Наши слабовольные продюсеры, непубличные чиновники от культуры и безразличные друг к другу и общему делу режиссеры думали, что каждый из них — лично — как-нибудь проскочит сквозь вызовы отечественной киножизни этого года. Они уверены, что драма Союза кинематографистов касается лишь этой уже много лет мертвой организации, что правительственный совет по развитию кино — очередная бюрократическая, а значит — пустая затея. Исходили из привычной русской сентенции: все как-то само собой образуется, надо лишь притерпеться. Но 3 ноября они получили холодный душ: не прошмыгнете, господа хорошие, в индивидуальное выживание. Потеряете, уже потеряли многое из того, что сейчас имеете и могли бы в перспективе иметь.
Решения. Они оказались бессмысленны и беспощадны. Большую часть бюджетных средств, предназначенных для кино, — 3 миллиарда рублей решено перевести в специальный фонд, который будет снимать блокбастеры (до 200 млн рублей каждый) и еще несколько коммерческих лент. Поручить эту работу планируется 5-7 компаниям, которые будут назначены без конкурса. Видимо, в соответствии с политической репутацией и лоббистскими ресурсами владельцев. Счастливчикам предоставят возможность снимать программы, рассчитанные на 3 года, а, следовательно, аккумулировать на своих счетах до миллиарда подаренных государством рублей. После этого искусственно надутые гиганты предложат остальным четырем сотням компаний — не попавшим в элитный список «малышам» — обращаться к ним за вспомоществованием. Правда, к этому времени уже не государственным, а частным.
На оставшуюся от изъятых в пользу «лучших сынов» треть денег Минкульт должен снять все дебюты, востребованные фестивалями, арт-хаусные ленты, обычно попадающие в историю кино, а также полностью неигровую (до 400 названий) и анимационную (около 200 названий) программы фильмов. Эту революцию приказано осуществить молниеносно.
Мотивы. Принятый к исполнению проект госполитики в кино реализует множество цеховых — всегда антирыночных — заблуждений. Перечислю лишь 10 из них. 1) Самое главное в киноиндустрии — производство картин, а не другие ее элементы — инвестиции, кадры, дистрибуция, кинопоказ, новые залы, зрители, отношения с ТВ, вторичные рынки, фестивали, продвижение, критика, налогообложение, законы и т.п. 2) Государство обязано полностью оплачивать стоимость фильмов, если высказывает какие-то пожелания авторам. 3) Увеличение бюджетных средств нашей кинематографии и отдельным картинам позволит ей стать конкурентоспособнее. 4) Российский кинопрокат при известии о создании очень дорогих отечественных лент буквально расступится и предоставит 15-20, а не 5-6 окон для их демонстрации, как сейчас. 5) У нас есть 30-40 режиссеров, способных снимать картины с многомиллионными бюджетами. 6) Новый механизм расходов госфинансирования кино увеличит возврат этих денег в родную киноиндустрию. 7) Полностью оплаченные госбюджетом картины будут качественнее частных и, следовательно, отвоюют их владельцам большую долю российского проката. 8) Узурпация чужой энергии за счет того, что «маленькие» компании будут вынуждены отдавать свои замыслы, колоссальный труд и творчество «большим», улучшит атмосферу освоения федеральных средств. 9) Нормы накладных расходов при мейджеровской схеме, а значит, и коррупция будут меньше, чем при прежней системе. 10) От нововведения умножится качественная аудитория, ее интерес к отечественному кино.
Опытные эксперты прекрасно осознают, что в жизни все будет ровным счетом наоборот. Они-то знают, что лишь в 4 из 17 российских чемпионов проката последних трех лет, реально собравших (а не потративших) миллионы долларов, — была очень небольшая часть государственных средств. Величина российского рынка кино — более 2 миллиардов долларов, только на производство (включая телефильмы) расходуется 600 млн. Государственные 130 млн тут мало что решают. У нас практически нет прозрачных компаний с международной репутацией, которые умеют самостоятельно возмещать собственные затраты. В мировой практике никто не поддерживает студии — поддерживают исключительно проекты.
Истинные мотивы. Главный стимул объявленных решений — как можно быстрее реализовать блестящую по своему феодальному потенциалу идею продюсера Сельянова: провести приватизацию несколькими «укрупненными» компаниями огромных бюджетных средств под девизом «сделаем, как в Америке». Обеспечим таким образом патриотизм нации не меньше, чем это делает футбол. Дескать, назначьте нас смотрящими за киноказной олигархами — и мы в знак благодарности не хуже, чем в свое время Березовский с Гусинским, повысим управляемость всегда неудобных художников. Фальшивые обещания.
Премьер-министр на заседании совета долго сопротивлялся этим нерыночным идеям. Он единственный говорил о том, что российское кино не конкурентоспособно как внутри страны, так и за рубежом; что деньги обычно идут за талантом, а не наоборот; что правительство не может заставить зрителей смотреть тот или иной фильм; что нужно обдуманно заниматься модернизацией кинематографии. Но, как сам он затем признался, ему «проели плешь»... и он отступил. Человек дела — лидер страны жаждал перемен любой ценой. Даже не высказался на судьбоносную тему: содержание госзаказа.
