На днях на сайте Павла Астахова появилось письмо, написанное в его защиту. Подписали его уполномоченные по правам ребенка из большинства регионов России — я насчитала больше семидесяти. И Павел Алексеевич не удалил его — вроде как неловко, даже очень неловко, но оставил. Люди же старались.
Злые языки утверждают, что написано оно по инициативе самого Астахова, но точно сказать не берусь. И дело даже не в этом.
Письмо очень казенное, с перечислением многочисленных заслуг Павла Алексеевича — без единого теплого человеческого слова. Меня особенно тронуло упоминание о «повсеместных проверках им детских учреждений». Кто знает, как проходили эти помпезные гастроли, тот поймет, почему я обратила внимание на эту строчку. Бедные местные чиновники не знали, как угодить столичному гранду. Говорят, в списке самого необходимого для встречи высокого гостя числились автомобиль представительского класса с мигалками и апартаменты класса люкс с тренажерами. Требовалось сутками стоять во фрунт. И, наконец, подготовка невеселых детей и работников детских домов на случай, если сам надумает завернуть к ним на четверть часа… Надеюсь, когда-нибудь люди расскажут, как это было.
Во время подготовки к статье, которую вы сейчас читаете, я набросала три страницы деяний и подвигов Павла Алексеевича, но неожиданно поняла, что это совсем не то, о чем я хочу написать.
Из всех героических деяний Астахова на посту уполномоченного по правам детей, безусловно, главное — «закон Димы Яковлева», отменивший усыновление российских детей в Америку. Даже если бы Астахов захотел сделать что-нибудь очень-очень плохое, он все равно не придумал бы ничего хуже.
Американцам не давали усыновлять здоровых детей, а тяжелобольных не усыновляли россияне. И вот американцы к моменту появления этого чудовищного закона, то есть с начала 90-х годов до декабря 2012-го, усыновили более 60 тысяч российских сирот с тяжелыми заболеваниями. От рук приемных родителей погибли 19 детей, причем виновные были строго наказаны.
Истории больных детей, оказавшихся в Америке, — душераздирающие истории, каждая из которых заслуживает отдельной книги. Дети, приговоренные к смерти от рака, дети без ног, играющие в баскетбол, дети со страшными генетическими заболеваниями, не говоря уже о малышах с синдромом Дауна, — все они вернулись к жизни. 60 тысяч — население целого города. Города любви. Конечно, Америка — богатая страна, и усыновители имели возможность воспользоваться самыми современными достижениями медицины. Но они могли этого не делать, однако сделали, потому что в Америке — культ усыновителей. Все знают, что это благое дело, все помогают и поддерживают приемных родителей. Я видела это собственными глазами и всегда буду им за это благодарна.
И даже когда все забудут, кто такой Павел Астахов, его имя навсегда останется в истории зла. Вот такой у нас был уполномоченный по правам ребенка.
И второй его подвиг — это Центр поиска пропавших детей. В 2011 году проект создания этого центра был направлен Президенту России. Но в последнюю минуту Павел Алексеевич подменил учредителя: предполагалось, что это будет Следственный комитет, которому и карты в руки, а Астахов заменил его на Минздрав. Почему Минздрав? Почему не Министерство спорта? Рассказывать об аппаратных играх противно. Скажу только, что в конце 2014 года Центр поиска пропавших детей был наконец создан. Его учредителями являются 4 общественные организации. Государство в проекте не участвует, финансирования никакого нет — вся надежда на спонсорскую помощь, на которую пока никто не раскошелился. Павел Астахов входит в попечительский совет. Розыском детей центр не занимается, потому что не знает, как, да и не на что. А чем занимается? Мониторингом по пропавшим детям на основании материалов МВД.
То есть вместо мощной государственной организации, которая возьмет в свои руки сбор информации и наконец наладит неотложный розыск пропавших детей, создав оперативную сеть на всей территории России, — вместо этого появилось какое-то странное образование без видимых очертаний. От очень нужного и детально проработанного проекта осталось одно название.
Между тем в России практически невозможно даже получить исчерпывающие данные по пропавшим детям. Статистика отсутствует. Известно лишь то, что в год погибают или остаются ненайденными от 1500 до 2000 детей.
Если я не ошибаюсь, до 2013 года в статистике МВД было две графы: самовольно ушедшие и безвестно пропавшие несовершеннолетние. Первых всегда было больше, чем вторых. Это понятно: многие беглецы рано или поздно возвращаются домой. Совсем другое дело — пропавшие дети. Общей цифры, похоже, ни у кого нет, но специалисты говорят, что в 2015 году в розыске находилось от 7 до 9 тысяч детей.
По какой же причине Астахов угробил проект создания национального центра поиска пропавших детей? Ведь для шоу-бизнеса главное — картинка.
***
Теперь давайте вспомним, что означает слово «омбудсмен»? Так в Швеции называют представителя чьих-либо интересов.
