Жить надо так, чтобы, когда хоронили, порвали два баяна. А лучше пять. Если ты, конечно, не чья-то теща, а звезда сцены. И чтобы на третий день вся страна все еще орала бы твои песни и плясала под них как одержимая. На девятый твое тело с трудом отбили бы от желающих поцеловать его в последний раз и наконец предали земле. А на сороковой по-новой начался бы массовый психоз, ну или хотя бы флешмоб, и заново бы «белые розы, белые розы...» из всех окон проезжающих машин и распахнутых настежь квартир. Да, да, примерно так, как жил и умер Юра Шатунов. Можно даже не добавлять «солист «Ласкового мая»...
Кто там сегодня называет себя в шоу-бизе громкими титулами? Ну не будем уточнять: поп-король там, примадонна, императрица... — дай бог всем, а им особенно, здоровья и долгих лет жизни. И все-таки... Шатунов своей смертью протроллил знаменитостей капитально, показав, что проверка всенародной любви на вшивость произойдет не тогда, когда ты где-то при жизни накосячил и тебе простили и снова пришли на концерт, проголосовав за тебя рублем, а когда с тобой, покойным, будут массово делать селфи. При этом прижимаясь максимально близко к гробу, чтобы в кадр крупно попал ты, усопший, но не ложась рядом только стараниями роты казаков, отгоняющих очумевших нагайками. Поздно тогда, конечно, будет... Но это уж как в анекдоте: хочешь у Мавзолея — похороны завтра. Смотрите, кумиры, на фото Юры Шатунова с траурной лентой, порванной на британский флаг, ну, не завидуйте, конечно... а просто задумайтесь.
Простой он был парень, Юрка-детдомовец, ставший superstar. Проще некуда. И пел простые, но, между тем, пронзительные песни. Вот и люди с ним по-простому, но пронзительно. Пришли на сороковой день на кладбище вновь, как в день похорон, огромной, неорганизованной, но честной толпой. От души пришли, от всего сердца. Священник провел открытый молебен — правильно, конечно, сделал! — хотя бог, глядя, как вели себя страждущие и жаждущие проститься и помянуть, как ломились к гробу и к могиле по головам, наверное, уже сто раз пожалел, что так рано взял. Надо было лет в сто после последнего фаната...
Но здесь уж ничего не поделаешь: взял — не вернет. И многое уход Шатунова, такой ранний и оттого еще более обескураживающий и преисполненный сожаления, обнажил. И смерть его окончательно уронила в глазах россиян Андрея Разина, бывшего продюсера «Ласкового мая», который все судился с исполнителем за песни (в конечном счете за деньги). И сколько бы он ни подчищал сегодня свои прежние посты, ни оправдывался, что не виноват в смерти Шатунова от сердечных проблем (формально, конечно, нет), сколько бы ни заявлял подобострастно: «Считаю, что Юра был самой яркой вспышкой советской и российской эстрады. ...Я сделал все возможное, чтобы об этом парне столетиями помнили люди. Царствие Небесное тебе, Юра. Спи спокойно», осадочек, как говорится, у народа остался. Да такой, что на Руси его бы скорее назвали не осадком, а мутью. Не процедить, не отстоять... И метнулись было слухи про наркотики как причина смерти, но директор исполнителя Аркадий Кудряшов их опроверг, дескать, чушь все это, не употреблял от слова «вообще», есть соответствующие результаты вскрытия... Даже привел в качестве аргумента: были бы причиной смерти наркотики, не разрешили бы хоронить на Троекуровском кладбище. Хотя здесь спорно. Погосту то какая разница, отчего ушел в мир иной новопреставленный?
Вот так-то с первого взгляда казалось: дело-то обычное. Жил, жил человек... Пахал, чтобы прокормиться, с бывшим работодателем судился, семью имел, жену и детей, любящих да порядочных (повезло!). И вот умер. Все просто. Все как у людей. Но поскольку был покинувший земную юдоль Юрой Шатуновым, то сразу многое стало понятно про шоу-бизнес. И про жадность продюсеров, которые выкупают хиты, потому что имеют на это средства, а потом не дают их исполнять тем, кто эти хиты хитами и сделал, и судятся, судятся до потери пульса. И про бесправие авторов, вынужденных продавать, потому что хиты-то у них есть, только денег они не приносят. И про звания, когда у одних аж иконостас и власть уже не знает, куда повыше поставить для наглядности, а у публики, сколько им насильно не впаривай, все заканчивается в лучшем случае мимолетным интересом. А другие в плане званий, наград и обласканности ну чистая голытьба, а фанаты, чтобы проститься, по двое суток самолетами летят с другого конца необъятной родины... И цветов на кладбище море, и белые голуби, выпущенные поклонниками, бьют в воздухе сильно крыльями, словно дарят уже самые-самые последние аплодисменты...
Наверное, это любовь. Самая обыкновенная, народная, простецкая и оттого настоящая, не обремененная никаким осмыслением. «Белые розы, белые розы» из распахнутых окон квартир и машин. Бьет по ушам до боли знакомый голос, а в голове бэком строчки, высеченные на могильном камне Игоря Северянина: «Как хороши, как свежи будут розы, Моей страной мне брошенные в гроб»...
Татьяна Федоткина
