Алексей Герман-младший приступил к работе над масштабным военным кино. Рабочее название фильма — «Воздух». О том, что требуется для съемок баталий и какие еще жанры у него на примете, режиссер рассказал «Известиям».
— Как родилась идея новой картины?
— Продюсеры сказали: «Давайте попробуем сделать военный фильм. Про летчиков». Я говорю: «Давайте, но будет очень сложно, потому что кризис, самолетов нет. Если хотите это сделать хорошо, будет очень тяжело. Они решили рискнуть. К нам присоединился продюсер Константин Львович Эрнст, Первый канал.
— Это серьезно.
— Да. Будем пробовать.
— Каков сюжет?
— В центре событий — смешанный авиаполк. Действие развернется в первый год Великой Отечественной войны, главные герои — соответственно летчики и летчицы, главная тема — война, отразившаяся на судьбе всей страны, и выстраданный, настоящий, не плакатный подвиг. Мне кажется, что генезис Победы, война, подвиг — это то, что живет в каждом из нас, то, что нас объединяет. Хотелось бы сделать войну, похожую на войну, людей войны, похожих на людей войны.
— Война, похожая на войну, — это в том числе техника?
— Да. Работа тяжело идет, потому что почти не сохранилось некоторой военной техники того времени. Постепенно приходим к тому, что нам нужно будет строить полноразмерные металлические макеты самолетов с двигателями, с внутренним устройством крыла, с двигающейся в нескольких измерениях кабиной, активно использовать авиамодели, анимацию. Есть серьезная проблема с немецкими танками, потому что почти нет на ходу некоторых моделей, например, Т-III (Panzerkampfwagen III). Ее тоже придется решать.
— Компьютерная графика вам не в помощь?
— Полноценные модели и настоящая техника всегда выигрышнее, чем компьютерная графика, даже очень качественная. Возьмем «Ярость» с Брэдом Питтом (фильм Дэвида Эйра. — «Известия»), «Дюнкерк» Кристофера Нолана. Я не оцениваю художественные качества этих фильмов. Они могут нравиться или не нравиться, но с точки зрения предметного мира это очень убедительные картины. Чтобы создать предметный мир войны, не выглядящий картонной поделкой, нужно достаточно серьезная работа. Это первая проблема.
Вторая — когда снимаешь военный фильм, должен быть четко понятный боевой путь полка: стоял в деревне такой-то, отступил туда-то, было наступление — попал в такое-то место. У нас выдуманный полк, но выстраивание боевого пути должно быть таким, каким оно могло бы быть в реальности. Это тоже достаточно сложная история, потому что нужно совместить ее с выразительными локациями, да так, чтобы это не было похоже на фэнтези.
И третья проблема — поиск молодых актрис. Нам нужно найти, условно говоря, 10 замечательных девушек в возрасте от 18 до 24 лет, и чтобы три или четыре из них были уровня таланта Инны Чуриковой.
— И при этом неизвестны широкому зрителю?
— Всё равно. Могут быть известными, а могут неизвестными. Лучше сказать так: необходимо некоторое количество выдающихся молодых артистов. Это долгий процесс. Актерское «меню» после распада Советского Союза, на мой взгляд, сильно ухудшилось. В 1980-х годах у нас было 20, 30 великих актеров, сейчас таких всего несколько, и не всегда они «попадают» по возрасту.
— Слышала, что главную роль будет играть Милан Марич, которого вы снимали в «Довлатове»?
— Не главную, одну из. У нас совместный российско-сербский проект. Думаем также про Мераба Нинидзе, планируем для него роль командира полка. Но выбор мужских персонажей будет зависеть от девушек...
Картина движется, но движется непросто. С одной стороны, мы должны быстро ее сделать, но, с другой, сделать так, чтобы этот военный фильм был не только для внутреннего рынка. Скажу так: мы хотим сделать картину не менее убедительную, а то и лучше, чем, условно говоря, «Дюнкерк», но с бюджетом в 11–12 раз меньше.
— В творческих кругах не секрет, что вы увлекаетесь фантастической литературой. Почему вас нет в этой киносфере?
— В свое время ходил как сумасшедший с первой книжкой Дмитрия Глуховского «Метро 2033» и агитировал знакомых русских продюсеров запустить ее в производство. О «Метро 2033» могут быть разные мнения, но это самый успешный русский фантастический роман последнего десятилетия. Не получилось. Думаю, что в итоге американцы сделают. Ходил и с книжками других писателей, например Вадима Панова. Потом сделали сериал, на мой взгляд, плохо.
В России есть достаточно мощная фантастическая литература — советская и постсоветская, есть множество сверхталантливых и способных людей. У нас прекрасные локации, которые просто созданы для съемок таких фильмов — Петербург, Байкал... Но, к сожалению, пока это направление развивается мало.
— В чем, на ваш взгляд, причина?
