Не могу понять, почему до сих пор не вернули исконное имя Покровской заставе, откуда с давних пор шла дорога в Коломну и Рязань. Названия долговечнее всего на свете. Сосновый бор, где основана Москва, восемьсот лет тому назад вырубили, а Боровицкий холм не дает о нем забыть. Каменная стена Белого города и вал Земляного города давно снесены, а названия бывших ворот и улица Земляной Вал пережили крепости из камня и дерева.
Соседней Рогожской Заставе повезло, ей вернули имя, заставы Ильича больше нет. Но Абельмановская застава в силе. На этой заставе Таганки о прошлом напоминают красные каменные стены и купола Покровского монастыря. В Средние века на этой окраине Москвы в чистом поле виднелся огромный сарай над глубокой ямой, служившей колоссальной братской могилой. То был один из Убогих домов. В яму этого сарая попал коронованный в Успенском соборе под именем царя Дмитрия самозванец Григорий Отрепьев, недолго правивший в Кремле и убитый восставшим народом. Его обезображенное тело на навозной телеге привезли сюда и бросили в могилу для воров и бродяг. По другой версии, Лжедмитрия из нее извлекли и отвезли в Нижние Котлы. Там сожгли, как поступали с колдунами, пеплом зарядили пушку и выстрелили в сторону Смоленской дороги, откуда самозванец явился с поляками и литовцами.
Патриарх Филарет постановил хоронить в Убогих домах: «Которых вина обопьются, или зарежутся, или с качелей убьются, или, купаючись, утонут, или сами себя отравят, или иное какое дурно сами над собою учинят». На эти особые кладбища вокруг Москвы триста лет тому назад свозили всех усопших без церковного покаяния. А ими могли стать как застигнутые внезапной смертью вдали от дома вполне благополучные люди, так и обиженные судьбой — бездомные, нищие, убитые разбойниками прохожие, казненные на Лобном месте преступники. Их не имели права хоронить на приходских кладбищах у многочисленных московских церквей.
Скорбный путь убогих начинался с Земского приказа, ведавшего городскими делами. (При патриархе Филарете здание стояло на Красной площади, где теперь Исторический музей.) Побывавший в Москве иностранец, придворный врач царя Алексея Михайловича, писал: «Тела убитых и замерзших привозятся в Земской приказ, где выставляются на три или четыре дня. Если не найдется родственников или знакомых, то отвозятся в большое подземелье, называемое Божьим домом. Там складываются по сто и двести трупов, которых священники весною отпевают, засыпав землею». Они складывались в огромные ледники.
Всеобщее безымянное отпевание происходило два раза в год — на Троицкую родительскую субботу и в праздник Покрова. Из монастырей и церквей во главе с высшим духовенством шествовал народ крестным ходом. Шли не с пустыми руками, несли саваны и рубахи, везли пожертвованные гробы. Над всеми усопшими независимо от их происхождения и причины смерти совершались панихиды. В XVII и ХVIII веках это многолюдное действо привлекало внимание всей Москвы.
* * *
Каждый храм и монастырь — памятник двоякого рода. С одной стороны, христианства, церковным праздникам, святым, мученикам за веру. С другой — отечественной истории, ее персонажам, реальным событиям. Монастырь вблизи Убогого дома на Таганке основал царь Михаил Романов. Это случилось в Покров день 1626 года. Таким образом он помянул отца, патриарха Филарета, скончавшегося в тот день. Был еще один повод для основания монастыря. Долгожданное перемирие, освобождавшее Москву от притязаний на власть «царя московского» польского королевича Владислава, было заключено в Покров день.
В Покровском монастыре остановился, навсегда покидая Москву, лишенный сана патриарха Никон, успев к тому времени расколоть Русскую православную церковь. Отсюда он, приняв участие в панихиде, сняв облачение, сложил посох и удалился в Истру, в построенный им Воскресенский монастырь. Особых исторических событий в XVII и ХVIII веках здесь не происходило. Сын Михаила Романова царь Алексей Михайлович и его сын Федор приезжали сюда на Пасху.
В царствование дочери Петра Елизаветы в России отменили смертную казнь. Без судебно-медицинской экспертизы хоронить всех тех, кого прежде не мудрствуя лукаво, подобрав на улице, везли в Убогие дома, перестали. Надобность в Убогих домах отпала. Холмы над могилами срыли, сараи сломали. После эпидемии чумы, скосившей тысячи москвичей, Екатерина II запретила хоронить в городе у приходских церквей и повелела открыть вокруг Москвы кладбища, сохранившиеся до наших дней.
