…Обвинение зиждется на доносах. И на перекрестных «изобличениях» в процессе давления на арестованного. Они-то в условиях тоталитаризма и являются главным юридическим обоснованием для выводов следствия. Никакой адвокатуры. Сам барахтайся, сам себя защищай. Если сможешь, конечно. Отсюда приоритет лжи и клеветы как основного орудия сооружения Дела, - страна погрязла в этом месиве взаимообразных осквернений и очернений.
Управляющим трестом «Камчатстрой» был Рябов, а главным инженером – Кроткевич.
Эти двое явились первыми, кто нанес непоправимые удары отцу, сделав его «членом право-троцкистской организации», которую, оказывается, они сами вскормили, сами создали в Петропавловске.
Несомненно, это была полнейшая чушь, озвучить которую можно было только под пытками. Так или иначе, они признали себя «вредителями» и потащили за собой многих других работников, - скоро вся стройка, как вдруг оказалось, закишела право-троцкистами и прочими врагами народа всех мастей.
Любой непрофессионализм, любая накладка (а на советской отдаленной стройке их, естественно, было пруд пруди) оборачивались ПОЛИТИЧЕСКИМ преступлением, - страна с жизнерадостным лицом вступила в эпоху Большого террора, да только участники строительства конкретного судоремонтного завода даже в дурном сне не могли предполагать, что чья-нибудь лень, пьянство или просто какая-нибудь элементарная ошибка по неопытности или бесхозяйственности обернутся вселенской трагедией жизни, крушением судьбы.
Вот три характерных, приобщенных к делу документа, из которых видна энергетическая напористость моего отца, сделавшая его сперва неудобным для начальства сослуживцем, а затем ненавистным коллегой. «Бузотер» и «склочник», «карьерист» и еще Бог знает кто – это мой отец, чистейший идеалист и романтик!..
«Ему больше всех нужно!» - говорят о таких, как он.
А он – знай себе пишет, жалуется, добивается или хочет добиться.
- Не сносить тебе головы, Семен! – улыбалась мама.
- Ничего, - говорил он. – У меня другая вырастет.
Он ошибался. Не выросла.
Однако в великих борениях может быть славен и маленький человек.
Начальнику Строительства Судоремзавода
Докладная записка
В палатке, в которой помещается ПФО, совершенно невозможно работать: нет пола, сама палатка пришла уже в негодное состояние, снизу подгнила, за время своей службы вся пропиталась копотью, пылью, которой приходится дышать сотрудникам. Устройство одного лишь пола (которое, кстати, тянется уже несколько месяцев), не создаст необходимых условий для работы.
Я договорился с прорабом гидротехнического участка тов. (неразб.) о том, что он выделит рабочих на вечернее время и выходной день для того, чтобы поставить и оборудовать новую палатку.
Прошу Вашего разрешения на производство этих работ и распоряжения о выделении новой палатки.
Нач. План. Фин. Отд. Шлиндман
21/IV - 36 г.
Нач. Строительства
Тов. Рябову
Объявленный мне выговор в сегодняшнем приказе считаю совершенно неправильным.
О непредставлении Транспортом расчета по прогрессивке на май и апрель м-цы, также как и о предыдущих задержках за январь и февраль м-цы я Вам лично докладывал неоднократно, и письменно, и устно. Лично я много раз вызывал Нач. транспорта т. Кусенко и диспетчера т. Филина, разъясняя, как составить, требовал представления и т.д.
Какие еще меры я мог принять для выплаты прогрессивки, если Вы, зная об этом, сами этих мер не принимали.
Я же лишен права абминистративного воздействия на нач. транспорта, который мне не подчинен.
Имея лишь одного квалифицированного работника, я не мог также и сам сделать за транспортников работу, да это и не входило и не может входить в мои обязанности, - каждый должен отвечать за свою работу.
Я не могу согласиться с этим взысканием, которое я получаю впервые за (неразб.) и которое на меня наложили даже без вызова меня и явилось неожиданным.
Прошу снять с меня выговор.
Подпись.
28/V – 36 г.
Начальнику Строительства Судоремзавода
Тов. Рябову В.И.
Докладная записка.
Основной установкой составления плана работ по гидроучастку на II-й квартал является Ваше указание о включении в план соответствующего объема работ по годовому графику с учетом недовыполнения плана в I-м квартале.
