Предположим, девушка, похожая на царицу Савскую в период токсикоза, не бросила меня в полночь посреди бульвара Дмитрия Донского.
Предположим, я не побрился после этого налысо и не пошёл в военкомат просить, чтобы меня взяли по призыву, хотя я не годен к строевой и в том спасение русской армии. Предположим, что на обратном пути я спросонья не сел в неправильную маршрутку и не заснул в ней, а проснувшись, ну допустим, я не понял, что уехал в другой город.
Вообще.
Предположим, что это был не я.
Тем более что это был не я, а мой лучший друг по имени Костя Рожков, хотя какой он мне лучший друг, если эту историю я узнал не от него, а его самого я не видел уже лет пять.
Важно другое. Костя Рожков был высоким и занимался баскетболом.
Он заколачивал мячи сверху даже тогда, когда его просили этого не делать, потому что под кольцом находится детская площадка, а на детской площадке дети играют в жмурки. Но однажды ему это надоело. В смысле не то что под ногами роились дети, он любил детей, потому что и сам был ребёнок. Мячи ему надоело заколачивать.
Ещё ему надоели люди.
Девочки ему надоели, потому что он им всем легко нравился, и они казались ему ветреными. Мальчики ему надоели, потому что завидовали, что он так, совершенно без усилий, нравится девочкам.
А все остальные — те, кто не был ни девочкой, ни мальчиком, например, учитель информатики Валерий Михайлович, — ему надоели, потому что его не понимали, и вообще их интересовали только тактовая частота процессора и как выступил какой-то эстрадный щегол на каком-то певческом конкурсе, на котором также выступала бородатая женщина и три пингвина в альпинистском снаряжении.
Мы как раз встретились с Костей Рожковым в этот странный период его жизни посреди гипермаркета, и я держал в руках арбуз, потому что хотел с ним сфотографироваться и выложить результат в интернет.
Потому что мне важно было увидеть, что я вызываю улыбку и люди меня любят, и я могу быть спокоен — и абсолютно уверен, что если настанет ядерная зима, я найду кого-нибудь, с кем можно скинуться на соль, спички и патроны для ружья.
Мы встретились с Костей, и он рассказал мне про вещь под названием "винрар". Костя сказал, что эта вещь вернула его к жизни, и с помощью винрара он ознакомился с обширной коллекцией европейских порнографических журналов, но главное — с культурой андерграундного комикса.
Арбуз я тогда, кстати,
уронил в зале с живой рыбой.
В следующий раз мы встретились с Костей через несколько лет посреди ресторанного дворика в торговом центре. У него росла крупная борода. Я снова нёс арбуз. Теперь я хотел подойти к случайной девушке, отдать ей арбуз и сказать: "Я драматург арбузов", потому что мне казалось, что это смешно, ведь есть драматург Арбузов, а я драматург арбузов.
Что касается ядерной зимы, то она уже была позади, а к новой я уже был готов и знал, что лучше быть готовым самому, чем надеяться, что готов будет кто-то другой.
Что касается Кости, то он перестал пользоваться винраром и стал пользоваться библиотекой имени Ленина. Костя стал работать преподавателем в институте и превратился в противника пиратства.
Ровно обратная перемена произошла со мной. Я стал пользоваться винраром и открыл для себя дивный новый мир порнографических журналов, а комиксы пока не открыл, но всё впереди.
Но программа WinRAR действительно полезная.
Что касается Кости, то он очень непостоянен. Хотя научил он меня многому.
Например, тогда, в те оба раза, он щёлкал пальцем по моему арбузу и говорил:
Плохо выбираешь. Плохо... Надо, чтобы звук был как от баскетбольного мяча, когда вколачиваешь его сверху.
Глеб Буланников
