Утром пошёл в больницу — навещать Р.О. Иванова. В больнице же поговорил с Л.Д. Школьником, профессором, заведующим одного из отделений
Мы знакомы с Леонидом Доновичем более сорока лет, давно перешли на «ты». К моему приходу мой друг узнал всё, что можно было и чего нельзя было, о Романе Олеговиче Иванове и его состоянии.
— Значит, так: состояние твоего сотрудника скверное. У него серьёзная закупорка вен. Ему необходимо, я думаю, вставлять кава-фильтр. Обычно мы таких больных направляем в Первую Градскую больницу. Звони, договаривайся, чтобы перевели туда твоего редактора, и я тебе даю гарантию: ему быстро всё сделают, полежит недельки-две и станет как огурчик. Сколько ему лет?
— Вроде под сорок. Тридцать восемь или тридцать девять.
— Мальчишка! Всё у него будет нормально, не волнуйся. Мы его здесь пока оставим на поддерживающей терапии, а серьёзное лечение ему уже проведут там.
Из больницы поехал в офис и там засел за телефон.
Вроде задача простая: перевести больного из одной больницы в другую, туда, где ему будет лучше.
Оказалось всё сложно. Сотрудники
Звоню на «скорую», благо многих там знаю. — Нам нужно согласие больницы — Первой Градской. Только тогда можем перевозить.
Часа три ушло на уговоры, разговоры, переговоры и убеждения. Козырял знакомством с Леонидом Михайловичем Печатниковым, руководителем Департамента здравоохранения Москвы, — что, мол, ему позвоню, и он, узнав обо всём, возмутится создавшейся ситуацией, ибо речь идёт о больном, которому необходимо помочь в оперативном порядке, а бумаги можно сделать потом.
Узнал, что в Первой Градской главным врачом работает Алексей Васильевич Шабунин, который до этого был заместителем главного врача больницы имени С.П. Боткина.
С Алексеем Васильевичем у меня отличные отношения. Он меня оперировал в своё время, мы не раз с ним встречались и говорили на разные темы. В конце концов это (моё знакомство с А.В. Шабуниным) сыграло решающую роль — разрешение на перевозку Иванова Р.О. было получено.
В
Вместе с Павлом Вячеславовичем Померанцевым мы отправились в Райффайзен-банк, на Семёновскую площадь.
Солидное здание — всё массивно, серьёзно, внушительно и подавляет человека.
Михаил Левин, отвечающий в Райффайзен-банке за обучение, попросил провести ему презентацию. На встрече были Вера Викторовна Уколова и Максим Николаевич Кичигин. Максим Николаевич — стажёр, он и звонил нам первый раз, предлагая приехать и показать «СОЛО». В некоторых банках мы говорим с председателями (как в Сбербанке). Ну а в некоторых (как в Райффайзене) главным переговорщиком — стажёр для нас... Максим Николаевич — парень обаятельный, приятный, но он ничего не решает.
В Райффайзен-банке более десяти тысячи сотрудников. Девять тысяч пятьсот из них набирают двумя пальцами — в час по чайной ложке. Я вспомнил свои беседы девятилетней давности с Павлом Викторовичем Гуриным. Он тогда занимал одну из начальственных должностей в Райффайзен-банке и за десять лет поднялся до председателя правления.
А первое наше знакомство произошло около двадцати лет назад. Павел Гурин посещал мои лекции, которые я читал в МГТУ им. Баумана, несколько раз подходил ко мне и просил о небольшой консультации по личным вопросам.
Когда мы ехали в Райффайзен-банк с Павлом Вячеславовичем Померанцевым, я фантазировал: проведём презентацию, потом я правдами и неправдами дозвонюсь до председателя правления (он для сотрудников — личность недосягаемая) или зайду к нему в приёмную, и так окажется, что он как раз выйдет из кабинета — мы встретимся, узнаем друг друга... Павел Гурин вспомнит лекции, нашу беседу о «СОЛО на клавиатуре» почти десятилетней давности и скажет: — Владимир Владимирович, всё сделаем, не волнуйтесь! По примеру Германа Грефа обяжу всех сотрудников пройти «СОЛО на клавиатуре», ибо знаю: это действительно поможет им эффективнее работать. Я и сам пройду вашу программу, как Герман Греф...
После презентации Михаил Левин мне сказал:
— Я уезжаю в отпуск — давайте вернёмся к этому разговору после отпуска. Я попрошу наших сотрудников пройти программу, а когда вернусь из отпуска, мы встретимся и решим все вопросы.
Я слушал М. Левина и думал: Господи, сколько вокруг всего наверчено! Как мы всё усложняем!
Нужно обучать сотрудников? Нужно. Есть такая программа? Есть. Так и надо ею воспользоваться.
Нет — будут долго изучать, обсуждать, проводить исследования, думать, планировать, рассуждать, говорить, спрашивать, анализировать, а потом решат: да не надо никого обучать! Люди работают, не владея слепым десятипальцевым методом? Работают. Ну и пусть продолжают так же трудиться. Зачем нам тратить силы и время на обучение? Солдат спит — служба идёт. Так и в банке.
Мы переглянулись с Павлом Вячеславовичем понимающими взглядами.
Почему наша страна медленно движется вперёд? А потому, что никто ничего не хочет решать.
Вроде Райффайзен-банк современный. Миллионы потрачены на здания, на рекламу... А времени, сил и денег на обучение сотрудников — нет. И всё это зависит от девушки из Омска Веры Викторовны Уколовой, юного Михаила Александровича Левина, который сам учиться не хочет — хотя и понимает полезность слепого десятипальцевого метода набора, — а также стажёра Максима Николаевича Кичигина.
