Ты есть

Легко догадаться, что в пору своего детства и беззаботной юности, а также на протяжении значительного куска вполне осознанной зрелости я не утруждала себя размышлениями о тайнах мироздания и природы человеческой. Не сомневаюсь, что ль же легкомысленно проводили свое время и вы. Блаженная пора детства ограждает нас от необходимости думать и решать вселенские шарады. Всё ясно без слов. Есть ты и есть мир, маленькая вселенная и побольше. И эта маленькая вселенная присутствует единокровным придатком в теле большой вселенной. Почти так же, как это было еще до рождения, в утробе матери. Вот только развлечений побольше. Ты не проводишь все время в блаженном, влажном полете где-то под материнским сердцем, а придаешься познавательным эскападам в этом внезапно раздавшемся мире. Ты изучаешь и познаешь. Ещё нет потребности собственного определения, ибо сознание твоё всё ещё пребывает по обе стороны твоего существа, продолжая традиции питающей пуповины, но есть знание — знание того, что ты есть. Со временем, когда пуповина истончается и исчезает, оставив тебя в собственном сосуде из плоти и крови, который замкнет твою порывистую суть в строго очерченные рамки, ты вдруг обнаружишь себя безвременно запертой в темнице. Оказывается, тебя как бы нет, ты подобна забытому узнику в казематах Бастилии и тебя никто не видит. Чужой взгляд скользит вдоль тебя, мимо тебя, сквозь тебя, но тебя он не задевает. Ты стала прозрачной, невидимой. Конечно, твоя невидимость не является абсолютной, что-то плотное всё же присутствует в пространстве, потому что временами тебе удаётся урвать хоть какую-то реакцию окружающих. Тебе советуют не грызть ногти и чистить зубы по утрам. Ещё тебя ругают за промокшие туфли, выговаривают за купленное мороженое или пролистывают твой дневник. Но тебя всё равно не видят. Или видят частично. Что же тогда?

Тогда тебе ничего не остаётся, как вынудить их всех о тебе вспомнить. Ты начинаешь кричать, ты требуешь, негодуешь. И еще ты вынашиваешь планы побега. Ведь ты всё ещё в темнице. Они, конечно, несовершенны, эти планы, наивны, порой даже опасны. Но тебя это мало заботит. Прежде всего тебе надо докричаться, привлечь чужой взгляд, остановить его, задержать, наполнить ужасом и восторгом. Ты даже совершаешь безумства и преступления, чтобы разорвать эту завесу молчания. Я есть! Я здесь! Вот она я! Я заперта в этом теле, слабом и уязвимом, но я есть. Но ничего значимого не происходит. Доказательства, что приходят к тебе извне, оказываются недостаточно весомы для признания тебя существующей, даже если среди этих доказательств присутствуют новое платье и диплом с отличием. Можно, конечно, для пущей убедительности податься в знаменитые фотомодели или Голливуд покорить. А можно и поискать выход. Вероятно, именно тогда, когда уже сходишь с ума от бессилия и отчаяния, приходит время тайн мироздания и души человеческой. Ты начинаешь думать. Ты уже больше не бьёшься птицей в стекло, что отделяет тебя от внешнего мира, ты обращаешь свой взор в мир внутренний. И что же ты там находишь? Себя. Оказывается, ты существуешь. И существовала всегда. Ты есть.

Ваша Ирена Орловская