Столичные юнкера

Петербургские военные училища… Блеск и гордость Русской Императорской Армии! В столице их насчитывалось семь к концу царствования Императора Николая II. Павловское и Владимирское пехотные, Михайловское и Константиновское артиллерийские, Николаевское кавалерийское, Николаевское инженерное и Военно-топографическое училища. В каждом из них царил свой собственный неповторимый дух. И все же столичные военные училища, как, впрочем, и все военные училища России, были похожи в главном – они были объединены одной великой идеей, служили одному общему делу, делу воспитания русской военной молодежи, преданной Престолу и Отечеству.

Военные училища были основным типом военно-учебных заведений, готовивших командный состав для армии. Цель, которую преследовала вся система образования в военных училищах, была сформулирована еще в 1848 году в «Наставлении для образования воспитанников военно-учебных заведений»;»Христианин, верноподданный, добрый сын, надежный товарищ, скромный и образованный юноша, исполнительный, терпеливый и расторопный офицер – вот качества, с которыми воспитанник этих заведений должен переходить со школьной скамьи в ряды Императорской армии с чистым желанием отплатить Государю и России честною службою, честною жизнью и честною смертью».

Мысленно окидывая взглядом довоенный Петербург, понимаешь, что военные училища были неотъемлемой частью столичной жизни.

Старейшим Петербургским военным училищем было Павловское пехотное училище, учрежденное в 1863 году. Располагалось оно на Большой Спасской улице. Рядом располагалось Военно-топографическое училище. Здание Павловского военного училища даже внешне было очень строгим, трехэтажным и геометрически правильным. Анатолий Марков в своей книге «Кадеты и юнкера» писал: «Павловское военное училище имело свое собственное, ему одному присущее лицо и свой особый дух. Здесь словно царил дух сурового Императора, давшего ему свое имя. Чувствовалось во всем, что это та военная школа, откуда выходили лучшие строевики нашей славной армии. Юнкера, каждый в отдельности и все вместе, сохраняли подтянутый и отчетливый вид, точно все время находились в строю. Немудрено поэтому, что с батальоном Павловского военного училища в Петербурге не могла конкурировать ни одна часть гвардейской пехоты».

В строевом отношении Павловское военное училище составляло батальон из четырех рот, и к 1913 году его штат насчитывал 466 юнкеров. За 50 лет своего существования, с 1863 по 1913 год, Павловское военное училище выпустило 7730 офицеров., 48 бывших юнкеров училища стали кавалерами ордена Св.Георгия Победоносца. К 1913 году одна четверть состава Генерального штаба состояла из бывших «павлонов».

В Петербурге было еще одно пехотное военное училище – Владимирское. Оно было открыто в 1869 году как Санкт-Петербургское окружное пехотное юнкерское училище и лишь в 1909 году получило статус военного. Военные училища отличались от юнкерских тем, что в них принимались молодые люди, имевшие законченное среднее образование: выпускники кадетских корпусов, гимназий, реальных училищ. В юнкерские училища принимались молодые люди, имевшие 4-5-классное образование. В юнкерских училищах имелся дополнительный приготовительный класс, то есть обучение было 3-годичным. В 1908-1910 гг. была проведена реформа, по которой юнкерские училища преобразовывались в военные, и в них стали приниматься молодые люди, имевшие законченное средне образование. Обучение стало 2-годичным. За четыре послереформенных года Владимирское училище сделало значительный рывок вперед и стало наступать на пятки «павлонам». К 1913 году еще штат насчитывал 400 юнкеров.

В учебный курс пехотных военных училищ входили как общеобразовательные предметы (Закон Божий, русский, французский, немецкий языки, так и военные (тактика, военная история, артиллерий, фортификация, военная топография, военная администрация).

