Холодные ветры осени 1917 года развеяли по земле опавшие листья и вымели всех домовладельцев из великолепно обставленных особняков с библиотеками и картинами. Одна из лучших коллекций живописи Западной Европы ХIХ века двадцать лет хранилась на Пречистенском бульваре, 4. Столько времени жил здесь замечательный гражданин Москвы Сергей Михайлович Третьяков. Дважды Московская дума избирала его городским головой. Он выкупил у казны для города Сокольническую рощу. Со старшим братом Павлом открыл путь через стену Китай-города с Театрального проезда на Никольскую улицу, это всем известный Третьяковский проезд.
Жили братья душа в душу. Владели семейной фирмой, прибыльно торгуя полотняными, хлопчатобумажными и шерстяными товарами. Старший брат собирал отечественную живопись. Младший брат пошел было по проторенной дороге, покупал картины русских художников, но потом решил не конкурировать с Павлом, выбрал свою колею. Коллекционировал живопись Западной Европы, особенно Франции. По делам фирмы часто бывал в Париже, откуда возвращался с шедеврами. Украшали собрание «барбизонцы». Они писали на природе, открытом воздухе, пленэре, у деревни Барбизон пейзажи-картины, полные света и тончайших оттенков цвета. Эту школу прославили ее глава Руссо, Дюпре, Диаз, Добиньи, Труайон — все они поминаются энциклопедиями мира, все до всеобщего признания попали в залы дома на бульваре.
В нем бывали известные русские художники и музыканты, современники мецената и благотворителя, принявшего от императора титул действительного статского советника, от которого отказался старший брат. Сергей Третьяков в молодости брал уроки вокала, но страсть к живописи затмила прежнее увлечение. За 58 лет жизни Сергей Михайлович собрал 84 картины зарубежных живописцев, не считая полотен русских художников, пополнивших коллекцию Павла Михайловича. Старший брат писал после смерти младшего брата: «Он любил живопись страстно и если собирал не русскую, то потому, что я ее собирал». Осиротевшую коллекцию Павел Третьяков перевез в Замоскворечье и выставил в галерее, ставшей по решению Московской городской думы носить имя обоих братьев.
При советской власти в названии оставили имя одного из них. Несколько лучших работ отправили в Эрмитаж, свыше сорока картин из коллекции Сергея Третьякова государство передало в Музей изобразительных искусств на Волхонке. Где остальная часть? Не там ли, куда уплыли из Ленинграда шедевры императорского Эрмитажа, картины титанов эпохи Возрождения, проданные большевиками за смешные деньги.
Почему американский миллиардер Меллон скупал в СССР картины — только ли потому, что любил искусство? Почему сегодня залы престижных аукционов, где торгуют живописью, атакуются миллионерами, включая наших олигархов? Потому что они в силу страсти приумножать богатство вкладывают капиталы в искусство, зная, что оно в отличие от недвижимости не стареет, с годами растет в цене. В Париже правительство Франции регулярно выставляет для обозрения купленные государством картины в крупнейшем выставочном зале, о чем не устает напоминать президент Российской академии художеств. На открытии его памятника Гоголю в Риме я познакомился с молодой красивой художницей Натальей Царьковой, представившейся ученицей Ильи Глазунова.
— Чем вы занимаетесь в Риме? — спросил я. И услышал в ответ:
— Я официальный портретист Папы Римского и Ватикана, а также официальный портретист Королевского дворца Люксембурга. Подаренный буклет с репродукцией портретов Иоанна Павла II подтверждал ее слова.
Часто с горем пишут, что из России на Запад ради заработка уехали 200 тысяч ученых. Кто считал, сколько выпускников российских академий с дипломами живописцев покинуло родину, которая от них отвернулась? За границей они пишут по заказу галерей. «Они обогащают музейными ценностями Европу и Америку», — констатирует Зураб Церетели. Пока это единственный меценат, кто выставил в созданном им музее на Петровке купленные за границей сотни произведений авангардистов. «Мне помогают собирать коллекцию бывшие директора музеев современного искусства Нью-Йорка и Парижа. По русскому искусству помогает Ники Леви в Америке. Консультируют искусствоведы в Москве». Кто второй пойдет вслед за Церетели по пути, проложенному братьями Третьяковыми?