Пребывая в Москве, Александр I внезапно, без предупреждения, заехал в Покровский монастырь и застал настоятеля Иону за молитвой в келье в одной власянице. Сохранилось предание, что старец, не ожидавший от такого неожиданного визита ничего хорошего, сказал ему: «Государь, в чем застал, в том и суди». Но император не собирался его судить и ответил: «Я желал бы заставать в таком занятии и всех монахов». После чего осмотрел монастырь. Иону называют строителем. Он служил настоятелем свыше четверти века, при нем в 1808 году был построен взамен древнего Покровский собор с шестью приделами, сохранившийся до наших дней. Иона восстановил обитель, разграбленную французами.
В конце царствования Николая I московский архитектор Михаил Быковский перестроил храм Воскресения Словущего. Этот мастер много строил в Москве, создал первый в России торговый пассаж на Петровке, Купеческую биржу на Ильинке, возвел Ивановский монастырь. Многие его церкви и колокольни сломаны при советской власти. Но Воскресение в Покровском монастыре — устояло. В нем Михаил Быковский построил большой храм с пятью куполами и тремя престолами — Воскресения Христова, Тихвинской Божьей Матери и святой мученицы Александры. Всего в этой церкви девять престолов, что соответствует девяти ангельским чинам.
* * *
Сегодня у Покровской Заставы в окружении многоэтажных домов возродился чуть было не стертый с лица земли монастырь — стены, башни, храмы и колокольня. До рокового 1917 года этот монастырь служил «главной усыпальницей московского купечества», духовенства, настоятелей московских церквей, монастырей. На могиле купцов Хлудовых возвышалась «роскошная часовня-усыпальница с шатровым сводом». На Таганке, Яузской горке, у основателя этой купеческой династии родились пять сыновей. Из них Алексей Хлудов запомнился современникам как «человек неподкупной честности, прямой, правдивый, трудолюбивый, отличавшийся силой ума и верностью взглядов». Он обладал редким талантом коллекционера. Не жалея средств, собирал древние русские рукописи и старопечатные книги. Коллекция Хлудова насчитывала свыше тысячи рукописей и книг. Он завещал ее Никольскому монастырю в Москве. Когда монастырь сломали, рукописи и книги попали в Исторический музей.
Брат Алексея Хлудова Герасим, живший на Таганке, на склоне Яузы, коллекционировал работы русских художников. Купил первые картины Перова, принесшие ему известность, в его руки попала «Разборчивая невеста» Федотова и другие шедевры, украшающие Третьяковскую галерею. Имя Хлудовых носили в Москве библиотека, богадельни, бесплатные квартиры, ремесленная школа, детская больница, клиника университета.
В Покровском монастыре незадолго до революции похоронили рядом с предками великого коллекционера Петра Щукина. Ему привозили предметы старины со всей России. Для своей изумительной коллекции купец построил на Малой Грузинской улице дом, похожий на сказочный терем. (Теперь здесь Биологический музей.) В нем писал этюды для картины «Степан Разин» Суриков, Аполлинарий Васнецов изучал старинные планы Москвы, а Валентин Серов копировал персидские миниатюры. Свое собрание Петр Щукин подарил Историческому музею, тогда коллекция превышала его фонды. «Захоронение Щукиных украшалось крупной надгробной композицией, изображавшей женскую фигуру с урной». Памятники Хлудовым не пощадила.
Знатная купеческая усыпальница принадлежала Боткиным. Потомки богатого чаеторговца не пошли по стопам отца. Василий Боткин, знаток германской философии, путешественник, искусствовед, литератор. Михаил Боткин, художник, коллекционировал шедевры эпохи итальянского Возрождения. Дмитрий Боткин помогал Павлу Третьякову покупать картины русских мастеров, сам приобретал «иностранцев». Сергей Боткин был лейб-медиком императора Александра III. Его сын Евгений верой и правдой служил лейб-медиком Николая II, не покинул семью отрекшегося от престола императора и вместе с Романовыми был расстрелян. Нет теперь могил Боткиных за оградой монастыря.
Как нет ни одного из трех тысяч надгробий московских купцов Мазуриных, Карзинкиных, Шапошниковых, дворян Ермоловых, Давыдовых, Фон-Визиных и многих других.
В Покровском монастыре похоронили сыновей грузинского царя, Илию, Окропира, Ираклия, дочь имеретинского царя Соломона Дарью, грузинских митрополита Иону и архиепископа Пафнутия, спасшихся от геноцида в России.
Покровский монастырь не стал исключением из правил «диктатуры пролетариата». Его новая власть передала «рыцарям революции», Всероссийской чрезвычайной комиссии. Монахов чекисты разогнали, храмы опустошили и закрыли. Колокольню взорвали, чтобы не высовывалась. Часть стен снесли. В церкви Воскресения устроили спортивный зал. Кладбище превратили в парк «живых и мертвых», на костях танцевали.
