В прокат выходит «К звездам» Джеймса Грея с Брэдом Питтом в главной роли. В новом фильме, премьера которого состоялась в конкурсе Венецианского фестиваля, режиссер продолжает исследовать вечный конфликт отцов и детей — теперь в условиях открытого космоса
Недалекое будущее. Усталый мужчина в скафандре (Брэд Питт) собирается в свой очередной полет, потому что не может жить без космоса. На этот раз майору Рою Макбрайду предстоит отправиться на самый край Солнечной системы, к ледяному гиганту Нептуну, где, по информации космического агентства, крутится сгинувший когда-то отец Макбрайда (Томми Ли Джонс). Космическая станция Макбрайда-старшего будто бы экспериментирует с какими-то опасными частицами, от которых на Земле что ни день, то катаклизм. Роя новость о найденном отце не очень-то потрясает — в агентстве его и ценят именно за эту неспособность к ажитации вкупе с крайней пытливостью: пульс астронавта никогда не превышает 80 ударов в минуту и он всегда готов в своих поисках дойти до конца.
Готов к этому и режиссер Джеймс Грей, которого на сей раз поиски ответов на семейные вопросы вывели в открытый космос. Динамика родственных отношений так или иначе определяла сюжеты всех его фильмов, но при просмотре «К звездам» вспоминается прежде всего его последняя работа, приключенческая драма «Затерянный город Z», вышедшая три года назад. Там исследователь Латинской Америки полковник Перси Фосет и его взрослый сын Джек буквально растворялись в дебрях Амазонки, распадались на атомы, просачиваясь сквозь ситечко знакомого мира. Устье Амазонки — чем не край ойкумены для начала XX века?
О фильме «К звездам» Джеймс Грей мечтал много лет: он долго снимал исключительно локальные, районные драмы, потом отважился на ретро — и вот, наконец, огромный бюджет, космическое путешествие, сложно-постановочный сценарий, в котором прочитываются и «Сердце тьмы» Джозефа Конрада, и «Моби Дик» Германа Мелвилла. Но вся эта космических масштабов конструкция, как всегда у Грея, держится на отношениях отца и сына, на настойчивом поиске чего-то большего, выводящем за круг повседневных хлопот. Зрителя, знакомого с творчеством этого режиссера, не введут в заблуждение ни погоня на луноходах, ни схватка с обезумевшими космическими мартышками, ни марсианские подземелья — в фильме много лихо поставленных экшен-сцен (очевидно потребовавших физической сноровки от Питта), много отсылок к космической фантастике былых и новых времен (от «Космической одиссеи» Кубрика и «Соляриса» Тарковского до «Человека на Луне» Шазелла и каких-нибудь «Космических ковбоев», и снова Дональд Сазерленд и Томми Ли Джонс заправляют в планшеты космические карты), однако Грею нужны не звездные дали, а смотрящий в них человек. Его подлинный интерес не в открытом космосе, а в закрытом, внутреннем космосе каждого.
После премьеры в Венеции, где фильм участвовал в основном конкурсе и вполне предсказуемо остался без наград, прогрессивные критики упрекали режиссера в старомодности. Дескать, даже «Джокер» Тодда Филлипса выглядит острее, а у Грея опять получилось кино для закомплексованных стареющих, но так и не повзрослевших белых мальчиков, для которых путь к самопознанию обязательно лежит через космодром. Где герои-женщины? Где актуальные общественные смыслы и проблемы? Действительно, в фильме есть две эпизодических женских роли, которые вписаны в сценарий словно бы по разнарядке. Одна — на правах томительного призрачного флешбэка (ушедшая от главного героя жена в исполнении Лив Тайлер), другая (Рут Негга), которая в марсианском эпизоде предсказуемо тоскует по мужчине, только не мужу, а отцу, отражая чувства главного героя.
Актуальной повестки в новой работе Грея и впрямь не найти — она вся о вечном и неотменимом. Поразительно, как при всей этой оперной массивности фильм ничуть не тяжеловесен, чего можно было бы ожидать от титулованного фестивального автора, дорвавшегося, благодаря актеру и продюсеру Брэду Питту, до возможности снять по-настоящему дорогое и зрелищное кино. Ему хватает иронии (чудные диалоги главного героя с программой-психотерапевтом тому подтверждение) и постановочной мускулатуры, чтобы развлечь даже самого неусидчивого зрителя. Хотя закадровый текст, чувственные вибрации музыки Макса Рихтера и красота придуманного оператором Хойте ван Хойтемой космоса толкали фильм куда-то в сторону проповеди в стиле Терренса Малика.
Присутствие Хойтемы заставляет вспомнить другой относительно недавний случай космической одержимости — «Интерстеллар» Кристофера Нолана. Два фильма, снятые одним оператором, диаметрально расходятся по посылу. Нолан требует от человечества экспансии: бороться и искать, покинув земную колыбель, идти дальше. Императив Грея — вернуться домой, не бежать от себя, найти своих и успокоиться, отказаться от дьявольского фаустианского бега. Грей консервативен и, страшно сказать, патриархален, несмотря на отповедь отцу небесному, бежавшему от всех земных трудностей на Нептун. И если искать в его фильме современные смыслы и актуальные месседжи — то только в умиротворяющей интонации. Грей не говорит лозунгами, не читает стихи и нотации, ничего не требует, а просто между делом указывает: от себя не убежишь. Человек, упав с неба, неизбежно возвращается к тому, с чего начал свой поиск правды,— к другому человеку. Тому, кто ближе всего.
Василий Степанов