На Лермонтовском проспекте располагалось здание Николаевского кавалерийского училища. Славная школа «Гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, была основана в 1823 году. За свое 90-летнее существование, к 1913 году, она дала Русской Императорской армии не одну сотню прекрасных офицеров-кавалеристов. С 1832 по 1834 год здесь учился М.Ю.Лермонтов. Здесь он написал свою «Юнкерскую молитву», «Петергофский праздник», поэму «Хаджи-Абрек», работал над «Демоном». В 1913 году во дворе училища был открыт памятник корнету Лермонтову.

В 1859 году Школа была переименована в Николаевское кавалерийское училище в честь своего основателя Императора Николая I.

Довоенный Петербург хорошо знал и любил красочных николаевских юнкеров, которых называли «красные шапочки». Граф Л.Н.Толстой, как известно, был противник военщины, но, согласно записок его дочери, однажды приехав из Петербурга в восторге сказал встретившим его домашним: »Каких я кавалерийских юнкеров видел на Невском! Что за молодцы! Что за фигуры! Какая свежесть, рост, сила, какая подтянутость!». Действительно, форма этого военного училища была чрезвычайно нарядной и красочной. Эскадрон носил кивер драгуна наполеоновского времени, черный мундир с красным лацканом, красно-черный пояс и длинные брюки с красными лампасами при ботинках со шпорами. Белая портупея шашки и белые замшевые перчатки, носимые при всех формах одежды, дополняли эту картину. Обычной формой была алая бескозырка с черным кантом, защитный китель, синие рейтузы с красным кантом при высоких хромовых сапогах со шпорами.

Каждый шаг юнкера, как в стенах училища, так и вне его, регламентировались обычаями и традициями. Николаевское училище в целом, начиная с командира эскадрона и кончая последним лакеем, представляло собой очень сплоченный организм. Недаром его девизом были слова: «И были дружною семьею солдат, корнет и генерал».

В строевом отношении училище представляло собой эскадрон и казачью сотню. Казачья сотня, так называемая Царская сотня, была учреждена при училище в 1890 году из кадет Донского кадетского корпуса. В отношении учебных и строевых занятий сотня руководствовалась всеми правилами Николаевского кавалерийского училища. Юнкера сотни носили синие казачьи шаровары с красным лампасом и их вооружение состояло из казачьего карабина, пики и шашки Донского казачьего войска. Юнкера этой сотни отличались особой лихостью и удалью.

Вместе с казачьей сотней штат Николаевского кавалерийского училища составлял 335 юнкеров.

Учебный курс этого училища был схож с курсом пехотных училищ, но он включал еще и специальные предметы: иппологию и конно-саперное дело.

На берегу красавицы Невы, рядом с Литейным мостом располагались здания Михайловской артиллерийской академии и Михайловского артиллерийского училища.

Старейшее российское артиллерийское училище было основано в 1820 году по инициативе Великого князя Михаила Павловича. В строевом отношении это училище составляло две батареи. Обязательным был 2-годичный курс обучения, особе преуспевающие юнкера оставались по своему желанию на дополнительный третий курс, который давал преимущественное право для поступления в Михайловскую артиллерийскую академию. К 1913 году штат училища насчитывал 450 юнкеров. Юнкера–артиллеристы изучали математику во всех ее видах: дифференциальное и интегральное исчисления, аналитическую геометрию, механику, физику, химию, взрывчатые вещества, черчение, топографию, тактику, фортификацию. Само собой разумеется, у них был огромный курс артиллерии. Кроме того, у михайловцев было много практических занятий в академических лабораториях по химии и физике. Как и в других военных училищах, артиллеристы в обязательном порядке изучали Закон Божий, русский язык, военную историю и иностранные языки. Строевые занятия включали: пеший строй, верховую езду, езду в орудиях, учения при орудиях, уставы и правила стрельбы. Анатолий Марков в своей книге «Кадеты и юнкера» писал: «Обстановка Михайловского военного училища производила впечатление настоящего храма науки, чувствовалось, что училище живет серьезной трудовой жизнью, где нет места показной стороне, нет места дедовщине и ненужной браваде».