— Великое кино, в том числе коммерческое, — это в первую очередь талантливые люди. Это — эстетика, дизайн, точность во всех деталях, правильные фактуры. То есть, помимо сюжета, стилистика. Тогда все работает. «Звездные войны» на 50% заслуга художников, которые весь этот мир придумали и создали. Надо, чтобы и у нас появились люди, которые в состоянии придумать так же, как в «Звездных войнах».
— Все-таки в людях проблема, не в деньгах?
— И в деньгах тоже. Но, думаю, если есть прекрасный сценарий и хорошие люди, денег не так много нужно.
— Даже на фантастику?
— В некоторых случаях да. Я потрясен тем, как много есть ребят, которые сами делают короткие фильмы. Фантастические, с графикой. Посмотрите в интернете — они есть. Но никому не нужны, что удивительно.
— Ваши родители — Алексей Герман и Светлана Кармалита — вели творческую мастерскую. Видимо, туда и приходили такие ребята. Не хотите возродить традицию?
— Время не пришло. Сейчас много сил берет поддержка и перенастройка родительской студии «Север». Выпустили фильм Сергея Карандашова «Мастерская» — о той самой мастерской. На подходе документальный фильм об Олеге Басилашвили. Есть еще несколько проектов, которые мы начали, в том числе совместная документальная история с «Ленфильмом» и студией САГа, называется «Петербургский театр» — о том, как устроен театральный Петербург.
Там всё — от оперы и балета, от примадонн, артистов и музыкантов до маленьких студий и театров, куда надо входить через окно. Это погружение в петербургские театры во всех ипостасях. Мне кажется, что это хороший проект — все-таки лицо города. И с образовательной точки зрения будет очень востребован. Документальное кино — в том числе образование.
— Недавно вы обронили фразу, что кинофестивали вырождаются в анекдот. Тем не менее все ваши фильмы — фестивальные и в конце лета вы участвовали в судействе сахалинского фестиваля «Край света».
— Я здесь пасую. Мне нравится Сахалин, там спокойно. Вообще нравятся фестивали, не очень зацикленные на амбициях, хотя сама фестивальная практика — соревнование амбиций по большому счету. Поэтому я не отказываюсь от своих слов, что в общем и целом фестивали вырождаются. По одной простой причине: колоссальная открытость коммуникаций, возможность ознакомиться с чужими достижениями, моментально увидеть, что делают кинематографисты в Аргентине, в Корее, в России, в Германии, приводит к тому, что фильмы всё больше становятся похожи друг на друга, вырабатывается некий фестивальный формат.
Когда фестивали начинались, это была история про поиск нового киноязыка, открытие новых талантов. Сейчас — соревнование форматов. На Сахалине я такого не замечаю, в этом смысле мне достаточно уютно. Хотя, на мой вкус, я бы немного поменял подход к формированию программы. Не надо отказываться от картин, которые, условно говоря, были в Каннах, Берлине, Венеции. Все-таки на этих фестивалях уровень чуть повыше, чем в среднем в фестивальной практике. На фестивалях самое опасное — сужать программу.
— Фестиваль — это повод продемонстрировать достижения кинематографа или все-таки воспитание и просвещение зрителей?
— В случае Сахалина это просветительская работа, причем не только для тех, кто здесь живет. Первое, что приходит на ум при слове «Сахалин», — это Чехов и его «Остров Сахалин», место каторжников. Бараки, зима, сопки, медведи, люди мрачные... А когда приезжаешь — видишь современный город, множество очень приличных молодых ребят, свою культурную жизнь, достаточно высокий для Дальнего Востока уровень благоустройства. Когда твой город становится культурной точкой, это неизбежно сокращает отток людей, дает адреналин культурной жизни, демонстрирует молодым другой тип проведения досуга. Это правильная история.
— Вы пообщались с сахалинской публикой. Аудитория отличается?
-— Примерно то же самое, что и везде. Самая сложная публика всегда московская, как ни странно. Она, как правило, немного надменно-необразованная: мало знает и много гонора, и часто в Facebook пишет.
— Фэнтези все-таки будете снимать?
— Не исключаю, но только это фэнтези должно быть как минимум не хуже, чем лучшее, что есть в мире. Соревноваться надо с лучшими американскими и европейскими картинами.
— Бюджеты разные.
— Ну и что? В «Довлатове», по меркам американского и даже европейского кино, бюджет очень небольшой для исторической картины. Но ее купили около 50 стран, Netflix купил. С бюджетом всегда проблема и всегда будут проблемы. Говорить надо о том, как сделать картину, вести речь о творчестве в хорошем понимании. Понятно, что деньги и творчество неразделимы, но, мне кажется, на хороший проект деньги находятся в итоге. Просто на хорошие проекты искать сложнее, чем на плохие...
Светлана Наборщикова
