Илья Лагутенко не знает, сколько времени группа «Мумий Тролль» не сможет выступать из-за карантина — год, два или три. Не знает также, в каком составе она дотянет до первой встречи со зрителями. Но новыми песнями поклонников обещает радовать в любом случае. Об этом Илья Лагутенко рассказал «Известиям» накануне онлайн-премьеры фильма «SOS Матросу», который он представляет как актер, сценарист и продюсер.
— Илья, материал для этого фильма вы снимали восемь лет назад. Уже тогда решили, что смонтируете его в жанре рокьюментари?
— У меня в голове изначально родилась идея снять фантасмагорическое мокьюментари — выдуманную документальную историю. Такую, где участники коллектива будут актерами, а путешествие станет для них декорацией. Сама идея пройти вокруг света под парусами преследовала меня с детства — навеянная книжками про мореплавателей и пиратов типа капитана Блада. Я понимал, что это маловероятно, но постоянно рассказывал о своей мечте друзьям — мол, возможно, когда-то… И вот однажды владельцы барка «Седов» нашли меня и сказали: «Мы отправляемся в кругосветное плавание, можем взять вас на борт. А что вы там будете делать, сами должны придумать».
— И вы придумали фильм?
— Первой идеей была культурная миссия на борту: мы сходим в каждом порту, объединяемся с местными музыкантами, даем концерты. А второй идеей стала съемка фильма. Как это сделать, я не знал и до сих пор не знаю, тем не менее такое желание родилось. У барка «Седов» тоже было собственное медиасопровождение, они взяли с собой телекомпанию уже не помню какого канала. Мы с ними долго обсуждали, как это должно быть снято. У них была одна вариация — снять этакий «Дом-2» на корабле или что-то вроде того. Ни о чем другом они думать не хотели. Уже при пересечении Северного моря, когда корабль взял курс на Бискайский залив, я понял, что договориться и прийти к взаимопониманию не получится.
Когда мы сошли на берег, я отправился на поиски единомышленника, который хотя бы что-то знал о создании кино. На одной из музыкальных конференций такой нашелся. Дэнни Дрисдейл стал режиссером, оператором и монтажером фильма «SOS Матросу» — естественно, под моим чутким продюсерским руководством. Правда, мы до сих пор смеемся, что мой продюсерский и его режиссерский опыт оказались более чем провальными. Но главное, что спустя годы у нас на руках все-таки оказался фильм, который вы наконец сможете увидеть и за который мне абсолютно не стыдно.
— Фильм, который 22 мая покажут в «Яндекс.Эфире», получился немного странный, вам не кажется?
— Да, он действительно странный — не документальное кино, не блокбастер, не видеоблог чей-то из YouTube… Но зато это очень мумий-тролльская история. К тому же вполне правдивый рассказ о пертурбациях среди участников коллектива, который, наверное, будет интересен как людям, следящим за группой, так и тем, кто абсолютно ничего о ней не знает.
— Почему материал столько лет лежал?
— Он не лежал. Если честно, я всегда думал, что постпродакшен происходит гораздо быстрее. У меня до этого был только опыт создания видеоклипа, а вот сделать смотрибельное кино оказалось делом трудоемким и ресурсозатратным. К тому же мы вели двуязычную съемку на английском и русском в связи с географией съемок и с тем, что у нас был международный киноэкипаж. На конечном монтаже все эти английские и русские фразы расползались в разные стороны. Нам пришлось долго придумывать, как связать всё воедино.
— Почему вы ограничили хронометраж одним часом?
— Я не любитель ни долгих концертов, ни долгих кинофильмов. Еще у меня были референсы вроде «Желтой подводной лодки» и Spinal Tap — классики музыкального кино, которое по большому счету и не кино вовсе. На этой полочке я видел место и для нашего фильма.
— Вы мысленно возвращаетесь в это путешествие?
