Юрия Никулина самым популярным политиком года (в начале 90-х была в «Собеседнике» такая номинация. – Ред.), здраво полагая, что этот человек своей улыбкой, анекдотами, «Белым попугаем», цирком сделал для блага общества и морального состояния людей много больше, чем все профессиональные политики, вместе взятые. О себе рассказал сам в книге «Почти серьезно...» Книга выдержала четыре издания, но купить ее практически невозможно.
– Юрий Владимирович, за долгие годы жизни на виду сотни журналистов задали вам тысячи вопросов. Поэтому я сегодня предлагаю вам самому позадавать вопросы.
– Давайте попробуем.
– Каждый месяц вызывает определенную ассоциацию. Январь – Рождество. Вы верующий, Юрий Владимирович? Вас крестили?
– Меня крестили. Причем я был уже со- ображающим ребенком. Бабушка расска- зывала, что, когда меня окунали, я схватил священника за бороду и закричал: «Батя, хватит!» Но в церковь я не ходил раньше, естественно, не хожу и теперь и не стесняюсь говорить об этом. А иконки, что вы у меня в кабинете видите, они все подарены мне.
– Тем не менее – какой бы вы вопрос задали Господу Богу?
– Это все мистика, конечно. Но у меня есть к нему вопрос:
«Если ты действительно Бог – Всевышний и всесильный, почему же ты все-таки допускаешь, что на земле войны, люди муча- ют и убивают друг друга? Зачем существуют страшные болезни? Зачем голод? Почему все это?»
– Юрий Владимирович, февраль для меня тесно связан с днем рождения «Собеседника». Есть ли у вас вопросы к журналистам?
– Мой сын закончил факультет журналистики МГУ, работал в газете, на радио, на телевидении, сейчас работает в цирке моим заместителем, но я помню, как ему было трудно. Как-то он решил сделать интервью с Пляттом – он его месяц уговаривал, и это притом что мы жили в одном доме. Сын, правда, не просил меня помочь – в конце концов интервью сделал, но я думал: «А как же другие? Кто не живет в одном доме с Пляттом, со мной или еще с кем-то?» Я всегда старался быть внимательнее к журналистам. Но они далеко не всегда внимательны к нам. Помню, пришел как-то журналист из «Вечерней Москвы», что-то записывал, а потом читаю – всё, всё напутал. Мне было так неловко. Или, например, приезжаем мы на гастроли в Горький – показывают мне газету, где под портретом Олега Попова написано: «Солнечный камень» (Олега Попова называли «Солнечным клоуном». – Ред.) – конечно, я побоялся давать интервью этой газете. Поэтому я бы спросил у журналистов: «Вы осознаете свою ответственность перед другими людьми, перед словом?»
Причем эта ответственность должна быть даже, казалось бы, в мелочах... Было время, артисты очень увлекались кроссвордами. Мы решали их все вместе или устраивали соревнования. Как-то приезжаем, кажется, в Кострому – как раз в этот день молодежная газета напечатала кроссворд. Решили мы его быстро, но одно слово – родственник, 6 букв, первая «б» – никак нам не давалось. Целую неделю мучились. Наконец выхо- дит газета с ответами – первым ее купил акробат. Помню, прибегает на репетицию и кричит: «Вы только послушайте, что этот... чудак написал: родственник – «братан»!» Что вы, скандал был, делегация в редакцию ходила, дело чуть рукоприкладством не закончилось.
– Наступает март, Международный женский день, естественно...
– Женщина занимает большое место в моей жизни. С Татьяной Николаевной мы поженились в мае 50-го года, и нам гово- рили: «Всю жизнь маяться будете!» Мы, конечно, было время, маялись – когда вы- ступали, ездили по городам: неустроенный быт, гостиницы, чужие квартиры; мы в отпуск не на юг ехали, а в Москву, домой. Мы маялись, но – вместе, а вовсе не друг с другом.
– Если бы собрался большой зал женщин, а вы на сцене перед ними – что бы вы у них спросили?
– «Кто из вас хочет быть мужчиной?» – и посмотрел бы, сколько рук поднялось.
– Апрель – День смеха, розыгрышей...
– Я любил и люблю розыгрыши. Помню, когда генеральным секретарем стал Юрий Владимирович Андропов, мы кое о чем дого- ворились с моей секретаршей... И вот она звонит какому-нибудь большому начальнику в приемную и говорит в трубку вкрадчиво и в то же время значительно: «Звонят из приемной Юрия Владимировича. Соедините с Иваном Ивановичем». В трубке затем слышно: счас! счас! суматоха, переполох, хлопают двери, бегут, кричат, затем чело- век, задыхаясь, срывающимся голосом: «Да, да, слушаю, Юрий Владимирович». Я: «Это Никулин Юрий Владимирович!» – «Тьфу!» Как правило, на другом конце провода плевались и матерились.
Я бы хотел спросить людей без чувства юмора: «Вы хоть понимаете, насколько вы опасны?»
Это ведь так. Они опасны, они способны на что угодно. Ужасно, что многие теряют чувство юмора, получая должность.
– Май.
– Для меня он неразрывно связан с Победой. Два праздника у меня любимых: Но- вый год и 9 мая. Фронтовиков с каждым го- дом все меньше, у меня есть целый список с адресами, я постепенно их вычеркиваю. Фронтовикам живется сегодня не очень хо- рошо.
