Слово «вау!» включили в «Толковый словарь»: лингвист рассказал о новинках

В последнее время все чаще слышишь жалобы на то, что русский язык слишком замусорен. Трудно спорить: на самом деле появляется все больше слов, которые бесят, а у особо чувствительных даже провоцируют неконтролируемую агрессию. Мало того, какие-то «перлы» попадают в словари.

Леонид Крысин, профессор, заведующий отделом современного русского языка Института русского языка им. В.В.Виноградова РАН — один из тех людей, кто решает участь новых разговорных слов: остаться им на задворках истории или войти в вечность? Ведь словари живут долго…

 

— Леонид Петрович, скоро выйдет в свет второй том «Толкового словаря русской разговорной речи». Успевают ли авторы фиксировать новые слова? Как осуществляется отбор?

— Второй том (слова на буквы с К по О) выходит в этом, 2017 году. Словари обычно составляются в течение нескольких лет, а над многотомными составители работают десятилетиями. Слово, только что появившееся в речи, если и попадает в словарь, то с более или менее значительным отставанием. И не только потому, что лингвисты «отстают от жизни», но и потому, что при составлении словарей осуществляется отбор включаемой в словарь лексики — по таким параметрам, как употребительность в разных социальных слоях общества, соответствие нормам, «стаж» в речевой практике, отсутствие привязки к случайным событиям, и многим другим.

— Вошло ли в словарь слово «крымнаш», которое в 2014 году стало победителем по итогам конкурса «Слово года»?

— Нет, не вошло.

— Но в нем отразилось время. Поэтому было бы интересно узнать мнение лингвиста об этом слове, которое продолжает оставаться в нашем лексиконе. Именно так, слитно и со строчной, оно, на мой взгляд, превратилось в слово-маркер для оповещения свой—чужой. А еще мы ведь иногда намеренно употребляем какое-либо слово или выражение, чтобы казаться своим.

— Вы совершенно правы. Это такой политический и при этом недолговечный маркер, с помощью которого опознают сторонников и противников присоединения Крыма.

— Понятно, что далеко не все слова и выражения, которые мы слышим в живой речи, попадают в словарь. В прошлом году в лидеры конкурса вырвался английский «brexit», в тройку вошел «покемон», а в десятке самых популярных оказались «кадыринг», «лабутены», «безвиз». Они, скорей всего, временные и уйдут в небытие. Они не вошли в словарь?

— Те слова, которые вы назвали, не укладываются в критерии составления нашего словаря.

— Многим людям кажется, что главный критерий — это распространенность варианта. К примеру, часто слышишь «позвонишь» вместо «позвонишь», но неужели первый вариант приобретет статус нормы?

— Распространенность, употребительность слова — важный критерий. Но он не единственный. Надо, чтобы слово удовлетворяло нормам, действующим в данном обществе в данное время. «Позвонишь» — конечно, противоречит современным акцентным нормам. Но вот похожее по структуре и по месту ударения «включишь» — вместо традиционно нормативного «включишь» — сейчас столь употребительно, что уже допускается современными словарями (правда, пока как разговорное).

 

 

— Сегодня трудно найти сферу языка, куда не проникла бы разговорная речь. Первым «не по бумажке» начал говорить Михаил Сергеевич Горбачев. Все помнят его «процесс пошел». А уж выражения покойного Виктора Степановича Черномырдина давно стали афоризмами. Мне кажется, тогда это явление было одной из примет демократизации.

— Почти согласен с вами. Но только не демократизации, а свободы, хотя эти два понятия, несомненно, связаны.

— Сейчас мы наблюдаем другие процессы. Я имею в виду знаменитое «мочить в сортире». В речь, звучащую с телевизионных экранов, мощно входят жаргонные слова. Как это можно объяснить, с точки зрения лингвиста?

— Кто-то из журналистов-известинцев (не помню — кто) в 90-е годы заметил по поводу значительного притока в нашу речь жаргонизмов: «Какова жизнь, таков и язык».

В этом есть резон, хотя, может быть, зависимость и не такая уж прямая. Но вряд ли кто будет отрицать, что с конца 80-х годов социальный состав тех, кто публично пользуется русским языком — в СМИ, во властных структурах, Государственной думе и т.д., — сильно изменился. Жаргон оказался для неофитов более привычным средством выражать свои мысли и намерения, чем традиционный литературный язык.