На Забалканском проспекте Петербурга располагалось еще одно артиллерийское училище – Константиновское, образованное в 1894 году из Константиновского пехотного военного училища, которое в свою очередь образовалось из Константиновского кадетского корпуса, преобразованного из Дворянского полка, основанного в 1807 году для подготовки молодых людей, желавших поступить на военную службу. Константиновское артиллерийское училище по своим правам, штату и курсу обучения было схоже с Михайловским. У этого училища была прекрасная особенность, юнкера-константиновцы считали себя продолжателями традиций Дворянского полка. В 1907 году училище широко праздновало 100-летний юбилей полка. Этому событию были посвящены такие строки:

«Столетий юбилей справляем,
Родного нашего гнезда,
Его былое вспоминаем,
Заветы предков чтим всегда.

Почтим любовью и мечтою,
Мы память славных их имен,
И константиновской семьею
поддержим честь своих знамен.

Не изменив былым заветам,
И не поддавшись злобе дней,
Полны связующим обетом,
Сердца «дворян» и «пушкарей».

Одним фасадом на Фонтанку, другим фасадом на Инженерную улицу выходило здание Инженерного замка, в котором располагалось военно-учебное заведение, давшее России немало известных имен – Николаевское инженерное училище. Оно имело богатую историю. Основанное в 1804 году как специальная инженерная школа, в 1819 году было переименовано в Главное инженерное училище, которое в 1855 году после смерти Императора Николая I переименовали в Николаевское. В 1863 году училище объединилось с Инженерной академией. Курс обучения в училище был 3-летний, делился на младший, средний и обязательный старший курс. Училище было подготовительным заведением для поступления в Инженерную академию преуспевающих юнкеров, а также готовило офицеров в строевую часть военно-инженерного ведомства: в саперные, железнодорожные и саперные батальоны, в минные, телеграфные и крепостные роты. Там молодые люди проходили службу в течение двух лет с правом поступления в Николаевскую инженерную академию. К 1913 году в училище обучалось 450 юнкеров. В учебную программу училища входили: фортификация, атака и оборона крепостей, минное искусство, подрывное дело, подводные мины, строительное искусство, железнодорожное дело, артиллерия, военные телеграфы, военная топография. В результате из училища выходили толковые офицеры, хорошо знавшие свою специальность. Николаевское инженерное училище было той обителью, где особенно ценился ум, способность к аналитическому мышлению, поощрялась научная и творческая активность молодых людей. И неудивительно поэтому, что это училище дало России:

Г.Е.Паукера, выдающегося профессора-механика;

0 П.Н.Яблочкова – известного электротехника;

А.Е.Струве – знаменитого строителя мостов через Неву;

И.М.Сеченова – выдающегося русского физиолога;

Д.А.Кюи – замечательного композитора; и наконец,

великого русского писателя Ф.М.Достоевского, который, учась в училище, был незаменимым редактором юнкерского журнала.

Николаевское инженерное училище дало России немало выдающихся военачальников. Достаточно вспомнить генерала Э.И.Тотлебена – героя обороны Севастополя и Плевны, генерала К.П.Кауфмана, руководившего военными действиями при присоединении Средней Азии к России, генерала Ф.Ф.Радецкого – героя боев при Шипке и на Кавказе против войск Шамиля. Генерала Г.А.Леера –выдающегося военного писателя и профессора, труды которого по стратегии известны на весь мир, и, наконец, генерала Р.И.Кондратенко - героя Порт-Артура. На обороне Порт-Артура следует остановиться особо. Это героическая страница в истории Николаевского инженерного училища. Созданные инженерами-николаевцами фортификационные сооружения в течение всей русско-японской войны и во время самой осады Порт-Артура, были очень оригинальны в своем решении, многие из них не имели аналогов и превратили незаконченную крепость в твердыню, о которую несколько раз разбивались бешенные штурмы японцев. Четверо бывших воспитанников училища (генерал Кондратенко, генерал Сахаров, подполковник Рашевский, капитан Зедченидзе) сложили свои головы в Порт-Артуре, а 11 человек, оставшиеся в живых получили Георгиевские кресты.

