Сегодня грустный день.
День памяти Мечислава Иосифовича Дмуховского.
Замечательный журналист.
Долгие годы работал заместителем главного редактора еженедельника «Собеседник» (главный редактор — Юрий Пилипенко).
Мечислав Иосифович Дмуховский пять лет занимался в моём семинаре, который я вёл на факультете журналистики в МГУ.
К годовщине смерти М.И. Дмуховского «Собеседник» выпустил сборник, в который вошли публикации Мечислава Иосифовича и рассказы о нём тех, кто с ним работал, дружил, часто общался.
На следующий день после смерти я написал о своём замечательном студенте:
Всё нормально. Метастазы пошли, но живу
Три дня назад я позвонил Мечиславу Иосифовичу Дмуховскому в больницу, где он лечился:
– Как Вы (ко всем своим студентам с 1-го курса обращался на Вы) себя чувствуете? – спросил я, – нужно ли чем-то помочь?
– Нет, – услышал я сдавленный голос, – всё нормально. Метастазы пошли, ноги отнялись, с рукой сложно. Но живу.
(Возникла чуть неловкая пауза. Мы общались по телефону во время болезни часто, с каждым разом я понимал: состояние ухудшается).
– Там, где кончается терпение, – я начал произносить стандартную фразу, – начинается выносливость.
– Я ваш верный ученик, Владимир Владимирович, и эту фразу помню. Впервые услышал от Вас, когда учился на первом курсе. Она помогает. И сейчас помогает. Спасибо, буду стараться.
Мальчик из небольшого белорусского села.
Учился в интернате, ибо в его местности школы не было.
Он школу закончил, если я не ошибаюсь, с золотой медалью. Легко поступил к нам на журфак МГУ имени М.В. Ломоносова, где прекрасно учился.
На семинаре, который я вёл у него пять лет (а он у меня и диплом защищал), Мечислав был один из лучших, если не лучший: спокойный, ровный, воспитанный, внимательный, заботливый, искренний, трудолюбивый, с тонким чувством юмора, предельной честности, и фантастической пунктуальности… и я могу ещё долго перечислять его лучшие качества.
Помню, как он светился, когда женился на студентке психфака Ольге, – они вместе прожили почти 30 лет, – как лучился, когда родилась дочь, а потом сын, как радовался каждой своей публикации, как гордился своей работой.
– Мне повезло, – часто произносил он, – У нас прекрасный еженедельник, у меня понимающий начальник, я общаюсь с талантливыми коллегами, мы делаем нужное дело: говорим правду, хотим улучшить нашу жизнь и улучшаем её.
Грустно, когда учителя провожают в последний путь учеников.
Грустно, когда в расцвете сил (М.И. Дмуховскому было 55 лет) умирают люди.
Вспоминаю фразу одного юмориста: «Жизнь коротка, потерпи немного». Я переиначил эту фразу: «Жизнь коротка, порадуйся немного».
Мечислав Дмуховский умел радоваться жизни и старался радовать коллег и читателей. Он был верным, точным и надежным.
Что остается сказать?
Не грустите о тех, кто ушел из жизни. Но помните, что они были и были с нами.
Написал и для сборника несколько страничек. Вот они:
Сноп в очках
Это было недавно, это было давно.
Я вошёл в аудиторию и сразу почувствовал их настороженность.
Меня представлял Евгений Алексеевич Блажнов, профессор кафедры партийно-советской печати и одновременно секретарь парткома факультета журналистики МГУ имени Ломоносова.
Профессор Блажнов, кинув на меня внушительный взгляд, произнёс:
– Это Владимир Владимирович Шахиджанян. Он будет вести у вас семинар «Технология журналистского творчества». Надеюсь, вам будет интересно.
Сказал, скорее, объявил и ушёл.
Передо мной был листочек с фамилиями.