— Разве можно назвать неофитом министра иностранных дел Лаврова с его ставшей практически крылатой репликой «дебилы...» с добавлением нецензурного слова?

— Лавров, конечно же, не неофит. Но он принадлежит к административно-чиновничьей среде, и влияние языка этой среды на его собственную манеру речи несомненно. Важно, впрочем, в какой ситуации было произнесено это «дебилы». Вряд ли, например, на переговорах с Тиллерсоном.

— Да, нецензурная реплика была произнесена в ходе пресс-конференции с министром иностранных дел Саудовской Аравии. «Я не выходил из себя. Извините, ну не я один попадаю в ситуацию, когда микрофон, оказывается, не выключен», — пояснил тогда Лавров. Леонид Петрович, а у вас никогда не вылетает жареное словцо?

— Вылетает, но обычно в какой-то крайней ситуации.

— Как вы относитесь к такому богатому ресурсу русского языка, как ненормативная лексика? Когда в России вступил в силу закон о запрете на использование ненормативной лексики в сфере культуры, Никита Михалков заявил о необходимости его скорректировать: «Мат — это тонкая материя, это одно из самых великих изобретений русского народа. Мат как средство выражения крайнего состояния человека — когда это война, смерть, боль — оправдан». Ну как еще кратко и емко выразить сильные эмоции? Разве на фронте командир сможет обходиться без матюга?

— Разумеется, мат — это неотъемлемая часть русского языка. Правда, «великим достоянием» я бы его не назвал. Это часть языка, содержащая лексические и фразеологические средства крайне экспрессивные, место которым — в экстремальных, отклоняющихся от обычного ситуациях. Сейчас же матерная лексика превращается в элемент обычного разговора, и те, кто без особой нужды, без выражения крайней злобы, обиды, страха и т.п., используют матерную лексику, лишают ее основной функции. При этом они даже и не замечают ее присутствия в своей речи.

— Войдет ли когда-нибудь в словарь слово «беспредел»?

— В 1-й том нашего словаря уже вошло.

— Если в словарь вошло слово «беспредел», то должно было попасть и «западло» из той же серии. Или оно осталось за бортом?

— Есть и это слово, с пометой «жаргонное».

— Мы и не заметили, как стали широко употреблять слова из блатного жаргона: «шестерка», «наезд», «тянуть резину», «шмон». Это тоже веяние времени. Что-то из «фени» вошло в словарь?

— Да, вошло все из перечисленного. Но, конечно, это не словарь сленга, жаргона — такого рода слова составляют сравнительно небольшой процент словника. Наряду с этим много слов «просто» разговорных или просторечных, без налета жаргонности: балагурить, важничать, заскочить (в гости), нытик, придира, размечтаться и подобных, шутливых — вроде слов «вечнуха» и «нетленка» (которых нет в обычных толковых словарях) и т.п.

 

 

— Какие слова вызывают у вас отторжение?

— В лингвисте, составляющем словарь, живут два существа: образованный, культурный человек и специалист-лексикограф. Первому многое в современной речи может не нравиться (всякие там фотки, сфоткать, мусорка, мяско, по ходу — вместо похоже, и подобных), но как специалист он не должен с порога отвергать эти неприятные ему языковые факты, а обязан объективно изучать их свойства, употребительность, распространенность в разных социальных группах носителей языка, их перспективность в качестве нормативных средств литературного языка — хотя бы в его устно-разговорном употреблении.

— Опять-таки американизмы. Вошли ли в словарь междометия «упс!», «вау!»?

— «Вау» включено, с пометой: в молодежной речи. Про «упс» будем думать. Вообще же междометия-американизмы — это скорее мода, в обычной речи у них есть неплохие русские эквиваленты.

— Нашлось ли место современным разговорным словечкам «нет, ты прикинь!», «стою я такой» или «зацени!»?

— Приведенные вами выражения — это преимущественно молодежный язык: студентов, школьников. При словах, которые мы вводим в словарь, ставятся пометы: молодежное, школьное, студенческое. Некоторые слова выходят за пределы этой среды и попадают в общую устно-разговорную речь: отпад, обалдеть, супер, и др. Кое-что из этого есть в нашем словаре.