На Петербургской стороне, на Большой Спасской улице располагалось белое длинное здание самого скромного из столичных военных училищ – Военно-топографического. Училище готовило офицеров для корпуса военных топографов. В строевом отношении училище составляло роту. Штат юнкеров насчитывал всего 75 человек. Курс обучения был трехлетний и очень напряженный. Помимо топографии, высшей геодезии, артиллерии и фортификации, юнкера-топографы изучали сферическую тригонометрию, аналитическую геометрию, дифференциальное и интегральное исчисления, физику. Много часов отводилось практическим работам по геодезии и картографии, съемке. Юнкера изучали также гальванопластику и литографию.

По окончании училища подпоручики-топографы прикомандировывались к пехотным полкам гвардии и армии на 6 месяцев для лучшего ознакомления со строевой службой, а по окончании прикомандирования зачислялись на съемки в Санкт-Петербурге, Риге, Гродно, Одессе, Тифлисе, Ташкенте, хабаровске и Омске.

К 1913 году в столичных военных училищах, в отличие от периферийных, обучалось большое количество дворян – 42,8%. Штат юнкеров комплектовался, в первую очередь, за счет выпускников кадетских корпусов. И надо отдать должное, в столицу направлялись только кадеты, имевшие высокую успеваемость. Престиж столичных училищ был очень высок! От молодого человека, поступавшего в училище, брали подписку о непринадлежности ни к каким политическим партиям с обязательством впредь ни в какие не вступать, а также не жениться до окончания обучения.

Учебный день в военных училищах столицы начинался очень рано: в 6 утра – подъем, по которому юнкера пулей выскакивали из своих коек, застилали их, одевались, чистились, умывались и выстраивались на утренний осмотр. После этого молитва и утренний чай. Классные занятия продолжались до 12 часов дня, затем завтрак и строевая подготовка (в зависимости от рода войск) до обеда в 5 часов вечера. Далее следовал отдых и самоподготовка до 8 часов вечера, а затем у юнкеров было два часа свободного времени до отбоя, которые они могли проводить по своему усмотрению. В это время бывали, как правило, репетиции училищного оркестра или церковного певческого хора из юнкеров. Все остальные могли гулять, заниматься в гимнастическом зале, писать письма. Для желающих читать в училищах работали избы-читальни. К чтению юнкеров обязывала обширная программа по русской словесности. В курсе этого предмета большое внимание уделялось грамотности молодых людей, их умению правильно, красиво и четко излагать свои мысли. Среди литературных произведений, изучаемых юнкерами, были произведения Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Толстого, Гоголя, Байрона, Гете, Шекспира. Каждый юнкер должен был уметь изъясняться на одном из иностранных языков, а на другом – читать и переводить. Программы всех военных училищ включали также обучение верховой езде, танцы, гимнастику и фехтование.

Дважды в году, зимой перед Рождеством, и в конце весны юнкера сдавали экзамены.

По средам, субботам и воскресеньям юнкера отпускались в увольнение в город до 9 часов вечера. Те же, у кого были родственники или знакомые в Петербурге, могли оставаться с ночевкой от обеда субботы до вечера воскресенья.

Юнкера часто посещали столичные театры: оперу, балет и особенно драму в горячо любимой ими и более дешевой «Александринке».

А балы…Знаменитый Михайловский бал 25 ноября – в день училищного праздника Михайловского артиллерийского училища. Этого бала ждал весь военный Петербург!