Открывал список Мечислав Иосифович Дмуховский. В списке мой глаз уловил (конечно, сразу я никого не запомнил): Александр Шевчук, Александр Соловский, Наталья Бояркина, Алексей Лукьянов, Симонов (вот ведь имя его выветрилось), Андрей Дятлов, Алексей Злаказов, Нина Новокшёнова.
Вроде всех перечислил. Хотя нет, одну девочку не назвал – Таню Бармакову.
Эта студенты и составили костяк семинара «Технология журналистского творчества», который я вёл на факультете журналистики.
Теперь-то все понимают, что у журналистики есть своя технология. И понимают, что можно говорить о психологии журналистского творчества, а тогда, более 30-и лет назад, это вызывало у многих сомнение, удивление и неприятие. Как у студентов, так и педагогов.
На первой парте сидел юноша в очках. Он внимательнее других смотрел на меня.
Я задал первый вопрос: «Как вы представляете процесс обучения? Заодно расскажите, что вы знаете обо мне (я сразу начал говорить и почему-то не мог остановиться). И сразу задайте мне вопрос. Говорить начните с того, что представьтесь: назовите фамилию, имя и отчество. Кстати говоря, я буду называть вас по имени-отчеству, и вам необходимо обращаться друг к другу по имени-отчеству. Начнём с вас».
Всё это я уложил в одну длинную фразу. Я волновался – первый раз был в роли педагога в Университете. Произнеся эту длинную корявую фразу, я кивнул белёсому юноше в очках, сидевшему передо мной.
Он встал, нахмурился и звонко начал.
– Отчество — так отчество, хотя я привык без отчества. Меня зовут Мечислав Иосифович. Фамилия – Дмуховский. Мне семнадцать лет. О вас знаю, что вы — добрый, честный, благородный, умный. Армянин. Беспартийный. Знаете Юрия Никулина. Как будете преподавать? Наверное, интересно. Задать вопрос… Спрашиваю, зачем вам это надо, преподавать?
Так мы и познакомились с Мечиславом Иосифовичем Дмуховским, пожалуй, самым прилежным участником нашего семинара.
Он не пропустил ни одного занятия. Он всегда и во всём меня поддерживал. Он выполнял все задания.
На первом же курсе я спросил, кем бы он хотел быть и где работать. Он сказал: «Хорошо бы в большой газете. Писать очерки». Потом он посмотрел на всех и чуть испуганно произнёс: «А ещё хорошо бы руководить: стать ответственным секретарём, заместителем редактора, а может, и редактором».
Так ведь оно и получилось: он стал заместителем редактора, писал очерки и редактировал приложение «Собеседника».
На одном из занятий я попросил Александра Шевчука, его сокурсника, дать определение Дмуховского в одной фразе.
Шевчук посмотрел на Мечислава Иосифовича, помедлил и произнёс: «Сноп в очках». Это определение всем понравилось. Ведь белобрысый же. Мечислав Иосифович, действительно, напоминал сноп в очках.
Помню, я спросил его: «А что это вы так много хороших слов сказали при первой нашей встрече? Вы же не знали меня. Вдруг я оказался бы плохим?»
Он на это ответил: «Владимир Владимирович, вот поэтому я и сказал хорошее, потому что не знал. Это беспроигрышный вариант. Я хотел бы, чтобы вы оказались хорошим. Если бы ошибся, что тут поделать?»
Мне повезло с первой группой. Подобрались студенты, действительно, способные, умные, талантливые.
Многие участники семинара встретились в ритуальном зале кремлёвской больницы, где проходила гражданская панихида. Провожали Мечислава Иосифовича Дмуховского.
***
Морг
Занятия нашего семинара строились просто: все участники неделю выполняли тот или иной этюд, а потом должны были дать отчёт о том, как проходило выполнение. Задания были разной сложности.
Попасть на премьеру цирка.
Поездить со скорой помощью по больным.
Поработать один день почтальоном.
Взять интервью у дворника.
