Прошёл январь последнего года перед двухтысячным.
Ух. Какие цифры! 1999! 2000!
Неужели Земля принадлежит мне в такое сказочное время? Совсем ещё недавно всякие, описываемые приключения из будущего помещались фантастами в двухтысячные года. И вот я могу наблюдать своими глазами прорастающие сквозь уходящее тысячелетие события.
С первого января дёргаю себя: «Надо записать, надо вести ежедневник. Каждое слово, каждое дело, любая мысль в эти дни — ценны, экзотичны и умопомрачительно интересны»
Рассказываю:
Сначала — празднование Нового года.
Настоящую ёлочку в полтора метра поставили в Асиной квартире.
Раскрыли коробку, а в ней — мои игрушки. Я их покупала, когда была маленькой.
В магазин на Красной Глинке привозили по три, четыре вида образцов. И они по нескольку экземпляров каждый год пополняли коллекцию:
— Знаешь, доченька, как сердце колотилось, как глаза лучились восторгом, когда я, зажав рубль, бежала за очередной «клубничкой» или «домиком».
Так, радостно приговаривая, разворачивала, бережно переложенные папиросной бумагой, мои бывшие сокровища:
— Вот они! Мальчиши-Кибальчиши, все четыре, не разбились. Фонарики, совы, красные шапочки, звездочёты, сосульки… Кукурузы! Космонавты: эти уже позже появились… Дожили до ёлочки для моего внучонка.
В сегодняшних магазинах продают зарубежные изысканные дизайнерские шары.
Ася:
— Не наши. Всё это — из чужой культуры. Рождественские. В Советском Союзе не рождество праздновали.
У нас, на Варшавке, Даня поставил искусственное дерево.
Роскошное. Но для новогоднего аромата нужно подкупить живые веточки. Украсил сам, накупил открытки и упаковку для подарков…
Это был первый Новый год в нашей семье, когда подарков было мало.
Павел Андреевич, снова высказавшись: «пир во время чумы устраиваете», устранился от всякой праздничной суеты. И я, подтвердив, что не первый раз это слышу, накупила разных мелочей. Это Асе, это Дане, а, впрочем, — положу всё под ёлку в один подарочный мешок — пусть разбирают сами, кому, что.
Среди подарков — живой цветок в горшочке — «рождественская звезда»: из густо-зелёных листьев звездой прорастают — алые.
Готовили разносолы и вкусности у Аси. Потом все продукты для стола сложили в сковородку, кастрюлю и ведро. Собрали младенца, и около восьми вечера сели в машину Аркадия.
Суета и обиды начались, как только мы устроились поудобнее. Аркадий принёс коляску. Ася не выдержала:
— Почему я должна сидеть, зажатая всем этим барахлом, а ты ещё вталкиваешь сюда грязные колёса?
— А почему ты её не кладёшь в багажник?
— Он не открывается.
— Понятно. Ну почему я должна терпеть этот неоткрывающийся багажник? Ты знал, что повезёшь семью? Почему не починил? Мы целый день суетимся, стараемся всё предусмотреть и сделать. А — ты …
«Безответственный» папа, понимая, что ему ещё много «справедливых» претензий можно предъявить, быстро находит выход. Хватает коляску и со словами: «Обойдёмся без неё», убегает домой.
Новые страдания кормящей матери:
— Почему так долго? Он там что, читает газеты…
Мне очень легко представить, как Аркадий, чтобы успокоить себя, с отчаянием хватает первую, попавшую ему на глаза газету и зачитывается. Поэтому я начинаю петь:
— В лесу родилась ёлочка. В лесу она росла…
Вернувшийся хмурый Аркадий подхватывает:
— Маленькой ёлочке холодно зимой…
Слова «весело, весело встретим новый год» кажутся особенно актуальными в этот момент и все уже поют и улыбаются. Марик тоже
Стол накрыли в комнате Дани.
Пекли по бабусиному рецепту и украшали фруктами пирог. Пили шампанское. Поставили самовар. В половнике над верхушкой самовара разогрели ароматный французский коньяк, подожгли. Прозрачными, небесно-голубыми языками пламени полили пирог.
Счастье — это вся семья в сборе!
