Сначала было трудно уговорить Догилеву на интервью. Потом – еще труднее – адекватно записать ее речь. У меня это и не вышло, и она написала все сама. Так что перед вами ее собственный текст, в появлении которого нет никакой моей заслуги. И мне, знаете, не обидно. Потому что она пишет лучше меня. А я мало про кого так говорю и почти ни про кого не думаю.
На то и молодость, чтобы без оглядки
– Милый Дима! Только большая любовь к тебе подвигла меня отвечать на твои каверзные вопросы. Я теперь боюсь медиапространства. Ты-то ко всему привык, а я все-таки женщина, ныне позиционирующая себя как тихую пенсионерку. Чтобы никто ко мне не приставал. А то больно много злобы и агрессии кругом. Почему-то вдруг появилась масса людей, которые тебя ненавидят и совершенно не стесняются. И при этом считают своим долгом и правом, а то и единственным занятием в жизни сыпать гадостями и проклятиями. Я ведь пробовала что-то писать в блогах на «Эхе». Но была просто потрясена этой бурлящей ненавистью ко всем и ко всему! И подумала, что и без меня этот котел переполнен. Не буду я туда свои капли добавлять.
– Но попробуем все-таки. Вот мой сын сейчас поступает на актерский (точней, на актерские – так правильнее). И я не знаю, как его отговорить: профессия зависимая, ненадежная, а в случае поражения чреватая большими разочарованиями.
– Я тебе так отвечу: не отговоришь. Пусть идет. А то потом будет тебе предъявлять претензии, что ты ему жизнь сломал. Я многих таких встречала, которые мне объясняли, какие они были «офигенные» в школьной самодеятельности таланты, но «папа-придурок» запретил идти в артистки, «а уж как ты – я бы точно сыграла»... Правда, может и обратное случиться: «Что ж ты, папочка, не отговорил меня тогда?» Я сама в таком же положении. Дочка моя, Катя, сейчас закончила 2 года американской актерской школы и пробует что-то найти по профессии в Америке. Вернее, только начала эту свою жизнь вне школы. И жизнь эта сразу непростая. Но она молодая и пока полная сил и желаний. Быть молодой артисткой не очень плохо, а то даже и хорошо, если сразу что-то складывается. Это я сейчас про себя. Воспоминания о далеком прошлом. Но мы тогда были другие, и время было другое. Нам строго внушали и внушили (мне во всяком случае), что надо любить искусство в себе, а не себя в искусстве. Говорят ли сейчас это молодым людям, обучающимся актерскому мастерству, я и не знаю. Теперь все другое. Теперь главное – быть медийным. То есть засветиться – часто неважно где, в каком проекте. Короче, Дима, сама-то я не понимаю мотиваций молодых людей, желающих в наше время поступить в артисты. Но на то она и молодость, чтобы идти своим путем, без оглядок. А нам с тобой, Дима, просто надо детей любить и поддерживать. Больше мы ничего и не сможем. Так что успехов твоему сыну и моей дочери!
В лес одна сунуться боишься
– Ты помнишь свою первую заграницу? И какую любишь больше всего?
– Впервые я отправилась в республику Словакию после 9-го класса. Тогда отдельной страны Словакии не было, была Чехословакия, но наша прекрасная школа №710 при Академии педнаук почему-то поддерживала связи с гимназией в столице Словакии. Вот туда на 10 дней и отправили лучших учеников из московской школы. Я почему-то была в их числе. А до этого я вообще никуда не ездила, потому что была девочкой из бедной рабочей семьи и море-то увидела только в 14 лет, побывав в «Артеке» опять же за какие-то детские достижения. Так что Словакия – это одно сплошное неадекватное счастье и восторг. И долго посещение всяких стран было для меня каким-то незаслуженным даром небес. Мне нравилось буквально всё и везде, куда бы меня тогда ни забрасывала судьба. Даже в самых отсталых экономически странах типа Мозамбика, уже будучи молодой, успешной в своей стране актрисой, я ощущала себя счастливой избранницей судьбы. А потом я ездила много и в самые разные точки земли. Набирала возраст, теряла здоровье и энергию и стала все больше думать о том, где мне просто лучше дышится. И нашла такое место! На сегодняшний день это Юрмала, к которой в молодости я была абсолютно равнодушна. Не привлекал меня этот в то время модный курорт. А теперь я там нахожу все, что мне необходимо.