Дать репортаж с кондитерской фабрики.
Иногда мы делали выезды всей группой, а потом каждый писал о том, как проходило то или иное событие.
Смысл задания прост: все видели одно и то же, а писали по-разному. Исходные данные одинаковы у всех, а результат, естественно, разный.
Требовалось дать репортаж из больницы. Мы пошли на одну из наших баз, в тридцать третью городскую больницу имени Остроумова. Нас приняла главный врач больницы, Тамара Александровна Амарантова. Больше всех вопросов ей задавал Мечислав Иосифович Дмуховский. Потом нас повели в морг. Заведующий патологоанатомическим отделением поэтично рассказывал о своей профессии. Затем мы были в приёмном покое. Поприсутствовали на летучке медсестёр. Были на конференции заведующих отделениями, а затем всей группе разрешили посмотреть, как проводит операцию знаменитый хирург Владимир Куперман.
Надели бахилы, стерильные халаты и пошли в операционную. Привезли больного на каталке.
Наркоз.
Операция полостная. Владимир Давидович Куперман берёт скальпель и делает надрез.
Смотрю, Мечислав Иосифович Дмуховский бледнеет.
– Кровь, кровь течёт, – воскликнул Дмуховский и упал.
На несколько секунд о больном, лежавшем на операционном столе, забыли. Все приводили в чувство Дмуховского. Нашатырь подействовал. Первая фраза, которую произнёс Мечислав Иосифович, запомнилась мне (думаю, и всем присутствовавшим) на всю жизнь.
– Лучше в морг, чем здесь.
Мечислава Иосифовича увели из операционной. Все остальные пробыли там до конца.
После этого сокурсники нередко подшучивали над Дмуховским: «Когда в морг пойдём? Там же лучше!» Он отшучивался: «В морг повезут. Своим ходом туда не идут. Торопиться не надо. И вообще, ваши глупые шуточки мне надоели».
За два или за три дня до смерти я говорил по телефону с Мечиславом Иосифовичем, и он слабым голосом мне сказал: «Туго мне, туго. Ноги отказывают, руки. Но я в морг не тороплюсь. Я надеюсь. Я верю. Трудно, но верю».
***
Вы же приедете?!
Это произошло зимней ночью. Да-да, я хорошо запомнил время: один час, сорок пять минут. Повторяю: ночи.
Только я решил лечь спать, как зазвонил мой городской телефон. Мобильных тогда не было.
В трубке знакомый голос. Дмуховский.
– Что случилось с Вами?
– Со мной всё нормально, – взволнованным голосом, нервно начал мне отвечать Мечислав Иосифович. – А вот с ним очень плохо.
– С кем с ним? – попытался уточнить я.
– С Геннадием Викторовичем Веретенниковым, нашим первым секретарём райкома партии. Он может не выдержать и наложить на себя руки. Приезжайте. Вы можете ему помочь. Я знаю.
– Когда?
– Сейчас приезжайте! Это очень срочно! С ним очень плохо!
Минутное раздумье.
Почти два ночи. Секретаря райкома партии я никогда в глаза не видел и ничего о нём не слышал. Почему я?
Зима. Холодно. Идти в гараж, садиться в свои «Жигули», ехать за сто километров в Рузу, чтобы говорить с неизвестным мне человеком…
Это с одной стороны.
А с другой…
Тебе звонит твой лучший ученик. Он в тебя верит. Он просит, чтобы ты помог другому человеку. Ты же пять лет учил их так жить.
– Хорошо. Я приеду. Только вы мне сначала расскажите, в чём дело, чтобы я в дороге мог подумать, продумать, понять, зачем я еду и что должен делать.
Мечислав Иосифович рассказал мне за три четыре минуты, что секретаря райкома партии начали третировать коллеги, провоцировать, упрекать в том, в чём он был абсолютно не виноват. По недоразумению. Геннадий Викторович Веретенников растерялся, впал в депрессию и разоткровенничался с журналистом Дмуховским (Мечислав Иосифович работал в газете Рузского района).