— Для меня это ностальгические воспоминания. На кадрах присутствуют люди, которые мне очень близки — мои друзья, друзья моего детства во Владивостоке. Есть кадры из других наших проектов, видеосъемки людей, с которыми мы сотрудничали, и тех, с которыми сегодня уже не поддерживаем связь.
Там присутствуют и мои дети, они сейчас сильно выросли. Это очень персональная история, и я не особо огорчаюсь, что фильм не вырос в проект с тысячами экранов по всему миру. Нужно признать, что и времена изменились: мы начинали его снимать почти восемь лет назад, а сейчас такое впечатление, что мир стал совершенно другим. Возможно, пришло правильное время, чтобы посмотреть его. Сама идея, что ребята из какого-то приморского города отправились на парусном корабле в другие страны, теперь звучит невероятно.
— Особенно невероятна ваша высадка в Китае.
— Приплыть в Китай, играть там нашу музыку для более чем 1000 человек — да это ж фантастика на сегодняшний день! Люди скажут: «Это «Звездные войны» новые! Это фильм про инопланетян! Такого быть не может в принципе!» А ведь еще буквально вчера это было возможно — причем без особой подготовки, без финансов, без договоренностей.
— Cложно было вам с коллегами находиться в ограниченном пространстве на протяжении долгого времени?
— Могу сказать, что мы предвосхитили всю эту самоизоляцию и оказались в ней еще восемь лет назад. Правда, у нас были замечательные каюты на 8–10 человек. А экипаж — 300 молодых парней и девушек, кадетов, учащихся морских учебных заведений. Барк «Седов» — это вам не какой-то новострой или современная яхта с кондиционерами. Это реальный корабль с более чем столетней историей, который сохранился в хорошем состоянии. Так что условия были спартанские.
Одно дело, когда в такое путешествие отправился я — человек, который всегда мечтал быть моряком и до сих пор полон энтузиазма. Но в нашем коллективе энтузиазм на 99% отсутствовал. Желание посмотреть дальние страны у ребят, может, и было, но привычные самолеты и автобусы казались им гораздо более удобным видом транспорта.
— Вы ссорились?
— Было что-то такое… Недопонимание всегда присутствует, но ничего чрезвычайного. Мы люди мирные сами по себе, добрые. У меня вообще запас терпения больше, чем средний по больнице. Может, другим было похуже, но нужно уметь понимать своих друзей, которых сам же и затащил на такое мероприятие.
— В аннотации сказано, что музыкант Илья, решивший, что его группе тесно в родном городе, мечтает о международном признании, особенно о премии «Грэмми». Вы и правда мечтаете?
— Чего лукавить, любой человек, наверное, хочет признания своего труда. В фильме мы пытались найти какие-то стереотипы и посмеяться над ними. В реальной жизни ты можешь всё себе объяснить, а в кино удобнее помечтать и поиронизировать над собственными желаниями. Это помогает двигаться дальше.
— Вы так вкусно путешествовали: у вас на столе то запеченный поросенок под водочку, то рыбка…
— Люблю хорошо поесть и считаю, что культура другой страны лучше всего передается через еду и музыку. К тому же я большой поклонник азиатской кухни. Дома меня называют Илюшин Фьюжн — люблю готовить, и у меня много хороших друзей-шефов. Из того нашего путешествия можно было сделать отдельную кулинарную телесерию — сходя на берег, в первую очередь мы мчались на все эти китайские «мокрые рынки». Я успел застать их еще до коронавируса, видел своими глазами, как это функционирует. Вообще, конечно, много воспоминаний, будет что потом рассказать внукам. Только они, наверное, мне не поверят.
— В интервью «Известиям» вы сказали, что каждый ваш альбом — аудиодневник. Что вы вкладываете в это понятие?