— Да-да, — сказал мне Михаил Александрович Левин, — я понимаю: лучше, чтобы все сотрудники умели набирать слепым десятипальцевым методом. Хотя мы так быстро не думаем...
Я слушал рассуждения сотрудников Райффайзен-банка с иронией. Понимал: всё будет тянуться.
После банка мы поехали в офис, забрали там сотрудников и отправились в «Грабли», где вкусно поели — дорого, правда.
А дальше — снова работа в офисе.
Приходил человек «смотреться» на зама — невыразительный, серый, с большим самомнением. Говорил обтекаемыми фразами. Ему было отказано.
Алексей Владимирович Косякин в отпуске. Я без него скучаю. Мы редко что-либо с ним обсуждаем, но у нас взаимная симпатия. Встретимся, улыбнёмся — и нам уже хорошо.
То же самое — и с Сергеем Андреевичем Захаровым: пожмём друг другу руки — и почувствуем тепло.
А если вдруг приходится что-либо обсуждать с Михаилом Юрьевичем Горшковым, то настроение особенно повышается.
|
|
|
|
Смотрю, что сделали за день. Мало! Знакомства на блогах не развиваются.
Новых сообщений опять же в блогах почти нет.
Павел Вячеславович относится к этому спокойно. Евгений Алексеевич Никитин — тоже. А я переживаю.
Точно знаю: наш сайт станет явлением в российском Интернете.
Одно порадовало сегодня: трёх курильщиков отучил от вредной привычки. Они покидали офис ошарашенными. Через два часа каждый из них позвонил и с удивлением сказал: «Курить не хочу. О сигарете даже не вспоминаю».
Когда возвращался домой — увидел драку.
Трое били одного молодого человека — молотили жёстко, жестоко, сильно, грубо и яростно.
Чуть-чуть отъехал — и стал звонить в милицию, то бишь в полицию.
Один звонок, второй, третий, четвёртый, десятый, двадцатый — никто трубку не берёт: «ждите, вам обязательно ответят, все сотрудники заняты»...
Сколько себя помню — эту проблему (чтобы можно было дозвониться по 02) решить не могут уже лет пятьдесят точно. Я сам эту тему обсуждал с Н.В. Панкратовым, В.В. Прониным и с тремя их предшественниками. Хотел на эту тему поговорить с Владимиром Александровичем Колокольцевым, но он недосягаем: на письма не отвечает, телефонных разговоров избегает, на пресс-конференции свои не приглашает. Одно слово: не-до-ся-га-ем! А мне хотелось бы поговорить с новым начальником (теперь уж не новым)...
Трудно понять, почему нельзя сделать, чтобы по 02 брали трубку с первого звонка. Сколько стоит набрать ещё сотрудников — не знаю. Но эти деньги надо найти. Их находят — на новые машины, новые здания, на повышение окладов, на реорганизацию, на смену табличек, на расширение штата, а потом сокращение штата, на памятные подарки, на капитальные и косметические ремонты, на обучение и переобучение полицейских, на командировки не только в разные города, но и в разные страны... А вот на самую главную службу — дежурную часть — денег найти не могут. Или не хотят?..
А ведь это стоит жизни некоторым людям. Один звонок сделаешь, а на двадцатом тебя уже убьют...
Быстрое, оперативное реагирование на звонки по 02 — процентов на двадцать повысит раскрываемость преступлений. А у нас по полчаса ждёшь, когда твой звонок примут...
Будь моя воля, приказал бы: давайте сосредоточимся на решении только одной милицейской проблемы — 02. И её можно решить — за месяц-два набрать людей, обучить, посадить, расширить телефонную сеть... Мало того: если кто-то звонит с мобильного телефона, а таких сегодня большинство, с точностью чуть ли не до метра сегодня определяется место, откуда идёт звонок.
Но такая мы страна!
В городе чуть ли не каждые десять минут — преступление; каждый день — убийства, изнасилования, воровство, мошенничество, процветает хулиганство. Тратятся миллионы рублей — если не миллиарды — на модернизацию милиции, но до 02 эти деньги не доходят. А в результате — убийства, грабежи, воровство, разбои, изнасилования, хулиганство — всё процветает.
Более десяти раз предлагал начальнику московской полиции В.А. Колокольцеву встретиться. Отказ.
Такая мы страна!
Оно и понятно: если не реагирует на мои письма, телефонные звонки и видеообращения Р.Г. Нургалиев, почему должны реагировать его подчинённые?
Подведу итог дня.
Должен ли руководитель фирмы заботиться о здоровье своих подчинённых? Конечно — они тогда будут лучше работать. А у нас на фирме вообще особые отношения: каждого сотрудника я воспринимаю как своего друга, приятеля, коллегу, единомышленника, и их состояние здоровья для меня всегда важно.
Нужно ли идти на презентации, которые могут не дать результата? Нужно. Чем больше людей о «СОЛО» узнают, тем лучше. И я надеюсь, что Павел Гурин мне поможет.
Нужно ли продолжать добиваться, чтобы 02 работало хорошо? Конечно. И надеюсь к этому привлечь всех, кто учится по нашей программе «СОЛО на клавиатуре». Вот когда мы выступим всей массой — дело сдвинется.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Дневник публикую почти с трёхмесячной задержкой.
Дела с Райффайзен-банком практически не сдвинулись.
К сожалению, 5 сентября умер в возрасте 44 лет Павел Гурин, председатель правления...
Все мы смертны — и никак этого не можем понять. А если бы поняли, то помогали бы друг другу, а не мешали...
«Желания — половина жизни; безразличие — половина смерти».Халиль Джебран (1883 — 1931), писатель и философ
