На сей раз это экранизация пьесы Антона Чехова «Три сестры», но не простая, а наособицу, можно даже сказать, с вывертом. Как известно, ни одной из сестер Прозоровых в пьесе нет и 30 лет, младшей из них, Ирине, всего 20. Строго говоря, у них еще вся жизнь впереди. Но Грымов безжалостно состарил сестер, добавив каждой минимум 30, а то и 40 лет жизни. И, на 90% сохранив текст пьесы, перенес действие в наши дни. И вот что из этого получилось.
Фильм начинается с празднования дня рождения Ирины (Ирина Мазуркевич). Только ей уже не 20, а 56 лет. Она вышла на пенсию, мается от вынужденного безделья. Соответственно, постарели и сестры. Маше (Анна Каменкова) уже под 60, она единственная из сестер замужем. Старшей, Ольге (Людмила Полякова), скоро и вовсе стукнет 65. Их брата Андрея, который у Чехова подавал надежды в качестве молодого ученого, играет седой как лунь Владимир Носик. Под стать им и другие герои фильма.
Полковник Вершинин, отрекомендовавшийся в пьесе «стариком» (42 года), в фильме обрел облик Максима Суханова с внушительной лысиной и неопрятной седой щетиной на щеках. Потрепанные жизнью соперники Соленый (Александр Балуев) и Тузенбах (Игорь Яцко), ищущие благосклонности старой девы Ирины, тоже отнюдь не смотрятся свежими кавалерами. Одна лишь Наташа (Натали Юра), молодая хабалистая жена Андрея, вся в блестках и стразах, выглядит свеженькой, как хрустящий на зубах огурец, но и столь же ограниченной, что рождает вопросы по поводу их с Андреем необъяснимого интеллектуального и возрастного мезальянса.
Всю эту пеструю компанию режиссер собирает уже в первых кадрах. Только вместо барского дома с колоннами, затерянного в неведомой нам провинциальной глуши (современники Чехова писали, что он имел в виду Пермь), перед зрителями предстает просторная, набитая антикварной мебелью загородная дача. Где как бы чеховские персонажи (все имена, профессии, психологические характеристики героев сохранены) жарят на мангале шашлыки, пьют водку, слушают музыку группы Pink Floyd и произносят хорошо знакомые по пьесе диалоги и монологи. Последнее обстоятельство поначалу утешает: вроде бы откровенного святотатства, неуважительного отношения авторов к классическому произведению не наблюдается.
Однако по ходу фильма будет возникать и нарастать чувство неловкости. Ибо одно дело, когда о страстной любви, о счастливом замужестве, о надеждах на светлое будущее мечтают юные девы из XX века. И совсем другое — когда подобные монологи звучат из уст, извините, сегодняшних пенсионерок. У современных женщин, да еще в столь зрелом возрасте, совсем другой строй мышления, другие надежды и радости, наконец, другая лексика, чем у юной Ирины. Согласитесь, что вступившая в постбальзаковский возраст дама, вопрошающая собеседников: «Для чего журавли летят, для чего дети родятся, для чего звезды на небе горят?» — выглядит не трогательно, а нелепо.
Как нелепо выглядит порой и полковник Вершинин, мечтающий о мировой гармонии, которая наступит лет так через 200... Чехов, напомню, закончил пьесу в 1900 году — за 14 лет до Первой мировой войны, когда ничто ее не предвещало. А потом были и Вторая мировая, и десятилетия холодной войны, и Карибский кризис, и Вьетнам, и Афганистан, и бомбежки Ирака, и атакованные террористами башни-близнецы в Нью-Йорке, и нынешняя бойня в Сирии, и вооруженный конфликт на Украине, и экологические бедствия, и много других мировых напастей, о чем сегодняшний полковник Вершинин не может не знать. На этом фоне его патетические монологи о светлом будущем человечества по меньшей мере наивны. Но Юрий Грымов и сценаристка Ольга Михайлова словно не подозревают об этом, заставляя хороших актеров и актрис от лица современных героев произносить — причем на полном серьезе — смешно звучащие в сегодняшнем социальном и бытовом контексте возвышенные слова.
Еще хуже получается, когда режиссер пытается угнаться за нынешней конъюнктурой, вставляя чеховским героям отсебятину, в частности реплики про 70-летнее тяжелое наследие советской власти, или про перекопанную мэром столицу, или про засилье интернета. К счастью, таких «в-краплений» немного, что, впрочем, не отменяет итогового творческого результата. В целом этот длинный (более двух часов), изрядно тягучий черно-белый фильм, замкнутый преимущественно в интерьеры дачи и похожий скорее на телеспектакль, чем на полноценное кино (оператор — все тот же Юрий Грымов), рождает, не скрою, много вопросов.
И главный из них: зачем нужно было так примитивно и поверхностно осовременивать Чехова? Как ни странно, ни советское, ни российское кино — при обилии талантливых сценических интерпретаций пьесы — не подарило нам эталонной экранизации «Трех сестер». Так что Грымов, обладающий и театральным, и кинематографическим опытом, вполне мог поставить аутентичный фильм по этому всемирно признанному шедевру, погрузив действие в чеховские времена.
Если же его душа не лежала к «прилежной», «школярской» экранизации, то была возможность поступить так, как, скажем, обычно поступает в своих спектаклях Кирилл Серебренников. Тот чаще всего радикально переосмысливает классические тексты («Кому на Руси жить хорошо» Некрасова, «Обыкновенная история» Гончарова, «Мертвые души» Гоголя), беря от них лишь общую канву. А дальше вышивает по этой канве свой содержательный, смысловой узор, высказываясь на злобу дня и стремясь при этом быть верным не букве, но духу первоисточника.
Юрий Грымов не пошел ни тем, ни другим путем, выбрав некий межеумочный, срединный вариант. В итоге и результат получился, мягко говоря, посредственным
