От Варшавки до «домика в деревне» обычно лечу окрылённо. Каждое движение — радость. Сейчас увижу внучонка.
Открываю дверь, на диване ножки в оранжевых штанишках.
Ася: «Бабушка! Марик, бабушка-красавица явилась».
Я: «Марчонок, агу.
Высовывается мордашка. Мой котик голубоглазый. Асенька-крошка. Звёздочка. Не могу отделаться от ощущения, что Марик — это она, моя дочечка, снова малюсенькая.
Или… — я? Когда мне в роддоме первый раз показали доченьку, я её… узнала. Уже видела эту девочку с надутыми губками на всех моих детских фотографиях… Потом я всё ждала, когда она откроет глазки. У папы глаза карие. Она открыла — мои! Голубые!
— Марик, как же ты похож на свою мамочку. Голубые глаза, копна очень светлых русых волос, славянская мягкость…
Ася собирается на работу, давая указания:
— Ребёнок накормлен. В обед дай ему паштет. Аркадий накупил, выбирай. «Токи», «Чикен», «Вил». «Вил» — это телятина.
Не сразу привыкнешь к новым названиям детского рациона, но я храбро заявляю:
— Приготовлю телятину с картошечкой…
Мальчик — как записала в его карточку невропотологиня — гулит и улыбается. Настроение у него отличное. Ползает — забавно. Высоко поднимает спинку и подтягивается на сложенных вместе руках, вернее, на предплечьях. Ладошки ещё не держат. Любопытство вызывают провода, шланги, ремни, тапочки. Направление движения выбирает решительно — в самый опасный участок.
Потом мы гуляем. Засыпает с сосочкой, которую я вынимаю уже на улице. У моих детей никогда не было сосок. Но теперь молодые не признают все наши аристократические предрассудки и к воспитанию относятся проще. Соска? Ну и что?
Бродим по асфальтированным тропинкам между домами. Стараюсь смотреть на верхушки деревьев и плывущие облака. Чуть ниже спустившийся взгляд попадает в поле беды. Сломанные ветки, висящие на них тряпки, ну а ниже — дэрмократия. Это прогулку отравляет. Но ведь я учусь с раздражением справляться?!
Приходим домой, я завязываю вокруг талии шаль. Внучонок — в шали, как в кармашке. Работает вместе со мной. А я варю обед.
Знай, внук! Мне очень нравится, когда мужчина без комплексов справляется с хозяйством. Варит, чистит, украшает вокруг себя жизнь. Ты ведь будешь всё уметь делать?! Не зря везде протягиваешь ручки: я только успеваю подсовывать им безопасные предметы. У меня правило — слежу, что происходит вокруг тебя в диапазоне трёхсот шестидесяти градусов на расстоянии ловко выброшенной тобой вперёд загребущей лапки. Всё равно какой: задней или передней.
Ест малыш с ложечки, урчит, любит держать в ручке хлеб или сушку. Пытается запить съеденное пюре из чашки. Плохо получается. Всё «пальто» — как мама называет его рубашонку — залили.
Играем в театр. Связали вместе разноцветные колготки и привязали к перилам кроватки. Это театральный занавес.
Главный артист — Матаня. Забавная с мотающимся ухом собачка. Любящий всё яркое папа, купил сыну артистично разукрашенного пёсика, будто одетого в костюм паяца.
Матаня исполняет частушки.
Про зиму:
— Кабы не было зимы, не было б мороза. Меня Матаня целовал. Я цвела как роза. Эх!
Про весну:
— Кабы не было весны, снег не таял бы совсем. Мне Матаня изменяет. Говорит: «Люблю я», — всем. Ай!
Ещё про весну:
— Кабы не было весны, не журчали бы ручьи. Мой Матаня выпил водки и спросил детей: «Вы чьи?»
Про лето:
— Кабы не было бы лета, не было бы травки. Мне Матаня изменил, убежал к Чернавке. Ах!
И — про осень:
Кабы осень не пришла, ливня не было б с утра. Мой Матаня отдыхает, нагулялся он вчера.
В репертуаре Матани много песен.
— Кабы не было бы утра, солнце вновь не засияло. Мой Матаня не зашиб бы по МатАну на два балла.
Домой возвращаюсь поздно. Дедушка уснул в одежде, голова под одеялом, а ноги в брюках высунулись.
Два часа ночи. Входит Даня с учебником по МатАну в руках.
— Папа…
— Папа спит.
— Он мне нужен.
— Но ведь уже ночь. Ты помнишь, сколько папе лет? Ему уже вредно не спать ночами.
— У меня завтра экзамен.
— У тебя экзамен, а не у папы.
— Кто же мне поможет?
Папа уже проснулся:
— Что ты хочешь, Данил? — папа готов сделать сыночку что угодно и когда угодно. Впрочем, ко всем моим институтским экзаменам, а потом и к экзаменам дочки готовились только с папой. Когда Даня закончит учиться, получится, что у папы будет четыре высших образования…
Только в эту ночь его добротой, кажется, злоупотребляют. Потому что сын неожиданно начинает долго описывать своё сиюминутное открытие:
— Понимаешь, нам лекции читали, начиная с главы, которая в учебнике — последняя. А последняя тема — в экзаменационных вопросах напечатана первой…
Наше сокровище очень увлечённо рассуждает так ещё долго. И уходит к себе со словами:
— Ты, папа, ночью проснёшься, заходи ко мне, может, что нужно будет…
— ???
О, если бы преподаватели ставили пятёрки за знание оглавления в учебнике и за такие «свежие» открытия, какие делают часто наши гениальные детки!