И я поехал.
Жена моя, покойная ныне Зоя Алексеевна, когда я выходил из дома, произнесла привычную для меня фразу. Произнесла спокойно, ровно, без капли зловредности: «Ну конечно, тебе студенты ближе, чем я и наши дети». Я улыбнулся. Я знал, что на самом деле жена больше беспокоится обо мне (как так ночью я поеду?) и совсем не злится.
Через два часа меня встретил Мечислав Иосифович Дмуховский, отвёл к Геннадию Викторовичу Веретенникову. Мы пообщались часа два. Мне удалось успокоить человека. Мы вместе составили план действий и решили, как и что делать, чтобы выйти из депрессии.
– Спасибо вам, Владимир Владимирович, что приехали! Может быть, домой не поедете, останетесь у нас переночевать, а утром, когда станет светло?..
– Нет-нет, спасибо. Я сейчас поеду.
Ещё один случай. Это тоже было давно. Это тоже было недавно.
***
Она уехала
В три ночи мне раздался звонок. Снял трубку. Слов разобрать не могу, слышу только рыдания.
– Кто это? Перестаньте плакать! Я слушаю вас!
– Я… Я… не могу говорить. Мне плохо, – рыдания усилились.
– Это Дмуховский?
– Да, это я, – рыдания продолжались.
– Что случилось?
– Она уехала.
– Кто? Куда? Зачем? Когда?
– Оля. Моя. Уехала. В Ленинград.
– И что? Вы поругались?
– Нет… Мы целовались, – рыдания усилились.
– Перестаньте реветь! Вы где?
- На Ленинградском вокзале. Провожал её.
– Так вернётся Оля?
– Вернётся, – рыдания чуть-чуть стихли.
– Приезжайте ко мне. Поговорим.
От Комсомольской площади до меня (я жил в Сокольниках, где и сейчас живу) тридцать минут пешком. На такси – шесть минут.
– Я не могу. Мне плохо, – рыдания продолжались.
Не может, так не может, решил я. Плохо человеку. Я сам за ним заеду. Мы просидели до утра. На самом деле никакой трагедии. Просто Оля уехала в Ленинград на два дня по своим делам, а он её очень любил (она ещё не была его женой). Перенервничал. Расплакался.
Спустя некоторое время, год, по-моему, или полтора, они поженились. Оля родила ему двоих прекрасных детей: девочку и мальчика. Девочка ныне стала взрослой, закончила наш факультет, прекрасно работает. Мальчик учится в колледже в Англии.
Четыре случая. Четыре эпизода. Четыре грани личности. Вот такой он был, Мечислав Иосифович Дмуховский. Трепетный, неравнодушный, благородный, открытый, честный и, что немаловажно, талантливый. Я помню его публикации в «Московском комсомольце», «Собеседнике», «Журналисте» и в других изданиях. Рад, что коллеги подготовили к годовщине со дня смерти сборник, который вы держите в руках.
Редакция журнала «Собеседник» организовала встречу родных, близких, коллег в этот день. И я приехал.
Хорошо посидели.
Замечательно пообщались.
Встреча проходила в кафе на Красной Пресне. И было ощущение, что Мечислав Иосифович с нами сидит и всё слушает.
Вот, собственно, и весь дневник.
Уже дома я посмотрел список новых солистов.
Среди них были и те, кто нашёл нас через «Собеседник».
Год назад Мечислав Иосифович Дмуховский рассказал о нашей программе на страницах своего еженедельника. Спасибо ему.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян.
P.S. В этот день не буду ничего писать о чиновниках — зачем портить себе настроение?
Я предпочитаю смерть усталости. Я никогда не устаю служить другим.
Леонардо да Винчи (1452-1519), итальянский живописец, скульптор, учёный, инженер и архитектор эпохи Возрождения