Оставил след на бульваре выдающийся архитектор ХIХ века Александр Каминский, женатый на сестре Третьяковых. Сергей Михайлович, купив особняк в стиле ампир, заказал деверю переделать его в старорусском стиле, что он и выполнил. Родство с Третьяковыми открыло архитектору двери самых именитых граждан Москвы. Если бы практиковалось устанавливать на фасадах доски с именами архитекторов, то имя Каминского значилось бы на лучших зданиях центра Москвы. На Пречистенке они сохранились под номерами 16 × 21, на Поварской — это дом 21. В Китай-городе Каминский возвел Биржу (ныне здание Торгово-промышленной палаты. — «МК»). Третьяковский проезд целиком, с воротами и всеми строениями, — его. Трагедия, случившаяся в 1889 году на Кузнецком мосту, 8/10, где рухнул строившийся дом Купеческого общества, закончилась осуждением автора проекта. Скандал поставил крест на блистательной деятельности архитектора в Москве.
Дом Третьякова на бульваре в конце ХIХ века купил Павел Рябушинский. Он был старшим братом среди 16 детей, родившихся во втором браке отца, преуспевавшего текстильного фабриканта. Шесть дочерей ему родила жена в первом браке. Глава огромной семьи услышал однажды, как его любимый сын Павел тайком на чердаке брал уроки игры на скрипке. В гневе родитель расплющил скрипку о стропила и прогнал учителя. Сын подчинился воле отца, но занимался не только коммерцией, но и политикой. Издавал влиятельную газету «Утро России», возглавлял разные комитеты промышленников и торговцев, пытавшиеся спасти Россию от радикалов. Николай II накануне падения самодержавия отказался принять издателя «Утра России». Маяковский в своей пьесе помянул обоих: «За что боролись? Зачем мы убили государя императора и господина Рябушинского?»
В отличие от братьев, собиравших картины, искусство Павла не занимало. «Вождем российской торговли и промышленности» назвал Рябушинского Ленин, постоянно обличал как врага рабочего класса. В собрании сочинений Рябушинский фигурирует 28 раз как «крупнейший московский капиталист и банкир», который призывал «костлявой рукой голода» подавить революцию. Эта крылатая фраза прозвучала в Большом театре с трибуны совещания, не сумевшего противостоять «пролетарским революционерам». Рукой голода Рябушинский призывал удушить не народ, а «лжедрузей народа», «шайку политических шарлатанов», под которой он подразумевал партии социал-демократов и социалистов-революционеров.
Год спустя после речи в Большом театре Рябушинским пришлось бежать из России. Деньги они успели перевести за границу. В Москве бросили особняки с коллекциями, достойные стать музеями. У Никитских Ворот, где жил Степан Павлович, — музей Максима Горького. В особняке Михаила Павловича — дом приемов Министерства иностранных дел на Спиридоновке.
Как писал автор первого путеводителя по бульварам Юрий Федосюк: «У Рябушинского в
В переводе с латинского языка tribunal означает «судилище». В восставшем Париже 1793 года в Революционном трибунале суд был недолгий, без права обжалования решений, с единственной мерой наказания — смертная казнь. В Москве в 1918 году по похожему жуткому принципу действовал советский Революционный трибунал, обладавшим «ничем не ограниченным правом в определении меры репрессий», то есть мог применить к осужденным «высшую меру социальной защиты», как лицемерно большевики называли расстрел.
Во главе судилища «народа» стал Николай Васильевич Крыленко, носивший в подполье кличку Товарищ Абрам, член партии с 1904 года. На себе он испытал решения царского суда, пять раз высылавшего революционера из столиц. Не более того. После прерванного арестом учения, оставаясь ссыльным, сдал экстерном экзамен на историко-филологическом факультете Петербургского университета. Во время другой ссылки окончил юридический факультет Харьковского университета. Обладал выдающейся памятью. Читал на латыни наизусть стихи Овидия и речи Цицерона, стихи Пушкина и Некрасова. Проникся идеями Маркса и пошел вслед за Лениным.
Из последней ссылки бежал с женой за границу, где встретился с Лениным. В Швейцарии ходил с ним в горы, увлекся альпинизмом. Но прежде чем прославить себя опасными восхождениями на Памир, волной революции 1917 года вознесся на вершину власти. Ленин назначил прапорщика Крыленко Верховным главнокомандующим. В низшем офицерском чине он служил на фронте связистом. Ленин называл Крыленко «одним из близких армии представителей большевиков». Несмотря на эту близость, толпа матросов не подчинилась Крыленко и на его глазах растерзала генерал-лейтенанта Духонина, которого сменил прапорщик.