– Например?
– Чистый воздух, незагаженные лес и море. Спокойствие и отсутствие агрессии в окружающей меня человеческой среде. Вот такие скучные стали мои интересы... Но все вышеперечисленное, на мой взгляд, нынче очень большая, ни с чем не сравнимая ценность, полностью отсутствующая у меня на Родине. Я и по своей стране очень много ездила и езжу. И в России есть такие удивительные места, что дух захватывает от красоты и величия. Тем больнее мне видеть, как эти уникальные места разрушаются и загаживаются. Во что превратилось Подмосковье? Я в молодости могла поехать на электричке с лыжами и одна ходить на них по лесу, распевать песни от восторга. А теперь сунешься в лес одна без опаски получить бутылкой по башке? У меня собака моя испугалась, когда я однажды решила пройтись по лесочку ранней осенью. Везде следы разбойничьего постоя с разбитыми бутылками и использованными шприцами. И мусор, мусор, мусор... И заборы, заборы, заборы... А из-за заборов на тебя вызверяются кавказские овчарки, хотят тебя загрызть просто потому, что мимо идешь. Вот я и не хожу там. Чтобы не гавкали.
Почему я восстала против Михалкова
– А какие роли предлагают после 50? Считается, что это очень трудный рубеж.
– Случилось в моей актерской судьбе так, что как раз в самый хороший актерский возраст – это около 40, когда у тебя еще есть внешность, но уже и опыт появился – у нас страна поменялась. Вместо СССР с его устоями появилась новая Россия. И в новой России мое поколение оказалось на фиг никому не нужным. Я про актеров и актрис. Но, по-моему, так и в других сферах и профессиях стало. Короче, всем захотелось чего-то нового, а мы были, как говорят про актеров режиссеры, «отработанный пар». Мне так и сказал очень любимый и уважаемый мною сценарист А. Бородянский, с которым мы были, может, и не в друзьях, но в очень хороших отношениях. Не сразу, конечно, но справилась. Утешала себя, что и получше меня артистки переставали сниматься в расцвете сил. Слава Богу, были театральные проекты, антреприза появилась. Жить, оказалось, можно и без кино. Даже и не печалилась. А потом начали снимать сериалы, и стали мне тихонько подсылать сценарии, уже характерные роли. И были все эти роли... таких несколько сексуально неудовлетворенных женщин, которые либо имели молодых мужей (партнеров) и ревновали их, либо пытались заполучить таковых. Я очень веселилась. Но играла с удовольствием после перерыва. Потом удовольствие стало пропадать. За ним и здоровье. Я стала бояться больших ролей. Не может нормальная актриса, если она играет, а не просто болтается перед камерой, выдержать 12 часов! Вместо меня можно взять и подешевле. А качество? Оно нынче не главное. Главное, чтобы...
– Говори, говори.
– Не мое дело, что у них там главное... Только вот все время меня зрители наивные спрашивают: «Скажите, а почему больше таких фильмов не снимают, как раньше?» И всё всякие совещания на верхах проводят – как возродить российский кинематограф. И всё не придумают, типа.
– А ты знаешь?
– Воровать надо хотя бы поменьше. Чтобы денег больше шло на само кино, а не на... Дальше опять не мое дело.
– Но почему ты даже интервью не даешь?
– Людям, которых люблю, я врать не могу, а искренность сейчас не нужна. Я очень искренне пыталась отстоять несколько старых домов в центре Москвы. Присоединилась к защитникам, считая: важно сохранить хотя бы то, что осталось в моем городе. Я сама живу в доме 1913 года и страшно горда этим. А сейчас всё разрушают под новые, так называемые элитные застройки. Что там элитного? Ни один вменяемый человек сказать не может. Но вменяемые нынче не в моде. А я, Дима, хоть и не историк, но закончила класс с историко-литературным уклоном. Учили нас хорошо, тогда это умели. Меня бесплатно возили по древним городам России, чтобы я понимала, что такое древнерусская архитектура и живопись. Куда я это все дену? А тут берут и под разговоры о традиции бульдозерами белокаменный фундамент долбят. И кстати, раздолбить не могут! Так он был уложен и сопротивлялся. Все почему-то считают, что я восстала против строительства гостиницы Михалкова, потому что он мой дом тронул. А вот и нет! Я соседям помогала, потому что рядом дома прошлого века трещинами пошли! А там люди жили. Нормальные, не элитные. Вот они и восстали против разрушения своих жилищ. А я присоединилась к ним из чисто гуманитарных соображений.