В 1989 году была принята Конвенция ООН о правах ребенка. Она стала первым и в настоящее время является главным международно-правовым документом для стран — участников конвенции. В большинстве стран мира правовым институтом по защите прав детей стал институт уполномоченных по правам ребенка, так называемых детских омбудсменов.
В 1998 году в России осуществили пилотный проект ЮНИСЕФ (Международного чрезвычайного детского фонда ООН для оказания помощи детям во всем мире) и Минтруда: назначили уполномоченных по правам ребенка в 5 регионах России — в Петербурге, Волгоградской, Ивановской, Калужской и Новгородской областях. Вначале это были помощники или советники губернаторов, некоторые на общественных началах.
А в 2001 году был издан закон об уполномоченном по правам ребенка в Москве. И первым московским детским омбудсменом в феврале 2002 года стал Алексей Головань. Он же 1 сентября 2009 года стал первым в нашей стране уполномоченным по правам ребенка при Президенте России.
В декабре 2009 года Головань подал заявление об отставке. Причины этой отставки по сей день покрыты густым мраком неизвестности. Так 28 декабря 2009 года российским детским омбудсменом стал известный российский шоумен Павел Астахов.
Во всем мире дети подвергаются насилию. Ребенок полностью находится во власти взрослых, и очень часто взрослые чудовищно злоупотребляют этой властью. В лучшем случае они не уделяют ребенку внимания и оставляют его один на один с жизнью, а в худшем — насилуют и убивают.
Не могу не сказать, что дети, ставшие жертвой насилия в семье — как правило, преступником является отчим или гражданский муж матери, — очень редко могут рассчитывать на ее помощь. Я много раз встречалась с женщинами, которые защищали своих мужей-насильников и годами поощряли насилие над своим ребенком. Возможно, психологи могут найти объяснение этому черному феномену, а для меня главным остается тот факт, что ребенок даже в собственном доме часто находится в опасности. При этом дети продолжают любить предавшую их мать, дорожат ею и боятся ее огорчить. Великая тайна беззащитности. Человеку надо кого-то любить, потому что без этого невозможно выжить.
И куда бежать ребенку, попавшему в беду? Где искать защиты?
У меня тридцать лет хранится письмо воспитанника Икшанской колонии для несовершеннолетних правонарушителей — так она тогда называлась. Подросток, напившись водки в компании собственного отца, убил соседа. Я берегу это письмо, чтобы не забыть о том, как на нас надеются дети и как часто мы их безжалостно предаем.
«Я нахожусь здесь уже два года, и конца не видно. Ну как не видно, я знаю, что когда мне исполнится 18 лет, меня переведут во взрослую колонию. Там совсем страшно, но я стараюсь об этом не думать, может, вдруг что-то случится и меня оставят.
Я часто вспоминаю свой дом и мать с бабушкой, но мне от этого становится еще хуже. Мать у меня хорошая, нормальная, и красивая тоже, работает на автобазе уборщицей. Но я ей всегда был незачем. Непослушный был, сам знаю, но она все как-то на меня раздражалась. У соседей тетя Лена сына не била, хотя он хулиганил и воровал из палатки. Она плакала, но все равно беспокоилась, чтобы он поел и не ходил в драных ботинках. Я ему завидовал.
Меня никто есть не заставлял, а бабушка часто говорила, что я жру хуже уличной собаки. Очень хорошо, когда тебя просят съесть суп или пекут пироги. Когда я пошел в школу, все были с цветами, а я нет. Мне было обидно, но мать сказала, что незачем деньги на ветер выбрасывать. Наверное, ей это был не праздник. Я все думаю, как я здесь оказался, сейчас бы сидел на речке и с соседским дедом рыбу ловил, а теперь что. Я даже не знаю, я взрослый или еще нет, хоть и сижу за убийство, но маленьким точно нужно все подсказывать и бояться за них, они же сами не знают, как правильно. Им дай только мороженого или покурить, совсем бестолковые…»
***
Россия занимает первое место в мире по количеству детских самоубийств. Лидером по числу самоубийств несовершеннолетних наша страна стала еще в 2003 году. Говорят, что каждый день в России 17 детей сводят счеты с жизнью. В мире этот показатель почти в два раза меньше.
И вот в стране, где столько детских несчастий, столько сирот при живых родителях, столько маленьких больных, которым не на что купить лекарство, детским омбудсменом стал шоумен. Человек, который всегда может сделать красиво.
Есть мнение, что так решили там, наверху. Ну наверное, сами собой такие вещи не делаются. Что бы ни было причиной: знакомства ли, связи, отличная успеваемость в школе КГБ — уволили патологически порядочного Алексея Голованя, который был и остается лучшим в стране специалистом по проблемам детей, и назначили Павла Астахова, который был и остается лучшим в стране специалистом по продвижению собственной персоны.