«Но вы ведь не жалеете, что воевали? Не думаете, что зря потратили силы, нервы, здоровье?»
Хотелось бы ответ получить от каждого, потому что некоторые уже говорят: «За что воевали?!» Для меня война остается страш- ным периодом и в то же время она связана со светлым, святым чувством, с каким мы шли на фронт, по сути, на смерть. Мы знали одно: если не победим, победят нас.
– Июнь – чемпионат мира по футболу. Вы страстный болельщик, еще с детства, вы об этом много писали в своей книге «Почти серьезно...» Ваш вопрос к тренеру нашей сборной.
– Не было никакого намека, что наши выиграют. По первой же игре я понял, как плохо все. Переживал, конечно... Я мог бы спросить у Павла Садырина: «Что дальше думаете делать? Как поправлять все?»
Но, как это обычно бывает, о дальнейшем подумали за него.
– Июль. Вышел очередной том «Антологии мирового анекдота».
– Да, я горжусь, что принимаю в этом участие. Издатели антологии задумали благородное дело – и я не мог не откликнуться. Теперь я получаю письма не только с раз- личными просьбами, но и с анекдотами.
– Есть смешные?
– Встречаются. Вот позавчера в послед- нем письме: «В шкафу живет моль с молёнком». Он говорит: «Мама, можно я немножко полетаю по квартире?» – «Ни в коем случае! Ты еще плохо летаешь». – «Да нет же. Я вчера тихонько вылетел и летал – такие были аплодисменты».
– С анекдотами связана и передача «Клуб «Белый попугай». Юрий Владимирович, какой вопрос вертится у вас на языке, когда вы видите эту птицу?
– «Тебе скучно здесь, братец?»
Потому что мне кажется, что он очень скучает, когда нас нет рядом. REN TV ку- пил его специально для передачи, и попугай так и живет один в клубе от съемок до съемок. Он так радуется, когда появляется народ, свет, начинаются разговоры, смех. Он кричит, подсвистывает, мешает работе. Приходится иногда клетку закрывать покрывалом
– Август. И тут же хочется добавить: девяносто первого.
– Я жил при многих вождях. И я почти всех их повидал близко – в ложе цирка: Калинина, Берию, Хрущева, Брежнева... Все приходили. Кроме Сталина. И Горбачева я ни разу в цирке не видел. Но я не провожу параллелей, просто вспоминаю их, потому что, если бы спросили меня о самой значительной исторической фигуре в политике, я бы назвал Михаила Сергеевича Горбачева. Я к нему очень хорошо относился. В связи с ним на ум приходит фраза: «А как хорошо начиналось!..» Я переживаю: как он не смог довести начатое до конца. Пре- красная была идея. И он сделал великое дело – дал людям, стране свободу, о чем мы говорили и мечтали всю жизнь. Он вско- лыхнул мир. Страна стала другой. Но по- том началось непредсказуемое. И все равно он – №1.
– А что бы вы спросили у гэкачепистов (мы уже научились это произносить, и язык не цепляется за зубы), доведись вам встретиться?
– «Мучает ли вас совесть? Спокойно ли вы спите? На что вы надеялись?»
А вообще я бы не хотел с ними встречаться.
– В сентябре открытие сезона в цирке.
– Меня радует и поражает, что у нас не бывает пустых кресел. Иногда мне хочет- ся спросить зрителей: «Почему в такое время, когда «горят» многие театры, не говоря уж о кинотеатрах, Москов- ский цирк на Цветном бульваре всегда полон?»
Это же еще и дорого: для многих поход в цирк всей семьей, где обязательно и моро- женое, и сувенирчики, – ощутимый удар по бюджету. И все-таки люди приходят, а в ка- никулы мы даже вынуждены давать допол- нительные представления.
– Все очень просто, Юрий Владимирович. Мы вас любим, мы любим цирк.
– Ага, как в том анекдоте. Жена гово- рит мужу: «Ну что ты все пьешь водку?»
«Потому что она жидкая, – отвечает. – Была бы жесткая, грыз бы».
– Еще один месяц вызывает нездоровые ассоциации – октябрь. Ваш вопрос к господину президенту России.
– Напишите: на этот вопрос Никулин сказал: «У меня к президенту нет вопросов».
– Ноябрь. Вам вручили премию – «Золотого Остапа». А если бы пришлось встретиться с Остапом настоящим?
– Дома, я был еще подростком, мы получа- ли журнал «30 дней», и там начал печататься роман «12 стульев». Мы вслух читали его... Значит, Остап сейчас старый, наверное, уже в годах, и я бы спросил у него: «Как же вам удалось так хорошо сохраниться?»
– 18 декабря вам – 73 года. Если бы пришлось задать вопрос самому себе...
– Я задаю их себе постоянно: что делать? как быть? Но сейчас для меня самый главный к себе вопрос, не отразится ли политическая обстановка в декабре на моем здоровье. Потому что я переживаю страшно, я уже не сплю по ночам. Многие легкомысленно слушают: «В Чечню вошли войска...» То ли потому, что люди не воевали, они не понимают, что там творится. Но ведь даже в коротких результатах видно, какой это ужас, какой кошмар, чем это грозит нам. Не дай бог, развернется гражданская война. Поэтому главный вопрос:
«Выдержу ли я это? Выдержим ли мы?»
(«Собеседник» №50, 1994)
