В недавнем тексте моего коллеги были приведены слова известного продюсера о том, как молодому кинематографисту пробиться в индустрию. Я написал этот рассказ с надеждой.
...Моя задница попала сразу в четыре камеры.
Я шёл ночью по Скандинавскому шоссе. Ночь была белая.
Моя задница попала на видеорегистратор. Одинокое такси ехало с открытыми окнами, из которых плыла музыка восточных пустошей, удушливо-ароматного плова и взмыленных спин. Таксист любовался ночью, как и я. Но он был в тепле и комфорте на этой чужбине, а я шёл по холодной дороге моей родины без штанов.
И вообще, на мне не было ничего.
Таксист, наверное, не очень удивился, увидев голого русского. Он видел в этих краях, ставших для него вторым домом, и не такое. Таксист не знал всего того контекста, который окружал мои обнажённые гениталии.
Его это даже не очень интересовало, видеорегистратор работал сам по себе, таково было одно из условий работы таксистом в большом городе.
Кто-то мог бы подумать, что я художник-акционист и моя задница — это манифест свободы.
Нет.
Скорее — тогда уж равенства и братства. Но это неважно. Важно то, что мой зад снял видеорегистратор такси...
Как я уже сказал, таксист ехал медленно. Это продолжалось недолго, и скоро его двигатель зафырчал, взвизгнул и дал треска — видимо, ему пришёл заказ.
В этот момент на всплеск спидометра среагировала висевшая сверху дорожная камера — и сфотографировало его номера. И заодно мой зад.
Это была уже третья камера за прошедшие сутки.
А началось всё с того, что я пришёл на прямую линию с нашим президентом Владимиром Путиным. Я оделся в ту одежду, в которой был на выпускном. Пиджак, бабочка, брюки со стрелками, отполированные ботинки...
Если Путин — штирлиц, то я джеймс бонд, думал я, придумывая острый вопрос перед зеркалом в гардеробе.
Гардеробщица подмигнула мне и спросила, не могу ли я помочь ей с кроссвордом. Там был вопрос про то, как между собой связаны Россия и Гондурас.
Я сказал, что в сборной Гондураса по футболу есть игрок по фамилии Ельцин. Оказавшийся рядом служитель порядка вспомнил о песне Высоцкого про то, что Гондурасом назвали не ту страну...
Не подошло ни то ни другое.
...В огромном зале я сидел среди уймы народу и ждал своей очереди. Наконец она подошла. Я ожидал от себя умного вопроса, но спросил какую-то глупость.
Мне кажется, я слишком переволновался и забыл, чего хотел.
И не нашёл ничего лучше, кроме как спросить, во сколько часов отправляется первый утренний рейс Аэрофлота в Лондон.
Меня почему-то в тот же момент взяли под руки и вывели.
А потом я оказался в камере в отделении милиции — её ещё называют обезьянник. Залога у меня не было, и я внёс свою дорогую одежду.
Так я оказался абсолютно голый на Каширском шоссе, откуда меня забрала пролетавшая мимо тарелка с инопланетянами.
На борту мне пришлось расследовать убийство механика. Это был закрытый детектив, никто не мог прийти, никто не мог уйти. Убийца был среди них.
Пришли к тому, что убийца я, потому что инопланетяне тоже люди — им тоже нужен козёл отпущения.
Так, они выбросили меня голым в Санкт-Петербурге в белую ночь, где мой зад стал героем двух любительских фильмов.
Я пошёл по Скандинавскому шоссе неслучайно. Я пошёл прямиком в Стокгольм, где вручают Нобелевскую премию мира. К церемонии я как раз приду.
Ах да, четвёртая камера...
Она была велосипедной.
Какой-то чудак решил покататься белой ночью, но, видимо, ночь для него была не только бела, но и пьяна. И он въехал прямо мне в зад.
Извинившись, он пожелал мне любви. Он подумал, что мне её не хватает.
Может быть.
Во всяком случае, задниц в моей жизни и правда много.
Глеб Буланников