Но даже после этого назначения была возможность исправить ошибку. Российский детский омбудсмен не вел личного приема и все залитые слезами письма отправлял в регионы — почему люди не восстали? Почему терпели, не жаловались, почему столько лет позволяли делать из себя иллюстрации к жизнеописанию Павла Астахова?
Мне кажется, что в результате очень трудной жизни и свалившихся на нас испытаний последних лет у людей размылось представление о том, как должно быть. Если угодно, серная кислота жизни растворила в нас понятие нормы — мне это слово не нравится, но я никак не подберу другого.
***
12 мая 2008 года в возрасте 98 лет умерла Ирена Сендлер. В то время я, как и многие люди, ничего о ней не знала.
Она родилась 15 февраля 1910 года в Варшаве.
Отец Ирены заведовал маленькой больницей, неимущих лечил бесплатно. В 1917 году он умер от сыпного тифа — заразился от больных, к которым не решались подойти его коллеги. Говорят, что Ирена часто вспоминала его слова: «Если ты видишь, что кто-нибудь тонет, нужно броситься в воду спасать человека, даже если не умеешь плавать». Вроде бы не очень разумно — что толку в воде от человека, который не умеет плавать? Видимо, этот человек верил в то, что готовность помочь творит чудеса.
Во время войны Ирена работала в Варшаве в отделе соцобеспечения в городском муниципалитете. Нацисты очень боялись, что в еврейском гетто вспыхнет какая-нибудь эпидемия, и разрешали работникам санитарной службы посещать гетто. Так перед ней открылись ворота ада. И она организовала тайную переправу еврейских детей на волю. Она рассчитала, что для спасения одного ребенка требовалось участие 12 взрослых за пределами гетто — водителей, служащих, медсестер… По воспоминаниям Ирены, высвободить ребенка временами было несравненно легче, чем спрятать его и сохранить жизнь на свободе. Детей прятали где могли. Таким тайником, например, стал городской зоопарк, где актер Александр Зельверович и альпинист Войцех Жукавский спрятали 40 детей. Польские монахини спасли 400 детей и заплатили за это жизнью: в 1944 году фашисты схватили их и заживо сожгли на варшавском кладбище.
Детей вывозили в кузове грузовика — водитель брал с собой собаку и в нужный момент заставлял ее лаять, чтобы заглушить детский плач. Медсестры давали малышам легкое снотворное и вместе с трупами вывозили в город. В трамвае №4 медсестры прятали под сиденьями картонную коробку с ребенком, а коробку закрывали длинной юбкой.
В 1943 году ее арестовали, и три месяца она провела в тюрьме. За несколько часов до расстрела удалось подкупить высокопоставленного немецкого офицера — и ей удалось бежать. На следующий день она нашла свое имя в списке расстрелянных.
Мир узнал о ней случайно. В 1999 году школьницы из Канзаса искали тему для национального проекта «День истории». И их преподаватель Норман Конрад показал им газетную статью про Ирен Сендлер, напечатанную в 1994 году. Девизом этого проекта стали слова еврейского мудреца: «Кто спасает одного человека, тот спасает весь мир».
Девочки решили найти могилу Сендлер и узнали, что она жива. Они приехали к ней в мае 2001 года и увидели маленькую старушку в инвалидной коляске. Ирен жила в крохотной однокомнатной квартире и не собиралась поддерживать разговор о своем героизме. Она сказала: «В том, что делала я, нет ничего выдающегося. Это обычные дела, которые надо было выполнять». И до конца своих дней она сокрушалась о том, что была плохой дочерью, женой и матерью, потому что подвергала своих близких смертельной опасности.
Когда Ирене Сендлер было 96 лет, президент Польши Лех Качиньски и общество «Дети холокоста» ходатайствовали о выдвижении ее на Нобелевскую премию. Но ее получил вице-президент США Альберт Гор за лекцию об энергосбережении.
Запутались не только мы. Весь мир запутался, и человек, спасший 2500 детей, показался недостойным престижной премии. Такая, стало быть, премия. Ну и что с того? Ведь был на свете такой человек, и мы про него в конце концов узнали. Причем узнали от детей, что тоже наверняка не случайно.
Ирен Сендлер внесена в списки Праведников мира. После войны она могла жить совсем другой жизнью, ездить по всему миру и рассказывать о том, что ей удалось сделать. И были бы фотографии, цветы, овации. Была бы мировая слава. И вместо малюсенькой однокомнатной квартиры она бы жила в позолоченных апартаментах. Но человек, спасший столько живых душ, точно знает, что важно, а что — нет. Важно иметь возможность помочь. А она у нее была. И это дар богов. И при чем тут овации и апартаменты?
А Павел Алексеевич Астахов, рассказывая, как его жена родила ребенка в лучшем европейском роддоме, не забыл упомянуть о том, что они заняли там самую большую палату — ту самую, где лежала Анджелина Джоли…
Ольга Богуславская
