В российский прокат выходит фильм «Временные трудности» режиссера Михаила Расходникова, где главные мужские роли — отца и сына — исполнили Иван Охлобыстин и Риналь Мухаметов. По сюжету, сын болен ДЦП, но отец заставляет его жить так, словно он здоров. В итоге сын добивается успеха, но отца ненавидит. «Известия» поговорили с Иваном Охлобыстиным о работе над ролью, современной драматургии и сложных темах.
— Что было самым трудным на съемках?
— Я переживал за Риналя и за мальчика, который снимался у нас (Илья Рязанов. — «Известия»), потому что у них были очень тяжелые роли, в том числе и физически. А всё остальное было прекрасно. С Риналем замечательно работать — он умеет слушать, к тому же у нас был толковый режиссер, умеющий объяснять артисту его задачи. Это самое главное в кино.
— Вы что-то от себя предлагали?
— Минимально. Сценарий был выверенный, основанный на реальной истории. Я подумал, что придумывать что-то будет некорректно. Даже свои диалоги почти не трогал. Они и так хороши были — ситуационные, отлично выстроенные. Обычно я предпочитаю помогать — глупо отказывать себе в таком удовольствии, да и потом кино — коллективное искусство.
— Сразу согласились на роль, не было сомнений?
— Сразу. Во-первых, это настоящее кино, в котором есть морально-нравственная и волевая составляющие. Во-вторых, мне вообще нравятся фильмы, которые могут стимулировать людей к чему-то прекрасному.
— Насчет морали была дискуссия вокруг вашего героя — хороший он или плохой?
— Он — обычный. Мне абсолютно понятен. Женщина, которая долгое время преподает нашим с женой детям, имеет своих двух сыновей, и один из них с ДЦП. Когда началась критика фильма и моего героя, мы с ней разговорились, и она сказала, что критикующие просто не понимают, о чем говорят.
Любая женщина, имеющая такого ребенка, всё отдаст ради того, чтобы им занимались. Статистика показывает, что 70% детей, которые все-таки встают на ноги, как правило, находятся под наблюдением отца. То есть отец занимается их лечением.
— Многим показалось, что его методы очень жесткие, даже жестокие.
— Да, жестокие. Но и болезнь, извините, не аллергия. Что-то нужно предпринимать в таких ситуациях. Зрительская реакция на «Кинотавре» в отличие от реакции критиков была другая — стоя аплодировали. Может быть, широкая публика тоже примет его хорошо.
— Такие проблемные темы стоит поднимать в кино?
— А как же! Помните «Белый Бим Черное ухо» Станислава Ростоцкого или картину Динары Асановой «Пацаны»? Периодически должны появляться фильмы, поднимающие сложную болезненную тематику, решающие острые вопросы. Потому что есть много детей одиноких, много несчастных пар, полно одиноких мужчин и женщин.
Если это подлежит обсуждению в культуре, то сразу же вызывает общественное обсуждение, и тогда быстрее находится правильное решение. По сути, режиссеры в данном случае делегируются народом, чтобы, художественно оформив эту просьбу, донести ее напрямую до вышестоящих организаций, дабы те хоть что-то сделали.
Наш режиссер Михаил Расходников очень проникся темой инвалидов с ДЦП, глубоко изучил вопрос. У него чистое сердце. Он не делал себе политического или еще какого-то капитала на этой проблеме, просто хотел привлечь к ней максимум внимания. Режиссеры у нас, в отличие от голливудских, снимают не за деньги. У нас все искусство — от сердца, а не от кошелька.
— Мне кажется, наши режиссеры и продюсеры во многом ориентируются на Голливуд, а сложные темы трогать не любят.
— Это глупость. У нас же есть с Голливудом схожие вещи в кинокультуре — актерская школа Михаила Чехова, например, но в остальном подход разный. Например, не может быть в России фильма о сверхчеловеке, потому что у нас каждый считает себя таковым — только налей.
Конечно, в целом наш кинематограф финансово, административно и технически не готов к реализации крупных и сложных проектов. Поэтому снимается либо «мыло», что я, кстати, не осуждаю, либо предпринимаются смешные попытки сделать сверхгероев, либо авторы впадают в чернуху. Но есть и очень маленький сегмент, где, смею думать, находится, наш фильм, когда люди действительно хотят что-то сделать от души. Чтобы был некий художественный акт.
— Но зритель тоже выбирает голливудское кино и не торопится оценивать художественные акты.
— Массовое бессознательное, конечно, не ошибается. Есть такая тенденция. Но раньше кино это — полтора часа. Идеальный формат. Сейчас всё поменялось. Либо клиповое мышление — быстро, коротко, емко, тегами, а там уже зритель сам домысливает и принимает решение. Либо сериал. Чем сериал от кино отличается? Кино — это повесть. Зритель увидел проблему, ее быстрое решение и вывод. А сериал — это роман. Имеешь возможность побродить с Пьером Безуховым, пострадать с Наташей Ростовой, побрюзжать с папой Андрея Болконского. Другой формат, немного медитативный. Люди приходят с работы и отдыхают. Понимаю, не осуждаю, сам такой.
— Как думаете, наши сериалы дойдут уровня «Игры престолов»?
— Дойдут, конечно, потому что это экономически рентабельно. У нас гигантское количество источников информации и средств, с помощью которых можно ознакомиться с контентом. Конкуренция на этом рынке будет всё больше.
— Один из прогнозов — интернет убьет кинематограф. Зачем идти в кинотеатр, если можно все дома посмотреть?
— Думаю, интернет заберет вообще всё. Это технически целесообразно, поэтому не подлежит осуждению. Театр останется, потому что это живой контакт с аудиторией. А кино будет как театр «Кабуки» сейчас. И это хорошо! Интернет и телевидение заберут внешнюю составляющую, а кино займется внутренними проблемами общества.
— Чем отличается хорошее кино от плохого?
— Ой, не скажу... Художественной составляющей. Это сложно объяснить. Некоторые вещи неуловимы, как молекулярные волны и частицы. Как любовь, как правда — всегда глагол. Всегда надо самому знакомиться.
Анастасия Рогова