В нашей культуре, признаемся, очень не любят объективную экспертизу. Еще больше, чем отсутствие денег. Потому что экспертиза способна найти оптимальные варианты решения любых проблем. Но ты сам нечаянно от этого можешь пострадать. Это обидно, когда обладаешь статусом, огромным символическим капиталом и вместо чужой экспертизы предлагаешь собственную харизму, волю, доступ к первым лицам государства. Превращение всех этих ресурсов в личный успех и кажется самой объективной оценкой положения дел.
Что делать? Конечно же, для начала необходимо понять, что действительно происходит в этой сверхидеологизированной сфере: достижения, сбои, тупики, перспективы. И только после этого разработать и тысячу раз обсудить «дорожную карту» перезагрузки политики на ближайшие годы. Что и в какой последовательности следует делать.
Одна из ожидаемых идей — учреждение Национального института российского киноискусства, как в большинстве европейских стран, который призван заботиться о творчестве, профессиональном обучении, сохранении качественной аудитории, о художественном и интеллектуальном потенциале нации. Одновременно с этим хорошо бы без спешки создать тот самый Федеральный фонд развития российской киноиндустрии, который занимается вовсе не только производством, но и всей системой кинобизнеса — от инвестиций до кинопоказа, от фестивалей до отношений с телевидением. Обе разные по целям, но дополняющие структуры должны иметь право действовать во всех финансовых режимах — предоставлять возвратные, льготные, безвозвратные кредиты, субсидии, благотворительную и иную помощь, вступать во всевозможные схемы частно-государственного партнерства. Действовать как поощрительная, спонсорская и обычная бизнес-структура.
Наблюдательные советы этих институций, безусловно, должны быть предельно прозрачны; чиновники, профессионалы или представители общественных организаций — иметь не более трети голосов, что позволит находить баланс интересов, впервые за многие десятилетия публиковать ежегодные отчеты о стратегии деятельности и затраченных средствах.
Целесообразно запретить стопроцентное государственное финансирование любых кинопрограмм (кроме дебютов), поскольку известно, что оно категорически не способствует созданию востребованных продуктов. Необходимо активно обсуждать справедливость принятой в начале 90-х и давно устаревшей схемы распределения средств проката (половину от общей выручки забирают кинотеатры, 15% — дистрибьюторы, 35% остается продюсерам), добиваться незамедлительного введения электронного билета, схем поощрения строительства новых залов в городах с населением меньше 300 тысяч, требовать перехода на цифровую систему кинопоказа, создавать совместно с другими ведомствами специализированные организации по развитию копродукции. Кроме того, нужно разработать новую программу господдержки в прокате, запретить силовым ведомствам крышевать видеопиратов, а провайдерам — потворствовать скачиванию фильмов из интернета.
Как вы понимаете, ничто не мешало заниматься всем этим уже много лет.
Безусловно, важнейшие функции остаются и у Минкультуры — стать наконец настоящим штабом этой масштабной модернизации. Заказывать и анализировать информацию, координировать усилия, искать баланс интересов многих, подчас противостоящих друг другу организаций, выступать с законодательной инициативой. Вырабатывать принципы, проектные предложения и проверять результативность действий.
Выбор. Теперь уже все понимают: наступил час Х — момент очередного распутья российского кино. В который раз оно стоит перед общенациональным символическим выбором. В мае 1986 года именно кинематографисты осуществили важнейший для нашего будущего жест: первыми на своем V съезде не избрали уже утвержденных в ЦК КПСС своих руководителей. Предпочли им реальных лидеров. Открыли в спертом воздухе того времени всего одну дверь. Сразу после этого открылись еще сто дверей свободы, а до конца года — сто тысяч. Началась гласность, была отменена цензура, возвращены Сахаров, Любимов, напечатан «Архипелаг ГУЛАГ». Советская власть поплыла — и через пять лет рухнула.
Кинематограф опять стоит у знаковой двери. Либо «Россия — вперед!» — к дальновидной политике, перезагрузке всей системы киножизни. К атмосфере реальной демократии вместо диктата одного кинематографиста с полным правом голоса и еще шести с совещательным. Либо — назад, в социализм, с привычным для него делением на своих и чужих, притеснением малого — рукотворного бизнеса, с имитацией госзаказа, непрозрачностью расходования бюджетных средств. К консолидации идей, сил и действий, консервирующих наше отставание от мировых процессов.
Будущее? Куда больше, чем семистудийщина, огорчает профессиональная анемия молодых российских режиссеров и продюсеров. Совсем нет переживающих за общее дело. А ведь именно они, новички и новаторы, а не народные артисты представляют сегодня нашу страну на всех мировых кинофорумах. Казалось бы, воспитанные вне цензуры не должны иметь административных страхов. Понимать, что сначала у тебя отчуждаются творческие организации, потом деньги господдержки, ну а затем... неотвратимо — независимость художественного высказывания. Это обычный пошаговый процесс. А не надо забывать, что трусливые, терпимые к насилию маленькие люди не в состоянии снять настоящее, трогающее людей кино. Художники просто не могут спрашивать, приносить ли с собой веревку. Какими бы талантливыми они ни были и какие бы аргументы в пользу своего равнодушия и непротивления сами себе ни подбирали. В шахматах есть замечательное по глубине понимания жизни правило: «Ходом считать передвижение фигур по доске, а не любые слова, которые это перемещение сопровождают».
Даниил Дондурей
