Центральный выставочный зал «Манеж» на Исаакиевской площади и московская галерея «Триумф» представили выставку группы AES+F (Татьяна Арзамасова, Лев Евзович, Евгений Святский, Владимир Фридкес) «AES+F. Предсказания и откровения». Это ретроспектива: Петербург увидел практически все знаменитые серии группы в наивысшем качестве цвета, света, звука, разрешения, печати и всего прочего, что составляет техническую сторону произведений «аесов». В красоты и кошмары этого мира погрузилась Кира Долинина.
Так много и сразу AES+F еще не выставляли. И это при том, что самой группе уже больше 30 лет: первые буквы акронима собрали обладатели соответствующих трех фамилий в 1987-м, а Владимир Фридкес присоединился к ним в 1995-м. Под выставку отдан весь Манеж, и место в нем распределено с редкой щедростью. Здесь не тесно ни огромным панно, ни черным кубам с видео, ни даже роскошному восточному шатру, в котором запросто может улечься неплохой такой гарем. Над всем этим несутся неземные звуки оперы «Турандот», оформление которой в Театре Массимо в Палермо стало на сегодняшний день последней работой AES+F, и дух зрителя то воспаряет к райским вершинам, то сваливается на дно адовых мучений. Легкость пересечения границ между раем и адом тут необыкновенная, и дело не в православии, которое чистилище не приемлет, а в том, что авторское видение мира у AES+F построено на смешении всего и вся — времен, народов, культур, религий, полов, возрастов: «Мы существуем в пространстве, где больше нет культурных границ, где мифы и традиции отделены от своих основ и существуют вместе в современном виртуальном пространстве. Мир переживает культурный космос, где все постепенно смешивается. Наши работы отражают эту новую реальность».
«Культурным космосом» видится «аесам» гламур. Собственно, это слово их преследует с самого начала, оно и хвала, и хула. В начале 1990-х все, что гладко и красивенько, казалось вызовом. В этом смысле «аесы» были московской параллелью питерского неоакадемизма, хотя идеологически разница велика. Новиковский пассеизм в густом замесе с футуристической заумью был ироничен и вел разговор о внутренних проблемах искусства. AES+F говорили о внешнем мире и его не жалели. Самым точным попаданием в их анализе стал «Исламский проект», который был начат в 1996-м и пугал не пуганных еще зрителей исламизацией западного мира: огромные мечети вырастали на площадях и небесных линиях великих европейских и американских столиц с той же обязательной долей мультяшности, с какой в том же году туда же усядутся марсианские корабли Тима Бёртона в фильме «Марс атакует!». Поддельный офис продавал сувениры и туры в эти преобразованные будущим туристические точки. Непривычные к шуткам фотошопа, мы радовались чистоте склейки и цинизму самой идеи. 9/11 все поставило на свои места, а «Исламский проект» стал пророчеством и одним из самых востребованных российских художественных проектов что на Венецианских биеннале, что в университетских диссертациях.
Больше в прорицателей «аесы» играть не рискуют, ограничиваясь ролью диагностов. Их с каждым разом все более и более забористые фантазии плутают в области подростковых компьютерно-игровых подвигов («Action Half-Life» (2005–2006)); почти Дантовых путешествий по маршруту Ад—Рай—Чистилище, от пыточных камер до тошноты люксового курорта через стерильные зоны аэропорта («Последнее восстание» (2005–2007), «Пир Трималхиона» (2009–2010), «Allegoria Sacra» (2011)); их герои живут во всегда «Перевернутом мире» (2015), а «Принцесса Т.» переселяется в Пекин 2070 года, в котором окончательно и бесповоротно победил техноматриархат.
Абсолютная, глянцевая, отфотошопленная красота лиц и тел всех участников этих мистерий, включая невиданных чудищ и хвостатых путти, сбивает с толку. Могут ли так неприлично презентабельно выглядеть изображения, напрямую наследующие всему классическому искусству чохом: тут и Беллини, и Гойя, и средневековые бестиарии, и гравюры жанра mundus inversus? AES+F считают, что вполне могут. И, более того, должны так выглядеть. Потому что это напрямую коррелирует со зрительским ожиданием роскошного видео, музыки-подсказчика, клиповой картинки, что статичной, что движущейся. Любящий простые ходы питерский Манеж не мог не купиться на такое искусство и отработал эту свою слабость в данном случае честно, без извинительных реверансов в сторону «высокого искусства». Ну и хитрые «аесы» всегда гораздо сложнее, чем то, что они делают, если смотреть на это мельком. Недаром первая и вторая «буквы» этой четверки — архитекторы, а третья — дизайнер. Играть с пространством и человеком в нем — их профессиональная доблесть. И им явно еще не надоело.
Кира Долинина
