Свобода воли — это иллюзия. Никто не спрашивал вас, хотите вы родиться или нет, хотите быть здоровым или умным. Никто не спрашивает вас, в какой стране вам родиться или насколько богатая должна быть у вас семья. Никогда вам не предложат выбрать свою национальность или родословную. Вы есть тот, кто вы есть. И нет разницы, в кандалах вы или гуляете с миллионами по какому-нибудь личному острову в Тихом океане. Потому что у вас всё равно нет свободы.
Какая-то странная чушь, не так ли? Вы ведь вполне чётко понимаете, что есть для вас свобода. Вы ведь можете выбирать, где жить, что есть, как проводить время. Вам дано право тратить деньги так, как вам хочется. Вам, наконец, дано право выбирать президента и парламент. Вы гражданин с правами, чёрт возьми! А ещё есть люди, которые вам подчиняются, и дети, которые зависят от вас. И вам чётко понятно, что вам нужно, чтобы увеличить свою свободу. Чаще всего это деньги, иногда это развод с женой или ещё что-то.
Парадокс? Нет. Просто нужно посмотреть под правильным углом. Несвобода и свобода существуют только вместе. Они создают друг друга, причудливо переплетаясь в красивый узор под названием человек. Это как мёртвая и живая вода, чтобы оживить, нужно сначала побрызгать сначала мёртвой, а только потом живой. В нашем случае сначала необходим несвободный базис, аксиомы, которые создают возможность для жизни. И только потом появляется свобода, опираясь на твердый гранит несвободы. Крепко держась друг за друга, эти субстанции порождают удивительную цепочку наших желаний и дел. И совершенно не понятно, хотим ли мы этого или «так было предначертано».
Однако, как я говорил уже много раз, не так важна истинность чего-либо, главное, что «оно» работает. Это я про то, что часто достаточно верить, что, например, «вы сами управляете своей судьбой». Правды вы в любом случае не найдёте, а вот помочь справиться с определёнными ситуациями направленность ваших мыслей очень даже может. Например, ощущение фатальности своего бытия, часто даёт силы преодолеть сложные моменты вашей жизни. Ощущение ответственности за свою жизнь может побудить начать изменения в жизни.
Однако, для одного случая подходит один психологический настрой, а для другого случая подходит совсем другая «вера». И психика, кстати, адаптируется под наши задачи. Именно поэтому, чуть что случилось, мы начинаем молиться. Особенно, если реальных рычагов воздействия у нас нет. Эта адаптация есть у всех, именно поэтому «Не бывает атеистов в окопах, под огнём». А потом мы «почему-то» обо всём забываем. До следующего стресса.
Ещё свободу человека можно рассматривать через зависимости. Тут вроде просто: меньше зависимостей, больше свободы. И наоборот. Правда, человек без зависимостей, даже инстинктивных — явно не человек. А человек с зависимостями может выбирать, какой из них отдать приоритет, т.е. опять же приобретает какую-то форму свободы. Опять какая-то тавтология.
Ответ в том, что человек есть зависимость, а зависимость есть человек. Как уже говорилось, каждый человек в какой-то мере создан аксиоматически: он такой, какой есть и никакой другой. Человек состоит из зависимостей, они переплетены в его сущности и неотличимы порой от него самого.
Абсолютно то же самое относится к свободе. Она неотделима от самого человека, она является продуктом ощущения своего бытия в этом мире. Являясь продуктом желаний и стремлений, свобода может быть мощным стимулом движения в жизни. В то же время ощущение несвободы, дисгармонии может подорвать последние силы.
Отсюда следует необычный вывод о том, что свободу разных людей совершенно невозможно сравнивать. Невозможно сравнивать свободу каких-нибудь обществ или поколений. Если, конечно, речь идёт об общем понятии свободы, а не об её отдельной части, отдельном понимании.
Поэтому каждый из нас должен определить, к чему ему нужно стремиться, чтобы обрести желанную свободу. Ведь двигаться во всех направлениях невозможно. Каждый из нас должен понять чего он хочет по-настоящему. Как бы банально это не звучало. И тогда дыхание свободы не будет вас мучить, ибо то, что у нас есть, мы не замечаем.
Ваш Михаил Владимирович Филимонов