Введя выборность командного состава, «самоуправление и предоставление инициативы снизу», уволив «контрреволюционных» генералов и офицеров, Крыленко быстро развалил великую и непобедимую армию.
Затем с таким же успехом развалил царское правосудие, которое его щадило, позволяло из ссылки приехать в столицу, чтобы сдать экзамены и получить высшее образование. Вместо римского права, хорошо известного дипломированному юристу, Крыленко выносил приговоры на основе «революционной необходимости». Выступал обвинителем на вошедших в историю процессах «Промышленной партии», «Шахтинского дела», «Главтопа» и других судилищах, сфабрикованных следователями Лубянки. Процессы стали генеральной репетицией судов в Колонном зале над «врагами народа». В их число попал по закону революции, пожирающей своих сынов, нарком юстиции СССР Николай Васильевич Крыленко. Его приговорили к расстрелу 29 июля 1938 года. И немедленно исполнили приговор, не подлежавший обжалованию.
С Крыленко обошлись точно так, как он поступал, когда выносил смертные приговоры, исходя из революционной необходимости. Наркома юстиции СССР реабилитировали после ХХ съезда партии. О нем начали сочинять книги как о «верном ленинце», противопоставляли зловещему Генеральному прокурору СССР Вышинскому, выступавшему на процессах, поставленных по сценарию главного режиссера Сталина. На самом деле задолго до него Крыленко считал высшим доказательством «личное признание обвиняемого». На Лубянке от него признания добились.
Помнят о делах Крыленко историки и юристы. Никогда не забудут альпинисты и шахматисты. Непреклонный трибун шесть раз вел за собой на вершины Памира альпинистов, стал заслуженным мастером спорта. Написал о восхождениях книги. Под его началом покорили пик Кауфмана, названный так до революции в честь наместника царя в Средней Азии, и переименовали в пик Ленина. Покорили самый высокий — 7495 метров — пик Памира и назвали именем Сталина. Руководил той экспедицией альпинист академик Горбунов, бывший секретарь Ленина. Он не дошел, потеряв силы, ста метров до вершины, взятой одним легендарным Виталием Абалаковым. Сталин не пощадил секретаря Ленина, едва не погибшего при штурме пика, прославившего его имя.
После реабилитации Крыленко назвали «человеком многих вершин». Кроме армии, юстиции, альпинизма он возглавлял шахматное движение в СССР. Придал ему размах, поддержку государства и профсоюзов, редактировал журнал «64», устраивал школы, секции, международные турниры, чемпионаты страны. На
Бывший особняк Третьякова и Рябушинского перешел Советскому фонду культуры. На правах председателя правления переступал порог дома академик Дмитрий Сергеевич Лихачев. В молодости, поразившись красотой храма Успения на Покровке, он решил посвятить себя изучению древней русской литературы и культуры. За долгую жизнь отведал кнут и пряник родной власти. С дипломом филолога попал в лагерь на Соловки. Строил Беломорско-Балтийский канал, вышел на свободу как ударник труда, с «красной чертой», дававшей право жить где захочет. Сталинскую премию получил при здравствовавшем вожде. Героя Социалистического Труда — при Горбачеве. Орден Андрея Первозванного — при Ельцине, когда награды сыпались ему на грудь из разных городов и стран. В подлинности рукописи «Слова о полку Игореве» никогда не сомневался, как другие, написал о нем классический труд. Не верил, что «Тихий Дон» сочинил Михаил Шолохов. В ИРЛИ, Институте русской литературы, Пушкинском Доме, воспетом Блоком, Лихачев прошел путь от младшего научного сотрудника до директора. В ИРЛИ выполнено много классных трудов. И в нем пушкинист Томашевский породил версию о плагиате романа. Его жена написала скандальную книгу «Стремя Тихого Дона», пытаясь доказать версию покойного мужа.
Двенадцать раз по 26 минут на всю страну по питерскому ТВ два лжеца по вечерам год доказывали, что у романа другой автор. Сюда меня пригласили летом 1991 года, после того как я сообщил в Москве, что нашел рукописи Михаила Шолохова. Попросила выступить перед учителями русского языка доктор филологических наук, заведующая отделом советской литературы Наталья Грознова. Она тогда сообщила через ТАСС, что загадка рукописей «Тихого Дона» разрешена.
Лев Колодный
