Справедливо считается — как проведёшь утро, так и весь день пройдёт. Утро у меня прошло лениво. Да-да, я утверждаю, что ленивых людей нет, есть неувлечённые, неорганизованные и бездельники. Вот я неорганизованный.
Медленно читал газеты.
Медленно завтракал.
Медленно делал свои телефонные звонки: обзванивал курильщиков. Пока всё в порядке, практически все держатся, не курят.
Мне нужны положительные эмоции. Когда курильщики говорят, что держатся, я испытываю радость.
Марат Рауфович приехал ко мне в пять часов. В шесть тридцать у меня врач, ехать на Таганку. Как поступить — сразу к доктору или всё-таки заехать в офис, взять фотоаппарат, книжки, и только потом в клинику?
Решили не рисковать и поехать сразу к врачу. Приехали на сорок минут раньше. Решили погулять с Маратом Рауфовичем и заодно поговорить о делах.
Кстати, когда мы проезжали мимо Института военных переводчиков, где я когда-то читал несколько курсов о кино (это было лет 35 назад), вспомнил Владимира Владимировича Проходского — он закончил именно этот институт, учил китайский и английский языки.
Клиника мне понравилась и оставила самые добрые впечатления.
Улыбки, спокойствие, ровность, быстрота, внимание к каждому, кто приходит. Да, сотрудникам клиники платят значительно больше, чем в муниципальных поликлиниках.
Но почему же государственные клиники раздражают? Почему там, в поликлиниках обычных, обиды, шум, гам, вечные выяснения, кто вперёд, кто во сколько записан, у кого какие льготы…
Пообщался с врачом Сергеем Геннадьевичем Хомяковым.
Нас с ним объединяет Ленинград (он из Питера, и я из Питера), любовь к фотографии (он фотографирует и испытывает удовольствие от этого).
После клиники (доктор потратил на меня около двух часов) мы вернулись с Маратом Рауфовичем в офис.
Дневник, подписи к фотографиям, ответы на письма, беседа с Дмитрием Михайловичем Меньшиковым, Валерией Вадимовной Мартемьяновой — и я дома.
Домой приехал в двенадцать ночи.
Вспомнил ситуацию, когда мне было восемь или девять лет (1948 или 1949 год), мама решила отметить мой день рождения, и мы ждали её сестру, мою тётку, замечательную Эмму, Эмму Герасимовну.
Эмма была когда-то достаточно известным инженером на «Заводе имени Сталина», потом трудилась на «Заводе имени Ленина». Выдвигалась чуть ли не на лауреата Сталинской премии за свои разработки по лопаткам.
Завод делал турбины для гидроэлектростанций, и металлические лопатки часто ломались. Вот моя тётка и занималась изучением, почему лопатки выходят из строя, в каких ситуациях, прочность их материала, как сделать их более стойкими.
Эмма окончила мехмат Ленинградского университета.
Она обещала приехать, чтобы отметить мой день рождения. Я ходил встречать её на автобусную остановку.
Один автобус, второй, десятый, двадцатый, а её всё нет. Простоял три часа, замёрз, а Эмма так и не пришла.
Вернулся домой поздно, хотелось плакать. Эмма обещала принести мне тортик. Я любил фруктовые тортики, они вкуснее, чем торт с кремом. И мы хотели попить чай — мама, тётя Эмма, её сестра, моя тётка, и я, её племянник.
Но она не пришла.
И мы вдвоём с мамой отметили мой день рождения. Картошка в мундире, постное масло, кольца репчатого лука. А потом чай с тонко нарезанным чуть поджаренным хлебом, сверху посыпанным сахарным песком.
— Это как пирожные, — сказала мама.
Потом выяснилось, что Эмма, оказывается, плохо себя почувствовала, и не смогла приехать. Оказывается, она позвонила и сообщила моей маме об отмене визита. Мама всё собиралась пойти за мной на остановку, но почему-то всё откладывала и откладывала, думала, что вот-вот, наверное, я сам вернусь. А я всё ждал, ждал и ждал и вернулся через три или даже четыре часа.
До сих пор вспоминаю об этом, и мне становится грустно.
И сегодня мне грустно, но по другому поводу: отсутствуют корпоративные солисты. Их нет.
Сегодня говорил по телефону с одним ответственным сотрудником министерства. Мой знакомый занимает там ключевую позицию.
— Я хорошо понимаю полезность «СОЛО», но некогда нам заниматься на работе, и никто на это не пойдёт. Этому надо учить в школе, в колледже, в университете.
Я слушал человека и улыбался. Всегда мне говорят всё одно и то же. Советы пойти в школу я слышу уже двадцать лет. Я беседовал на эту тему со всеми министрами образования, и все они говорили мне: «Не время в школе изучать новый предмет — набор на клавиатуре, не время».
В США, Франции, Великобритании, Германии, даже, по-моему, Италии, набор на клавиатуре изучают в школе. У нас нет. Зачем? Пишут ребята двумя-тремя пальцами, и ладно.
Сколько времени уходит в пустоту из-за того, что сотрудники министерств, ведомств, фирм и фирмочек, корпораций, объединений, больших и малых мероприятий не владеют десятиапальцевым методом набора! Народное хозяйство теряет огромные деньги.
Это никого не волнует.
Это никого не беспокоит.
Это никого не тревожит.
Ко мне многие хорошо относятся. Однако когда я прошу поговорить со своими знакомыми, друзьями и коллегами, чтобы те взяли корпоративную лицензию «СОЛО на клавиатуре», мои знакомые улыбаются, иногда обещают поговорить, но на этом и кончается деловая часть.
Не хочется ежедневно тратить время на отправку 100-150 писем. Писать, писать и писать, надеясь, что когда-нибудь какое-нибудь письмо сработает.
Прокуратура России — все сотрудники вечно заняты созданием тех или иных документов на компьютере. И всё это делают двумя-тремя пальцами. Медленно, с большим количеством ошибок. Они набирают двумя-тремя пальцами и думают о том, как бы сократить текст, ибо они устали его набирать.
Они сидят за компьютером и больше заняты процессом набора, нежели обдумыванием фразы, наиболее точной для того или иного документа.
Я писал письма на имя Юрия Чайки, получал отписку. Наверное, завтра ради интереса напишу ещё раз: вдруг письмо возымеет действие!
Вечером, как всегда, смотрел списки новых солистов. Хотелось каждому новичку пожать руку, улыбнуться и поклониться.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P. S. Говорят, в капле воды можно увидеть все проблемы моря. Это так. Вот и по тому, как многие чиновники самого разного уровня относятся к «СОЛО на клавиатуре», можно говорить о проблемах нашей страны. Бюрократизм, демагогия, враньё, коррупция, равнодушие, нередко обман — всё это характерно для нашего общества и нашего времени. И когда я говорю министру, заму, начальнику управления, сотруднику Администрации Президента, депутату Госдумы о «СОЛО», я встречаюсь с холодным взглядом: «Опять вы с «СОЛО». У нас так много своих проблем!»