— Мне очень нравится слово «дневник». Я музыкант, для меня песня всегда была средством общения с другими людьми, с миром вокруг меня. Некоторые оформляют мысли в речах, некоторые — в картинах, некоторые — в каких-то действиях. А мне пришлась по душе аудиоформа. Не пишу дневников лет с двенадцати, поэтому придумал себе такое их выражение. Зато когда слушаю собственные песни, думаю: «Это было то, это было там, был такой человек, был другой. Там мы видели это, там у меня в жизни произошло то». Мои песни — мои референсы по отношению к себе. Для слушателя, будем надеяться, это звуковое сопровождение к их мироощущению, времяпрепровождению.
— Эпидемия коронавируса застала группу врасплох?
— Как ни странно, мы оказались подготовлены к самоизоляции. Как гастролирующей группе, нам всегда сложно вырвать время для записей новых песен и семейных дел. Поэтому еще в прошлом году мы решили, что проведем первую половину 2020 года так: закончим все студийные проекты, запишем песни, подготовим альбомы. Мы и не планировали до лета заниматься концертами, поэтому испугаемся немного позже, чем другие — начнем бояться с 1 июня.
К чему мы не были готовы, так это к развалу концертной индустрии. В июне и на протяжении всего лета у нас были запланированы фестивальные выступления, они уже процентов на восемьдесят отменены или перенесены на 2021 год. Некоторые, правда, еще верят в чудеса. Я думаю, что можно уже не верить, а признать новую действительность.
— Говорят, в ваших песнях есть строчки-предсказания того, что мы сейчас переживаем. Согласны?
— Может, это пророчество, а может, просто такое человеческое качество — находить в словах то, что хотим найти. Я никогда не был автором песен на злобу дня, не умею этого делать. Хотя у меня есть несколько друзей, которым это хорошо удается — вы знаете их имена, смотрите их видосики и мемасики на ютьюбах. Это забавно, но у меня, наверное, более глубокое отношение к делу. В нашей недавней песне «Лира» есть слова: «На сто капитанов ни одного пассажира». Мне все говорят: «Так это ж про самолеты сейчас!» Отвечаю: «Чего-чего, а об этом я писать не хотел». Меня заботил более глубокий смысл этой фразы, но получается как получается.
В течение года мы, наверное, не сможем встретиться на наших концертных выступлениях, к сожалению. Не знаю, сколько это протянется — год, два, три? Не знаю, в каком составе мы дотянем до нашей первой встречи после карантина. Но новыми песнями мы будем вас радовать. У нас есть план до конца этого года как минимум. Будут песни, новые видеоклипы, новые альбомы, благо мы успели начать их делать.
— Мне не простят, если я не выведаю подробности про новый альбом: как называться будет, сколько в нем песен?
— Не могу пока сказать. Ситуация с переходом на удаленную работу немного подкосила наши темпы и энтузиазм — все участники проекта оказались разбросаны буквально по всему миру. Это не только я и музыканты группы «Мумий Тролль» — это и звукоинженеры, и наши коллеги-музыканты, с которыми мы решили посотрудничать. Теперь всё происходит очень долго: пока отослал, пока получил, послушал… На маленькие правки уходят недели. Мы планировали сделать всё в студии буквально за несколько недель, но теперь лишены этой роскоши и пытаемся организовать большой процесс из своих сарайчиков.
У меня нет еще финальных мыслей, в каком виде мы всё это представим, но обещаю — скоро, потихоньку начнем вам всё рассказывать. Песня «Лира», скорее всего, будет открывать новый альбом. Но мы готовим не только песню, но и картинную галерею к каждой композиции, целые виртуальные выставки. «Мумий Тролль» не музыкой единой жив — теперь это настоящее музейное пространство. Если хотите, платформа для экспериментов по общению со слушателями. Все, конечно, поигрались в онлайн-концерты, сидя в тапочках на кухне, но дальше для нас открываются большие горизонты. Начинаем готовиться к более планомерному общению друг с другом на расстоянии и на безопасной дистанции
Наталья Васильева