Однако, из проектных данных планово-производственному отделу были предоставлены прорабом гидроучастка только схематичные наброски временных эстакад по берегоукреплению и набережной (неполные). Так как план составляется по нашим элементам, то ясно, что для этого необходимы более детализированные проектные данные, тем более что смет также не имеется. Все размеры каждого элемента приходится согласовывать на месте с прорабами участков или их помощниками, причем и они нередко затрудняются дать точные ответы, объясняя это тем, что нет окончательных подсчетов, или же тем, что предполагается какое-либо изменение.
Кроме того, те крупные изменения, которые проводятся по основным объектам, планово-производственному отделу не сообщаются, в результате чего приходится вторично переделывать проделанную ранее работу, как пример, привожу следующие факты:
- По графику было намечено ― железобетонная набережная ― 220 п/м, сейчас оказывается решено делать 360 п/м, а соответственно меняется и деревянная набережная.
- По берегоукреплению ― было намечено свайного берегоукрепления ― 130 п/м, теперь решено делать только 78 п/м, а соответственно изменяется и временная эстакада.
- По временной эстакаде для набережной было указано ― 483,5 пог.метра, фактически же, для обеспечения забивки последних свай набережной, а также для соединения с косой, нужно было делать 500 п/м.
- Все эти изменения выявляются в результате ряда бесед с прорабом, чаще всего становятся известными планово-производственному отделу уже после составления плана.
Такое положение чрезвычайно усложняет работу по составлению плана, а также отражается на сроках выполнения и качествах самого плана.
Прошу Вас в дальнейшем о всяких изменениях проектно-сметных данных, а также и о других вопросах, касающихся строительства объектов по титулу, ставить в известность плоново-производственный отдел, дабы иметь возможность своевременно их отражать в плане и в учете.
21/VI-36 г.
Нач. План. Производ. Отд. (Шлиндман)
Все было бы хорошо, если бы эти мелковатые документы светили нам из другого времени. Да. Это были будни. Но «в буднях великих строек» уже мигал зловещим своим глазом 37-ой год.
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлёвскими башнями выть! ―
промолвила мама любимые ахматовские строчки.
Страна героев превратилась в страну-застенок.
В пропасть полетели все вместе ― и правые, и неправые. И «хорошие», и «плохие»… И «троцкисты», и «сталинцы»…
Ну, ладно, политические несогласия и раздоры…
Кто-то с кем-то повздорил из-за мелочей, испортил деловые отношения, обиделся, вспылил, вступил в чисто производственный конфликт ― и пожалуйста ― стук в дверь, за вами пришли!..
Молчи.
А отец не умел молчать.
Молчи.
А отец выступал где только мог.
Молчи.
А отец, не закрывая рта боролся с недостатками на стройке, с негодяйством и мразью.
Он был ЭНТУЗИАСТ!.. понимаете?
Ему правды-матки все хотелось.
Ему больше всех надо было.
Ему бы молчать…Ему бы ребенка своего грудного…
А он…
Вот и получил по темени на всю оставшуюся жизнь.
МАМА. Это урок тебе, Марик!.. Ты в отца… Э, да ты все равно не послушаешь!..
Я. Папа, а ты мне… мне честно скажи: а ты действительно не был вредителем… троцкистом…
ОТЕЦ. Не был. Троцкого я в глаза не видел, ни одного его сочинения не читал… Слышал о нем, конечно, но уважать мне его было не за что. Мне что правый троцкизм, что левый ― один чорт.
Перемена света.
ВОПРОС: Вы говорите неправду. На очной ставке с обвиняемым Кроткевичем 10 октября 1938 года Кроткевич изобличил Вас в принадлежности к троцкистской организации. Предлагаем Вам не запираться, а правдиво рассказать о своей антисоветской работе?
ОТВЕТ: Антисоветской деятельностью я никогда не занимался. Кроткевич дал на меня ложные показания.
И далее отец, подробно говоря о безобразиях, творимых на стройке, характеризует свои служебные отношения с главным инженером как «исключительно плохие». Однако тут же следует…
ВОПРОС: вы напрасно стараетесь свою вину прикрыть плохими взаимоотношениями с Кроткевичем. Вы так же, как и Кроткевич проводили подрывную работу… вам предъявляется показание обвиняемого Кроткевича от 7 июня 1938 года, где сказано:
«Шлиндман на строительстве судоремонтного завода являлся активным участником заговора. Его контрреволюционная деятельность сводилась к дезорганизации производства путем задержки и вредительского составления производственных планов, вредительского нормирования труда. С контрреволюционной целью срывал премиально-прогрессивную оплату труда, тем самым саботировал стахановское движение и искусственно создавал у рабочих недовольство к Советской власти и к партии»… А теперь что Вы скажете?
