Прокуратура требует осудить актера Павла Устинова, очередного фигуранта «московского дела», на шесть лет лишения свободы. Не будем преувеличивать: в случае вынесения такого вердикта небо не упадет на землю, Москва-река не потечет вспять и граждане не высыплют на улицы с революционными лозунгами. И все же событие это будет, что называется, знаковым. Ибо такой приговор практически стирает юридические различия между теми, кто уже осужден, и остающимися пока на свободе.
Устинов обвиняется в применении насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти (ст. 318 ч. 2 УК РФ). Максимальный срок по этой статье — 10 лет. Потерпевший, сотрудник Росгвардии, получил при задержании Устинова вывих плеча — якобы по причине оказания им сопротивления. Задерживали же актера, по версии обвинения, за участие в несанкционированной политической акции: дело было 3 августа этого года на Пушкинской площади Москвы.
Сам Устинов отрицает и то, что сопротивлялся, и то, что протестовал. По его словам, политикой он совершенно не интересуется и в том месте оказался совершенно случайно. Просто ждал знакомого, с которым договорился о встрече. И видеозаписи задержания — их несколько — эту версию полностью подтверждают.
Запечатленное на них выглядит так: группа «космонавтов», облаченных в боевую униформу блюстителей закона, решительным шагом направляется к спокойно стоящему особняком молодому человеку, который в этот момент говорит с кем-то по телефону. Приближающихся «космонавтов» он не видит, поэтому в момент контакта, совершенно для него неожиданного, теряет равновесие. Возникает куча-мала: первый «космонавт», спотыкаясь, падает, затем падает Устинов. Затем «космонавты» бьют лежащего Устинова дубинками. В финале сцены росгвардейцы уводят «обезвреженного преступника», заломив ему руки, в автозак.
Честно говоря, до сих пор полагал, что сопротивление «органам» выглядит несколько по-иному. Память услужливо рисует сцены из детективных сериалов: «Сдавайся, Копченый, сопротивление бесполезно!» — «Врете, не возьмете, волки позорные!» И бах, бах, бах… Вот такое неповиновение законным требованиям — и впрямь явление неординарное. А то, что случилось с Устиновым, может случиться буквально с каждым. В том числе, да-да, с вами.
Представьте себе: стоите вы, уткнувшись в смартфон, на улице, никого не трогаете. И вдруг на вас налетает некая неведомая сила, опрокидывающая вас на землю. Вы пытаетесь встать, но удары дубинкой по голове дают вам понять, что лучше этого не делать. А несколько мгновений спустя выясняется, что сила вовсе не неведомая, а напротив, всем и каждому известная. А потерпевшая сторона — вовсе не вы, а они — служители закона. Которые при всей их монументальной внешности так хрупки, так ранимы…
Чуть перефразируя классика, можно смело утверждать: страшно широк круг «революционеров», подобных Устинову, и страшно близки они к народу. Да что там: это, по сути, и есть народ. Бери практически любого — не ошибешься. Трудно ведь стоять неподвижно, когда тебя внезапно ни за что ни про что сбивают с ног. Между тем любое движение может быть использовано — и используется — против вас.
«Удручающе похожи друг на друга заседания трибуналов. Удручающе безлики и бесчувственны судьи — резиновые перчатки. Приговоры — все с конвейера. Все держат серьезный вид, но все понимают, что это — балаган, и яснее всего это — конвойным ребятам, попроще. На новосибирской пересылке… конвой принимает арестантов перекличкой по делам. «Такой-то! 58-1-а, двадцать пять лет». Начальник конвоя заинтересовался: «За что дали?» — «Да ни за что». — «Врешь. Ни за что десять дают!..»
Нет-нет, это не про нынешнее российское правосудие. Это цитата из солженицынского «Архипелага ГУЛАГ». Но уж извините, граждане прокуроры и граждане судьи: какие обвинения, какие приговоры — такие и ассоциации. Шесть лет по «делу о вывихнутом плече» — совсем немного отличается от того, что требовали «ни за что» обвинители и получали осужденные в эпоху, описанную в произведении Солженицына.
Андрей Камакин
