю ему наизусть: «Во-первых, зажги свечечку. В брошюре
сказано, любовью надобно на свету заниматься, чтобы видеть прелесть
друг дружки...»
Николай свечку зажег. Сразу романтически сделалось. Но поскольку
мы на свету непривычные, то при виде прелестей оба зажмурились.
Добрались до кровати наощупь. Я наизусть зачитываю порядок
телодвижений:
— Поза пятьдесят два, восхитительна своей экстравагантностью. Он
поддерживает вес своего тела на вытянутых руках и коленях. Она садится
на него сверху, икры ее ног прижаты к его тазовой части, и, откинувшись,
грациозно предлагает себя... Мысленно этот разврат представляете?
Николай завис рожей вниз, а я не его спине сверху расселась и, как дура,
грациозно себя предлагаю! Кому спрашивается?
Тогда рискнули по примеру тибетцев плавно перейти в позу
пятьдесят три, будь она проклята!
Николай плавно перевернулся, я одновременно грациозно
откинулась и со всей страстью головой о железную спинку кровати.
Думала, все, конец мне пришел, или как в брошюре написано: «Оргазм
полный!» Язык не шевелится, из глаз искры. Николай, видя, что я на ласки
его не очень-то откликаюсь, скатился с постели, свечку задел, она
опрокинулась. Пока в чувство меня приводил, занялась занавеска и
скатерть. Еле-еле все потушили, осколки собрали и в шесть утра в крови и
бинтах в постель рухнули. Я мужа спрашиваю: «Ну, Коль, хорошо тебе со
мной было?» Николай говорит: «Клянусь, ни с кем так не было, как
сегодня с тобой!» И я первый раз в жизни мужу поверила. Во всяком
случае, никогда мы любовью так долго не занимались и никогда после
этого так сладко не спали.
Хотя, есть подозрение, может, что не так делали? Одним словом,
передайте по телевизору разъяснения. Поторопитесь уважаемое
издательство, поскольку весь поселок в ту ночь за нами следил, чем это
секссанфу кончится. А потому, как слышны были от нас стоны, да крики и
огонь пробегал, соседи решили: секссанфу дело стоящее! Растолкуйте
срочно, пока поселок на сексуальной почве не выгорел. Удовлетворите
потребности народа хотя бы в интимной жизни, про остальную жизнь не
говорю, бог с ней.