* * *
Монастырь несколько лет назад ожил, его кресты, водруженные над куполами, освятил Алексий II. В кельях поселились монахини. Воссоздана колокольня, храмы расписаны, сияют огнями, позолотой, яркими красками. Не верится, что недавно все кругом выглядело печально.
Покровский монастырь — самый посещаемый в городе. Почему? Он не отличается древностью по сравнению с теми, что появились в один век с Москвой. Его история не связана с именами великих князей, Сергием Радонежским, митрополитом Алексием и другими святыми. Нет в нем икон великих изографов. Но в любой будний день, как в праздники, здесь толпится народ. В понедельник, пройдя за его ворота, я увидел двор, заполненный людьми. «Что за праздник сегодня? — и получил ответ: «У нас всегда так».
Одна очередь с цветами в руках тянется к фасаду Покровской церкви. На ее стене в золотой раме под стеклом икона Матроны Московской. Другая очередь тянется к двери храма. Там установлены гроб и мощи святой, канонизированной Русской православной церковью. Она после смерти «прославлена в лике местночтимых святых Московской епархии». Два года назад на Архиерейским соборе «святая праведная Матрона была причислена к общецерковному почитанию». Верующие ее поминают, ей молятся во всех церквях России. Кто она такая, за что такая честь? Матрона Дмитриевна Никонова родилась в 1881 году в селе Тульской области, в избе, топившейся
Когда началась война, ее прописали в Староконюшенном переулке, 30, в квартире инженера Жданова. Его жена родилась в том же селе, что Матрона. По этому адресу среди каменных строений стоял двухэтажный дощатый дом со львами перед парадным входом и окнами, обрамленными резьбой по дереву. На Арбате Матрона жила до тех пор, пока не арестовали Зинаиду Жданову, дочь инженера, архитектора, за принадлежность к «церковно-монархической группе». Она сочинила изданное Покровским монастырем в 2006 году «Житие и чудеса блаженной старицы Матроны». В нем описаны многие эпизоды, загадочные для ученых и признанные верующими. Такими же способностями обладали люди, чьи имена — Ванга, Вольф, Нинель — не стали именами святых.
Вот эпизод из «Жития»: Генерал принес на носилках неизлечимо больную жену. Второй раз после встречи с Матроной она сидела. Третий раз — пошла своими ногами.
Первый раз на четвертый этаж дома без лифта, где жила Нинель Кулагина в Ленинграде, мою жену, страдавшую от удушья, я поднял на руках. Второй раз после наложения ее жгучих рук она поднялась по лестнице сама. Нинель, прикасаясь к коже, нагревала ее до такой степени, что на теле оставались ожоги. Такие снимки у меня есть.
Одна женщина обратилась к Матроне с просьбой помочь найти пропавшие деньги. Грешила на зятя.
— Посмотри в своей поддеве, — ответила она этой женщине. Та деньги нашла, куда сама их положила.
— Посмотрите у него в карманах, — сказал Вольф, указав на мошенника, ходившего с пачкой фальшивых паспортов. Он не раз без допросов и дознаний находил тех, кто похищал чужие вещи, о чем написал в книге «О самом себе», изданной после перестройки.
— Вас беспокоит здоровье внука. Ему исполнилось десять лет. Ведь он сейчас хворает, — неожиданно сказал Вольф во время беседы с семейной парой совсем на другую тему.
— Пойди простись с Никитушкой, ты его больше не увидишь, — посоветовала Матрона. Ей не поверили. Никитушку на другой день убили.
— В Тулу немец не войдет, — успокаивала она земляков, когда шли бои под Москвой.
Она знала, о чем ее попросят. Часто ее спрашивали о судьбе людей, пропавших без вести. У нее было два ответа:
— Жив, ждите.
— Отпевать и поминать.
На снимке, опубликованном в «Житии», лицо Матроны мне напомнило другую всему миру известную слепую ясновидящую — болгарку Вангу. Леонид Леонов, писатель, всю жизнь тайно интересовавшийся людьми с неразгаданными способностями, рассказал мне, что, когда он попал к Ванге, она сказала ему, что видит рядом с ним его младшую сестру, умершую в детстве. Сказала, что родители ее любили больше, чем его, и он от этого страдал.
С Матроной не раз пытались расправиться, она, предвидя арест, переезжала с квартиры на квартиру. Когда однажды за ней явились, сказала милиционеру:
— Поезжай скорее, у тебя дома несчастье, слепая от тебя никуда не уйдет…
Так оно и было, жена милиционера обожглась на кухне от огня керогаза.
Великие люди, такие как Вольф, Нинель, не были признаны у нас национальным достоянием. Их унижали неверием. Матрона стала достоянием Церкви и верующих. Святой.
Лев Колодный
