Скрипач и дирижер Владимир Спиваков уверен, что исполнителей и коллектив ждет снижение гонораров, билеты будут продаваться хуже, но тяга людей к живой музыке не уменьшится. Об этом народный артист СССР, президент Московского международного Дома музыки рассказал «Известиям» в разгар онлайн-фестиваля «Владимир Спиваков приглашает... к экрану». Маэстро лично подобрал программу из лучших записей Национального филармонического оркестра России и «Виртуозов Москвы».
— Владимир Теодорович, где вы сейчас живете и чем занимаетесь?
— С самого начала самоизоляции мы с Сати (Сати Спивакова — актриса, жена дирижера. — «Известия») живем в нашей московской квартире, поскольку у нас никогда не было загородного дома. Я немножко играю, чтобы держать себя в форме, разучиваю новые произведения, работаю над монтажом записей, которые были сделаны ранее. Объясняю звукорежиссеру по телефону, чего бы я хотел: здесь динамика не та, там не проявлен важный голос в оркестре... Вот такие вещи, очень тонкие.
Что удивительно, когда мы с вами говорим, за окном «бушует снежная весна» — прямо по Блоку. Это, конечно, поражает.
— Какое у вас настроение? Тяжело дается сидение дома?
— Я вообще ценю одиночество. Но отсутствие репетиций и концертов действует на психику угнетающе. Есть много музыкантов, с которыми мы общаемся по WhatsApp — к счастью, я научился им пользоваться. Мы посылаем разные вещи друг другу, как смешные, так и философские.
Все волнуются, конечно, особенно балетные артисты, потому что им сложно в домашних условиях поддерживать форму. Но у нас в оркестре все музыканты продолжают работать, концертмейстеры следят за тем, чтобы они не забыли свои партии, повторяют с ними трудные места в разных сочинениях. Еще до карантина я сделал для концертмейстеров пометки в нотах.
— Концертмейстеры занимаются с оркестрантами по видеосвязи?
— Да. Как теперь принято говорить, на «удаленке».
— Как музыканты воспринимают ситуацию?
— Очень скучают, очень. У нас в оркестре трогательные отношения. Я собрал не только прекрасных профессионалов, но и замечательных людей.
— Ваш образ жизни изменился? Появилась возможность прочитать что-то непрочитанное, посмотреть фильмы, на которые времени не находилось?
— Я читаю много разной литературы, смотрю фильмы и, представьте себе, даже сериалы, на это давно уже не было времени. Последние сериалы, доставившие мне большое удовольствие, — «Молодой папа» и «Новый папа» Паоло Соррентино. Посмотрел все серии. Для меня это было открытием.
— Как бы вы оценили классическую музыкальную индустрию России? В каком состоянии она подошла к кризису?
— Я не очень понимаю, что такое классическая музыкальная индустрия России, и не уверен вообще в ее существовании. Если вы под этой фразой понимаете концертную филармоническую жизнь страны, то перед кризисом она была очень интенсивной и разнообразной. За первые два с половиной месяца этого года мы дали втрое больше концертов, чем обычно, и почти все они проходили при аншлагах.
Но можем ли мы здесь говорить об «индустриальности»? У меня не индустриальное производство, я не могу печь концертные программы, как блины. Один критик после нашего выступления в Музикферайне (Вена) сказал, что слышал много концертов, которые можно сравнить с фастфудом, а наш он назвал словом handmade.
— По вашему ощущению, стало ли за последние годы больше слушателей классической музыки? И будет ли эта публика по-прежнему активна после окончания пандемии?
— Публики на концертах классики, равно как и на оперных и балетных спектаклях, всегда примерно одно и то же количество. Это несколько процентов от населения страны. Разумеется, в крупных культурных центрах и тем более таких мировых столицах, как Москва, ее несколько больше, но в любом случае это несравнимо с аудиторией популярной музыки, цирковых представлений, спортивных мероприятий и кинотеатров. Хотя, думаю, у кинотеатров тоже будут проблемы, потому что многие уже привыкли смотреть кино дома.
— А музыку слушать не привыкли? Сейчас каждый день онлайн появляются новые трансляции опер, концертов.
— Не думаю, что люди откажутся от слушания живой музыки из-за обилия записей и трансляций. Скорее наоборот. Потребность в подлинном искусстве только увеличится. Другой вопрос, позволит ли посещать концерты классической музыки семейный бюджет? Не знаю... Но для души это совершенно необходимо, особенно в сложные времена.
— Согласны ли вы, что публика классических концертов стала за последние годы моложе?
— Не уверен. Впрочем, мне кажется, в России я вижу все-таки меньше седых голов в зале, чем на Западе. Кстати, Национальный филармонический оркестр России многие годы связывают дружеские отношения с двумя ведущими вузами нашей страны: МГУ и МГТУ имени Баумана. Наши концерты там проходят практически ежегодно при абсолютных аншлагах.
— К вопросу об онлайн-трансляциях. В эти дни многие музыканты устраивают прямые включения из дома. Так, скрипач Дэниел Хоуп каждый вечер выходит в эфир. Почему бы вам не сделать нечто подобное?
— Я не сторонник домашних концертов в режиме онлайн. Наверное, это лучше, чем ничего, но без живого обмена эмоциями, энергией между музыкантами и слушателями настоящего рождения искусства, к сожалению, не происходит.
Отчасти поэтому я не стал устраивать онлайн-фестивали в ММДМ, несмотря на пожелание вышестоящих организаций. Хотя главная причина, почему я отказался от этой идеи, — не хотел подвергать здоровье музыкантов опасности. Уверен, что поступил правильно.