— Заглянула на забавный сайт «Слова, за которые хочется нанести телесные повреждения» и нашла там такие перлы, как «шампусик», «пивасик», «чмоки», а также «улыбнуло» и «симпотный». Надеюсь, у них нет шансов войти в словари? Можно ли отнести эти слова в разряд языкового мусора?

— Лингвисты обязаны изучать и такие уродства, но в нашем словаре их, конечно, не может быть, потому что это словарь разговорной речи, а не словарь неправильностей (есть и такие словари).

— Иногда достаточно просто сместить ударение, чтобы слово перешло в жаргонизм. Например, «осужденный» и «дело возбуждено» говорят только сотрудники полиции…

— Это тоже маркер — профессиональный: он сигнализирует о принадлежности говорящего к определенной профессиональной среде. Такие маркеры существуют и в других профессиональных и социальных группах: военные говорят взвода, моряки — шторма, медицинские сестры берут у больных по утрам тощаковую мочу т.д.

— Мне нравится, что разговорная речь широко используется в СМИ, но все же есть пределы. В советское время язык радио и ТВ считался эталонным. Сейчас сленг, жаргонизмы и просторечие стали фирменным стилем некоторых ведущих ток-шоу. Вот пара примеров: «хорош бакланить!», «не, он нас разводит конкретно». В общем, пришли «реальные пацаны»…

— Ну, я уже говорил (в ответе на один из ваших вопросов) о жаргонизации литературной речи. Это объективный процесс. То, что раньше осуждалось и было невозможно в статье журналиста, в речи депутата Госдумы, в телеинтервью актера, сейчас не только допустимо, но и превратилось в обыденное, рутинное явление. Особенно отличаются этим участники многочисленных телевизионных ток-шоу.

— Сейчас мы постоянно слышим про «оптимизацию» во всех сферах, когда позитивное по своему значению слово превратилось в негатив. Как это произошло? Ведь все понимают, что речь идет о сокращении количества школ, поликлиник, больниц, персонала и т.д.

— Оптимизация — один из чиновничьих эвфемизмов: это слово скрывает суть того, о чем должна идти речь. Таких эвфемизмов в чиновничьем и в политическом языке много: «поставить на вид» (разновидность служебного наказания), «принять соответствующие меры» (чему они соответствуют?), «организационные выводы» (это когда чиновника увольняют), «привести к определенным результатам» (как правило, к плохим) и т.п.

— Леонид Петрович, в нашу жизнь прочно вошло прилагательное «элитный». И гимназии элитные, и девушки, и рестораны, и сыр, и т.д. Правильно ли это?

— У литературоведа и писателя Владимира Ивановича Новикова есть два выпуска книги «Модные слова». В этих книгах речь идет именно о таких словах, которые употребляются (особенно журналистами) часто, к месту и не к месту и становятся на какое-то (иногда длительное) время модными: круто, крутой, культовый, пофигизм, эксклюзив и т.п. Элитный — одно из них.

— А как вам нравится употребление «крайний» вместо «последний»?

— Этому спору крайних и последних лет сто, не меньше. Сейчас этот спор как-то утих, а в 60-х годах ХХ века чуть ли не каждую неделю появлялись статьи на эту тему. Даже у Корнея Чуковского в книге «Живой как жизнь» про это есть.

— Не хотите ли привлечь к составлению нового тома более широкую аудиторию? Мне кажется, сейчас огромный интерес к русскому языку, о чем свидетельствует, к примеру, Тотальный диктант, и многие захотели бы поучаствовать.

— Составление словаря требует определенной и весьма высокой квалификации и не терпит любительства. Даже не всякий лингвист годится для этого дела, весьма специфического и трудного.

— Разговорный язык — это своего рода фотография действительности. Что лично вы видите на этом снимке?

— Верно. Это фотография нашей современной повседневной речи. И видно на этом снимке разное: яркое, выразительное — и не очень, удачное — и уродливое, шутливое — и угрюмое… Всё как в обычной жизни.

Автор: Елена Светлова

Источник