ОТВЕТ: Ни в каком заговоре не участвовал и о его существовании я не знал и контрреволюционной деятельностью не занимался… показания Кроткевича о том, что я срывал премиально-прогрессивную оплату труда являются ложными. Лично мною впервые премиально-прогрессивная оплата труда была по моей инициативе введена с января 1936 года на транспорте стройки, а затем, когда было получено решение СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 11 февраля 1936 года и приказ Наркомпищепрома от июня 1936 года, то я разработал проект приказа и положение о введении премиально-прогрессивной оплаты труда передал управляющему Рябову, главному инженеру Кроткевичу. Приказ подписан, положение было утверждено и ответственность за его выполнение лежала непосредственно на прорабах участков и главном инженере, а проверка правильности расчетов по начислению премиально-прогрессивной оплаты труда, которое (начисление) проводилось на участках лежало на главной бухгалтерии стройки.
Может показаться, что в этом месте протокола от 28 января 1939 года Иван, как говорится, кивает на Петра, но примем во внимание, что отказывающийся от признания своей вины отец к этому времени уже получил НА ОЧНОЙ СТАВКЕ (стенограмма ее в деле отсутствует или запечатана) с Кроткевичем «изобличения», от которых, естественно, ему, моему отцу, надо было как-то отбиться.
Кроткевич же, как, кстати, и арестованный тоже Рябов, свои позиции сдал. У отца не было другого выхода ― его валили и он валил, но он, заметьте, валил в ответ, после того, как получал от коллег «показания» ― такова страшная правда и логика в некрополе 37-го года. Тем более, что удары от Рябова и Кроткевича были не единственными… На том же допросе возникли фамилии еще трех папиных сослуживцев ― заместителя главного инженера ― Коноваленко, начальника производственного отдела Крутикова и главного бухгалтера Митенева…
В общем, повязали всех, всю верхушку.
И теперь шили дело ОРГАНИЗАЦИИ. Ну, правильно. А кем же еще они были, эти ставшие камчадалами люди, приехавшие сюда, на Дальний Восток, работать да и подзаработать чуток.
― Вам предъявляется показание обвиняемого Крутикова от 22 августа 1937 года, где сказано: «Шлиндман в 1935-1936 гг. во время всей своей работы ни одного плана, ни по одному участку не дал, планы спускались на участки после окончания планируемого квартала или месяца. Строительство велось с самого начала без стройфинплана. Вредительская деятельность Шлиндмана лишила возможности правильно учитывать ход строительства и срывала ход строительства. Наркомату систематически давались Шлиндманом неточные сведения о ходе строительства…» Эти факты имели место в Вашей работе?
ОТВЕТ: Никогда вредительством я не занимался. Задержки спуска оформленных планов имели место, такие задержки были до месяца, а иногда и до полутора месяца в течение планируемого квартала, а не после его окончания, но это производство работ на строительстве не тормозило, так как участки имели утвержденные графики работ по каждому объекту. Задержка планов происходила, в первую очередь, из-за отсутствия смет на строительство, что от меня не зависело, и вследствие того, что управляющий трестом Рябов и главный инженер Кроткевич своевременно не давали Плановому отделу производственных заданий, а дав такие задания, меняли их в процессе составления плана, не сообщая мне об этом, не было учетной базы, так как бухгалтерия отставала на 7-8 месяцев. Все это тормозило составление планов. В отношении представления отчетности в Наркомат показания Крутикова ложные. Отчетность в Наркомат, представляемая мною была исключительно правильной и честно отображала состояние строительства. Отчетность показывала громадное удорожание строительства и значительное недовыполнение программы работ на стройке.
Этот отрывок свидетельствует, что дела на стройке велись, действительно, не лучшим образом. Рябов и Кроткевич, видимо, не справлялись со всеми проблемами в должной мере, но мы-то знаем, что любая стройка в нашей стране и по сей день нередко является средоточием бесхозяйственности под названием «бардак». Советский «бардак» царил везде и всюду и в сталинские и в послесталинские времена.
Продолжение следует
