Матушка Наталья приезжает из монастыря в Москву. Ее благословили на проведение вечера памяти жертв террористического акта, произошедшего в Театральном центре на Дубровке 23–26 октября 2002 года. Она пытается собрать выживших, чтобы вместе вспомнить эту страшную трагедию и заслужить прощение у дочери за роковую ошибку, которую совершила.
Твердовский снял, возможно, свой самый провокационный фильм, решив отрефлексировать на тему еще относительно свежую. При этом «Конференция» очень органично вырастает из «Зоологии» и «Подбросов», развивая как авторский стиль, так и темы, поднимаемые ранее (вроде давящих комплексов, чувства вины и неумения найти свое место в мире).
С самого начала фильма личная память участников тех событий вступает в конфликт с памятью коллективной, массовой. Общество говорит, как надо правильно скорбеть, но тем, кто потерял своих близких во время теракта, скорбеть по правилам не получается – каждый переживает боль по-своему. Официально все выглядит так, словно теракт на Дубровке и вовсе предан забвению. Неподалеку от здания Театрального центра установлены гранитный камень с надписью «В память о жертвах терроризма» и стела с журавлями. Но на этом заканчивается весь официальный траур. В итоге руководитель ДК без энтузиазма соглашается подписать с матушкой договор на аренду помещения. Вечер памяти по бюрократическим причинам превращается в безликую «конференцию». Охранник бесчувственно не пускает в зал бывших заложников, пока у него нет списков приглашенных, а вечером поскорее пытается выгнать всех, чтобы наконец выключить свет и уйти домой. Открывающая сцена фильма и вовсе может показаться кому-то из зрителей комичной – уборщица равнодушно и методично чистит помещение после очередного состоявшегося ранее развлекательного мероприятия; провод пылесоса застревает между креслами, а вилка вылетает из штепселя – их постоянно приходится поправлять в лучших традициях скетчей. Весь зал, в котором несколько дней удерживали почти тысячу человек, где на глазах у людей разворачивалась настоящая трагедия, для кого-то – лишь самое рядовое помещение, в котором надо выполнять будничные задачи. Вот и матушка Наталья переживает от того, что за серыми буднями трагедия стерлась из памяти и так мало людей готовы прийти на этот вечер – ведь, по ее мнению, эти события надо помнить.
Твердовский умело заигрывает с жанром документалистики, порой практически поминутно реконструируя события тех дней. Бывшие заложники по памяти пересказывают все, что с ними происходило, что они видели, постоянно дополняя личные истории друг друга взглядами на одни и те же события из разных сторон зала. Многочисленные длинные монологи поданы небанально, так, что их интересно смотреть. При этом показаны они с настоящей болью, нарастающим чувством тревоги и переживанием посттравматического стресса. В какой-то момент из-за комка, подступающего к горлу, смотреть становится физически тяжело.
Именно в этот момент в фильме вскрывается, пожалуй, его главный конфликт. Личная память на то и личная. Она конфликтует не только с общепринятой общественной памятью, но и сама с собой. Каждый из заложников в те дни видел что-то свое. Кто-то видел террористов-боевиков, кто-то – подростков, бросивших школу и оставленных в мясорубке боевых действий чеченской войны. Кто-то думал о себе, кто-то – о семьях, кто-то продолжает до сих пор жить с болью, кому-то получилось с ней справиться. Кто-то пережил в те дни подлинный ужас, а для кого-то понимание чудовищности ситуации пришло лишь со временем. Кто-то готов поделиться воспоминаниями перед всеми, а кто-то хочет молча выпить за погибших родственников и друзей.
Но сеанса коллективной психотерапии из вечера памяти не выходит. Для матушки Натальи все эти истории существуют не для помощи другим в избавлении от страданий, а в сугубо прикладном ключе. Она переживает свою собственную трагедию и не может избавиться от груза вины и страха из-за того, что сама совершила в те дни. Эти чувства заставляют ее переживать весь захват заложников снова и снова – и в попытке достичь катарсиса и избавиться от мучающих ее чувств она заставляет других переживать захват вместе с собой. В какой-то момент история повторяется – и она уже сама практически берет зал в заложники: блокирует двери, раздает еду и после этого с шумом собирает стеклянные бутылки – все в точности так, как ей описывали другие. Будучи парализована страхом, она никак не может понять ни чужую боль, ни чужие страхи, ни чужие попытки научиться жить дальше. Ее фанатичное «надо, чтобы помнили» доставляет окружающим только страдания.
Конечно, найдутся те, кого «Конференция» оскорбит – она очень метко проходится по болевым точкам современного общества. В ней объединились как нежелание помнить ошибки и сочувствовать другим, так и демонстративная сакрализация любых жертв и трагедий без должной рефлексии. Твердовский возвращает память о важном для нашей истории событии – при этом он десакрализирует ее, лишает политической или религиозной подоплеки, делает простой и осязаемой. Вот обычные люди, вот их необычные судьбы. Живых людей надо постараться не забывать, а вот призраков лучше оставить позади. Но если возможности оставить их нет, то хотя бы не стоит пугать ими других людей.
Павел Соломатин