Каждая малявка – «великая»
– Получилось что-нибудь?
– Куда там! Я столкнулась с такой темной несправедливостью и ужасом, что это окончательно добило меня! Поняла: не преодолеть. Поняла не сразу, я же хотела, чтобы всё по-честному. Я – вымершее животное. И я это признала. Не мое время... мое закончилось, я и не заметила, когда. Другие правила, другие люди. Я с Филатовым, Мироновым снималась, с Высоцким знакома была, с Товстоноговым и Райкиным чай пила, заседая в президиуме ВТО. Я вообще многих великих знала. И какие же они все классные были! В общении, в работе... Тогда не принято было себя считать великими. Это сейчас чуть что – «великий»! А Миронов, например, совершенно потрясал своей самоиронией. Он никогда не рассказывал про свои успехи, его фразу «Патологический неуспех!» я запомнила на всю жизнь. А теперь любая малявка говорит: «Мое творчество». У них и места-то такого нет в организме, где это самое творчество появиться может. Вот я опять про «тогда и сейчас». И это ты виноват! Так-то я молчу больше. И это тоже многих не устраивает. И пишут мне, что молчащих, типа, первых и уничтожают. А что же никто не пришел, когда мы дома защищали? Когда нас спецбатальон за ноги и за руки растаскивал, чтобы очистить дорогу цементовозам? А молодые чоповцы лупили зря старух и детей? Эти молодые люди из-под Курска и Ставрополя приехали в Москву, потому что там у себя работы вообще не найти. И вот они подались сюда, в Москву, старых москвичей колотить за 15 тыс. в месяц. Я у одного спросила: «Не стыдно тебе?» А парень на полном серьезе мне ответил: «А чего мне стыдиться? Я наркотики не употребляю, спортом занимаюсь». Я ему: «А что старух и детей колотишь?» «Это радикалы», – ответил мне любитель спорта. Я все не отставала: «А я?» И был мне ответ: «А вы хорошая, но спившаяся актриса». Тут начальник скомандовал: «Отойди от нее!» И он пошел молотить своими натренированными кулаками дальше.
– Таня, но не так нас и мало. Нечего совсем-то себя хоронить...
– Было нас, пытающихся домики спасти, от силы человек 70. А так всем плевать.
Я и есть страна
– Таня, а есть, по-твоему, предрасположенность? Почему одни становятся вот этими новыми людьми, а другие сохраняют иммунитет?
– Вот тебе напоследок история. Лечу я из маленького уральского городка в бизнес-классе, потому как условие мое такое, а то налеталась до тошноты. И со мной рядом молодая мать двоих малолетних детей. Женщина она была симпатичная и свободная, мне сразу понравилась. Винцо попивает, но влегкую, как и положено пассажирке бизнес-класса. И стали мы с ней болтать о прекрасных местах, где с детьми комфортно отдыхать. Я и пою себе, как в Италии офигенно там-то и там-то. И видимо, с таким восторгом рассказывала, что она меня вдруг спросила: «А вы любите свою страну?» Я настолько обалдела, что переспросила: «В каком смысле?» «Я вот патриотка, – пояснила она. – Я люблю свою страну. А вы?» Я задумалась, а потом ответила: «Это вам ее надо любить, а я и есть страна». «Как это?» – она была абсолютно ошеломлена моим ответом. Я завелась, стала раскладывать свой ответ. Вспомнила Платонова, что «без меня народ неполный». А она все слушала и летела себе на Тенерифе через Москву, потому что на Урале лето непредсказуемое, а детей надо погреть. Потом я спросила, чем муж занимается, потому как молодая патриотка не работала и не собиралась. Она ответила, что он просто энергетик. Тут я уж не поверила: «просто энергетик» не отправит всю семью бизнесом на Канары. Она лениво пояснила, что не влезает в дела мужа, а только иногда спрашивает: не очень ли опасно, не пора ли линять? Он обещал дать знак. И я ей желаю удачи. И детям ее. И всей энергетике России. Только меня не трогайте! Дайте дожить с моей назначенной мне государством минимальной пенсией плюс московской надбавкой. Повезло.
