Писать о кемеровской трагедии невозможно. С каждой новой выявленной в ходе расследования леденящей душу деталью этого страшного события наступает онемение, рожденное чувством безысходности. Его на выдохе выразил сибирский поэт Александр Верин.
Высохнут слезы осиротевших,
Время рубцами покроет сердца.
И позабудем детей мы, сгоревших
В пламени огненного кольца.
<...>
Не научить нас и этим пожаром —
Все нынче можно украсть и купить.
И оттого у нас эти кошмары,
Что не умеем мы праведно жить!
Вон как беда разозлила Кузбасс!
Но коль во власти лжецы и хапуги,
То и кузбасский урок не для нас!
Господи Боже! Спаси их! Спаси их!
Ты их — ни в чем не повинных — прости!
Если не в силах уж наша Россия
От нами созданных бед их спасти!
Это та последняя правда, о которой не то что говорить — думать тошно. Но и молчать невозможно, ибо молчание означает капитуляцию перед нравственной злокачественной опухолью, пустившей метастазы во все сферы общества. Смириться с данностью, опустить руки, выкинуть белый флаг — такая реакция на чудовищную трагедию равносильна предательству собственных детей и внуков.
В день траура в нашей школе детская радиостанция «Серебряные колокольчики» подготовила десятиминутную радиопередачу. Дети в классах слушали ее трепетно. У многих на глазах были слезы. Абсолютное большинство родителей восприняли это нормально. Но нашлись и те, кто выразил возмущение тем, что «детям рвали душу и тем самым травмировали их психику». Они против того, чтобы ребенок распахнул душу настежь чужому горю. Эти люди, большинство из которых причисляют себя к верующим, не имеют ни малейшего представления об очищении через страдание, что в христианской этике именуется катарсисом, предпочитая воспитывать исключительно на положительных эмоциях, ублажая и развлекая своих детей. Между тем сделать прививку милосердия и сострадания именно в младшем возрасте — важнейшая педагогическая задача. Не случайно в знаменитом дореволюционном тихомировском букваре, выдержавшем 156 изданий, имелся специальный раздел: «Нищета. Сиротство. Сострадание», где детям рекомендовалось ходить в дом плача, а не в дом веселья.
То, о чем пойдет речь дальше, ни в коей мере не относится к людям, потерявшим в пожаре детей и близких. Такому горю уже не помочь. Остается лишь скорбеть и плакать вместе с ними. (Зная, как у нас могут извратить и перевернуть любое высказывание, я обязан сделать эту оговорку.) Дальнейшее адресую тем, кого, слава богу, не коснулась подобная трагедия.
Я много думал о сложившейся в последнее десятилетие привычке родителей проводить выходные дни с детьми в торгово-развлекательных комплексах. Нет, я не против развлечений. Но как-то к нам в школу поступил новый ученик, семиклассник. Москвич, он ни разу в жизни не был в театре и музее. Обычные формы досуга — барбекю в загородном коттедже и шопинг с родителями. В разговоре с ним выяснилось, что однажды он был «в подвале на Красной площади». С трудом догадались, что речь шла о Мавзолее Ленина. Рядом ГУМ, вот и забрел случайно с родителями на обратном пути.
Сегодня на волне эмоционального шока, вызванного кемеровской трагедией, в Интернете раздаются призывы бойкотировать торгово-развлекательные комплексы до тех пор, пока не пройдет их тотальная проверка на предмет пожарной безопасности. Неужели у кого-то есть уверенность, что при нашем моральном раке эти проверки обеспечат полную гарантию безопасности? Скорее всего, вырежут отдельные метастазы, а дальше все пойдет по-прежнему, до следующей «Хромой лошади». Предвижу возражения: «При чем тут торговые центры? А что, школы, театры и музеи разве не горят?»
Представьте себе, нет. Почему? Да потому что с бюджетников не получишь гигантских взяток. Нас проверяют систематически и беспощадно, штрафуя за малейшие нарушения. Что абсолютно правильно. Мы, бюджетники, систематически проводим тренировочные эвакуации детей из зданий, отчитываясь фотографиями и видеоматериалами. Никакой аллергии на проверяющих у меня нет. Напротив, отвечая головой за безопасность детей, я благодарен им за замечания. Штрафы — ничто в сравнении с возможной бедой. Кроме того, в Москве существует непреложное правило: планируя текущий ремонт, учреждения обязаны в первую очередь направить средства на выполнение предписаний, связанных с обеспечением безопасности детей. Но не все так благостно по стране в целом.
Будем откровенны, Москва обладает необходимыми материальными ресурсами. В регионах картина иная. На днях беседовал с руководителем управления образования одной из территорий. Они у себя выполнили важнейшую государственную задачу, закрепленную в президентской программе: обеспечили местами в детских садах население региона на 100%. Как они добились такого результата? Открыли группы в неприспособленных помещениях, включая первые этажи жилых домов. Не выполнить эту задачу они не имеют права. Но после кемеровской трагедии пошли тотальные проверки. В результате на детские сады наложили штрафы по сто пятьдесят тысяч рублей. В итоге руководители оказались между молотом и наковальней, ибо не выполнить два взаимоисключающих высочайших указания они не могут. Добавим к этому, что сегодня все деньги на ремонты, штрафы и зарплату педагогов берутся из одного котла: бюджета образовательного учреждения. Следовательно, заплатив штраф, руководитель не выполнит майские указы Президента РФ о повышении заработной платы педагогам. Словом, куда ни кинь — всюду клин. В любом случае руководитель образовательной организации окажется виноват. Не перед теми, так перед другими инстанциями.
Межу тем управление виноватыми — идеальная система, обеспечивающая безоговорочное повиновение. Руководитель, постоянно висящий на крючке, безропотно выполнит любое указание свыше. Ты по соображениям безопасности отказываешься подписать приемку детского сада? Тебе, принципиальному, напомнят, что по действующему закону учредитель может уволить любого руководителя без объяснения причин.
Сегодня, когда все внимание общества сосредоточено на коррупционной составляющей кемеровской трагедии, считаю своим долгом указать на иной, не менее важный аспект: что управление виноватыми — система, создающая условия для повторения трагедий, подобных кемеровской.
Автор: Евгений Ямбург, заслуженный учитель РФ