Полковник Шляхтин в своих воспоминаниях о Михайловском артиллерийском училище на страницах журнала «Военная быль» писал: «Конкурировать с нами могли только Морской корпус и Инженерное училище, но в смысле величины и простора помещений михайловцы были вне конкуренции. К балу юнкера готовились заблаговременно: проекты украшений были грандиозны а электротехники и художники были свои. В день бала все помещения были открыты и разукрашены. Центр зала – без всяких колонн с лепными стенами и потолками, при свете многих люстр был просто очарователен. Из него можно было сделать огромный круг по широким коридорам с открытыми классами, в которых всюду были устроены уютные гостиные, гроты, буфеты с прохладительными напитками.

Гости были по приглашениям. Юнкера имели право на два пригласительных билета. Публики было много: институтки и гимназистки, юнкера других училищ, гардемарины, пажи, господа офицеры. Играл училищный оркестр, танцевали в Белом и Императорском залах.

Этот юнкерский бал…
Он звенел и сверкал,
Он искрился,
как брызги шампанского,
Этот танец полет,
Нас с собою зовет,
В бесконечную юность зовет.

Еще одним из самых замечательных событий из жизни столичных юнкеров было участие в Зимнем параде-смотре войск гвардии и Петербургского гарнизона Государем Императором на площади Зимнего дворца.

Занятия, экзамены, увольнения, отпуска, балы, парады – учебный год пролетал незаметно. И вот, наконец, наступал тот желанный момент, когда, после сдачи весенних экзаменов, столичные юнкера отправлялись в лагерь в Красное Село.

Лагерь военных училищ располагался на левом фланге Авангардного лагеря Красного Села. Располагались юнкера военных училищ в аккуратных бараках, покрашенных белой краской. В каждом бараке помещалась рота. Территория в лагере была идеально убрана. Тщательно выметенные дорожки, лавочка, где юнкера могли купить себе все необходимое, уютные чайные, где они так любили проводить свое свободное время, купальни, лодочная станция, спортивные площадки.

Лагерная жизнь давала юнкерам некоторое раскрепощение, хотя режим дня был, как и в городе, очень строг. В 7 утра – подъем, молитва, утренняя гимнастика, чай а с 8 до 12 и с 3 до 6 вечера – интенсивная строевая подготовка, после вечернего чая у юнкеров было свободное время. В эти часы к ним приезжали родственники и друзья, с которыми они могли общаться до вечерней переклички в 8.45. К 11 часам вечера все должны были быть в бараках, к этому времени возвращались те юнкера, которые были в увольнении в Петербурге. На выходные юнкера могли отправляться в Петербург к родственникам и знакомым с ночевкой.

Большим событием в лагерной жизни было открытие навигации на Дудергофском озере. Открытие происходило в присутствии начальства, располагавшегося на пристани. Все лодки, занятые небольшими группами юнкеров, должны были продефилировать мимо пристани, салютуя начальству поднятием из воды весел. Это сопровождалось орудийным салютом. На берегу играл оркестр. Катание в выходные дни проходило с 9 утра до 8.30 вечера.

С первыми числами августа, за несколько дней до производства юнкеров старшего курса в офицеры, в лагере начинались большие маневры. Вот как пишет об этом генерал Л.Н.Краснов в своей книге «Павлоны»: «Так полагалось: когда маневры лили дожди и дули холодные ветры. Глинистая почва окрестностей Красного села растворилась и поплыла, дороги стали непроходимыми, болота набухли водой. Наш полк военных училищ выступил ранним августовским утром и растворился в море гвардейской пехоты. Большие маневры свились в длинный свиток бесконечных и очень тяжелых маршей и ночлегов в мокрых палатках. Сначала нас разводили, чтобы дать сторонам нужное удаление друг от друга, потом мы сходились с частыми авангардными боями, чтобы завершить все генеральным сражением вблизи Военного поля. Мы знали, маневры кончатся подле Военного поля, и что после маневров будет Высочайший смотр всем войскам Красносельского лагеря, а после смотра будет производство юнкеров в офицеры.