— Вместо онлайн-трансляций вы запустили фестиваль из ранее сделанных записей — «Владимир Спиваков приглашает... к экрану». Расскажите о выборе программы. Почему решили показать зрителям именно эти концерты?
— Многие годы в Москве, а также в Перми, Омске, Уфе, Тюмени, Мурманске и Белоруссии я провожу фестиваль «Владимир Спиваков приглашает». Его название мы и решили использовать. А в программу включили ранее записанные в залах Москвы концерты Национального филармонического оркестра России и «Виртуозов Москвы», причем не только с моим участием. Они дают довольно полное представление о том, как живут и развиваются оба коллектива, каковы наши репертуарные предпочтения, круг регулярно приглашаемых дирижеров и солистов.
Я отобрал записи, которые, с моей точки зрения, наиболее полно представляют наши лучшие концертные программы. Учитывая дефицит радости и уверенности в завтрашнем дне у большинства людей, мы решили сделать акцент на жизнеутверждающем репертуаре — от «Джазовой сюиты» Шостаковича до оперных номеров в исполнении восходящих звезд Айгуль Ахметшиной и Алана Пингаррона.
Естественно, мы не можем пройти мимо такой великой даты, как 75-летие Победы. Для меня это и очень личный праздник. Мой отец ушел добровольцем на фронт, был ранен, а мама пережила блокаду Ленинграда. Поэтому я с особым вниманием подошел к формированию программы 7, 8 и 9 мая. Прозвучат важнейшие произведения Чайковского, Шостаковича и концерт для оркестра Исаака Шварца «Желтые звезды».
— Поговорим о концертной деятельности после карантина. Что-то изменится или всё вернется на круги своя?
— Уверен, что жизнь после карантина из-за глубокого финансового кризиса будет совсем другой. Покупательская способность во всем мире снизится, билеты на концерты еще долгое время будут продаваться значительно хуже, чем раньше, финансовые условия выступлений как отдельных солистов и дирижеров, так и творческих коллективов придется пересмотреть в сторону сильного снижения. Это коснется всех, даже самых звездных исполнителей.
— А если кто-то не согласится?
— Будут заменены более сговорчивыми и менее дорогими исполнителями. Придется учиться жить и выживать в новых условиях.
Я вообще не сторонник заоблачных гонораров, и в отношении себя тоже. Никогда не стремился заработать как можно больше. А как президент ММДМ стараюсь контролировать ценообразование. На одном совещании призвал своих коллег, курирующих арендную деятельностью, выбирать тех организаторов концертов, которые не будут заламывать цены на билеты. Формально арендатор может установить любую стоимость билетов. Особенно любят завышать ее, когда привозят какую-нибудь поп-звезду. Но мне это не очень по душе.
— Незадолго до карантина вы открыли Новый зал Дома музыки и в фойе разместили произведения искусства из вашей личной коллекции. Не жалко было расставаться с ними?
— Нет, абсолютно, наоборот, я счастлив, что могу поделиться этой радостью с другими. Произведения искусства переносят людей в совершенно иное духовное измерение.
Изначально, по указу мэра Москвы, был построен репетиционный зал, но в итоге он стал многофункциональным. И мне захотелось организовать в фойе современное арт-пространство, поэтому я украсил его действительно замечательными работами разных художников из своей коллекции.
— Продолжаете ли вы ее пополнять?
— Сейчас, конечно, нет. Последнее, что я приобрел, — как раз для Дома музыки: картины «Да будет воля твоя» Александра Мочалова и Pas de vagues Гаянэ Хачатурян. Это стоило больших денег.
— А почему с тех пор не приобретали новых произведений?
— Я в таком же затруднительном финансовом положении, как и все. Не до пополнения коллекции.
— Какие работы прямо сейчас у вас перед глазами?
— Я сижу в комнате, где у меня небольшая коллекция икон. Это Ветковская старообрядческая иконопись.
— Сейчас много дискуссий о том, не чрезмерны ли ограничения. Например, не все верующие были согласны воздержаться от посещения церкви в Пасху. Что вы думаете о запретах?
— Особенно в дни замечательного праздника Пасхи стоит вспомнить, что такое христианский гуманизм: во главе угла стоит Человек как святыня. Это значит, что к людям нужно относиться с состраданием, милосердием и любовью. Поэтому некоторые меры пресечения человеческой деятельности мне кажутся чрезмерными. Хочу напомнить одну мысль очень дорогого мне человека, с которым я дружил, — это Сергей Сергеевич Аверинцев.
— Великий философ!
— Да. Так вот он сказал: «Пока мы ставим мосты над реками невежества, эти реки могут поменять свое русло». Пусть люди подумают немного над этой глубокой метафорой.
— Какие конкретно меры вам кажутся чрезмерными?
— Давайте не вдаваться в подробности, и так всё понятно.
— Многие люди говорят, что испытания, которые переживает сейчас мир, принципиально меняют взгляд на вещи, заставляют смотреть на собственную жизнь иначе. Чувствуете ли вы что-то подобное?
— Конечно. Наш подход ко многим вещам изменится. И друг к другу — тоже. Я почувствовал обострение своих собственных эмоций. У меня сейчас нервы оголены.
— Это хорошо или плохо?
— Для искусства — хорошо.
— А для жизни, наверное, не очень?
— Совершенно верно.
Сергей Уваров