Мы вставали со светом, в 4 часа утра. Вылезали из низких мокрых палаток, зажигали костры и грелись. Холодный частый дождь сыплет косыми струями. Набухшие, у многих сбитые сапоги через мокрую портянку мнут ногу. Юнкера делали до 7 верст в час, по 35-40 верст в день. Переходы были очень тяжелые, однако, все бодрились, отсталых у нас не было, это было не принято, считалось позором. Грязные, потные загорелые, с отросшими за неделю маневров волосами мы выходили на артиллерийский полигон».

Наконец наступал желанный момент церемониального марша, принимаемого лично Государем Императором в Красном Селе каждый год 6 августа перед производством в офицеры юнкеров, окончивших военные училища в Петербурге. Анатолий Марков в своей книге «Кадеты и юнкера» писал: «По сигналу «Труби отбой», подававшемуся царским штаб-трубачом перед царским валиком постепенно проходили и выстраивались в пешем строю запыленные и усталые пажи, юнкера-кавалеристы, павлоны, владимирцы, военные топографы, Михайловское и Константиновское артиллерийские и Николаевское инженерное училища. После команды «Смирно» фронт обходили флигель-адъютанты, раздавая каждому из юнкеров царский приказ о производстве, напечатанный в виде брошюры в несколько страниц, где каждый паж и юнкер могли найти свое имя и полк, в который вышли.

В сопровождении Свитского дежурства к фронту юнкеров от Царского валика (насыпного холм на Военном поле Красного Села, где располагался шатер Императора) спускался улыбающийся Император. Не спеша, он начинал обходить ряды, пристально вглядываясь в лица своих будущих офицеров и поминутно останавливаясь то около одного, то около другого юнкера, расспрашивая об их семьях и полках, в которых им предстояло служить. Дойдя до левого фланга, он отходил к середине фронта и хорошо видимый всеми, обращался к юнкерам.

- Благодарю Вас, господа, за прекрасный смотр!

- Рады стараться, Ваше Императорское величество! – громко и радостно звучал ответ нескольких сотен молодых голосов. После этого Государь Император произносил магическую фразу чудесного превращения:

- Поздравляю вас, господа, с производством в офицеры!

Оглушительное «ура» начинало греметь перекатами по всему полю, строй ломался, как только Император поднимался за валик!».

Под звуки марша юнкера расходились по своим баракам, в последний раз они обедали там со своими младшими товарищами. На Военную платформу подавался специальный состав. Когда поезд трогался, раздавалось неудержимое «ура»! В радостном крике выплескивалось напряжение последних дней. Из вагонов юнкера стреляли холостыми патронами, устраивая своеобразный салют. Звучали песни, преобладала радостная, веселая, полная разнообразны куплетов «Звериада»:

Прощайте иксы, плюсы, зеты, Научных формул легион, Банкеты, траверсы, барбеты. Ходьба в Манеже под ружьем!

После возвращение в Петербург гремели выпускные балы, лилось шампанское, юнкера прощались с друзьями.

В эти дни звучало много стихов и песен, например, таких:

Господа юнкера! Час разлуки уж близок,
Так поднимем бокалы за родное гнездо,
Что взлелеяло нас и отправило в жизнь,
Что два года дарило нам сердце свое.

Господа юнкера! Не забудем навеки,
И училища стены и друга плечо,
Где бы ни были мы на этом свете,
Не единожды вспомним его!

Господа юнкера! Мы почти офицеры,
В наших жилах течет благородная кровь,
Поклянемся сейчас: нашу душу и сердце,
Вложим мы в сыновью к России любовь!

Ах, столичные юнкера! Они не знали тогда, что черным призраком уже вставал над Россией 1914-й год, перевернувший в их жизни все и ставший прелюдией октября 1917-го…

Алла Юрьевна Бобова