В отношениях между детьми в одной семье некоторые линии прочерчены или стерты родителями. Не секрет: порой детей противопоставляют, ставят друг другу в пример, а то и хуже, кого-то предпочитают по принципу «сердцу не прикажешь».
Мой дядька говорил: «Когда я был ребенком, сначала все было хорошо, потом родился этот рыжий». Это он про моего отца, разница в возрасте большая. У моей подруги наоборот: старшая сестра, разница всего два года, ведет себя с ней неоправданно высокомерно.
Повод повзрослеть
Мне было 10 лет, когда родилась моя сестра, и сразу стало ясно: раньше мне жилось никак, а теперь все наладится. И дело не в том, что теперь мне «есть с кем играть», как говорили соседки, а в том, что я сразу, как по волшебству, стала взрослой.
Сестра родилась в мае, за две недели до моего дня рождения. Никакого празднества, конечно, в том году не устраивали – вручили с утра подарок и отправили в молочную кухню «за зелеными коробочками». До этого я ни разу одна на улицу не выходила, сама ничего не покупала, а тут назначили. И утюг сразу перестал быть опасным – я теперь гладила целый день. Больше не надо было отзваниваться по таксофону, что я дошла до школы. Это просто никого не волновало. Как же я была благодарна своей крошечной сестре!
Мне кричат из-за двери: «Сгоняй в магазин!» – и никто даже не смотрит, пошла ли я в своих любимых рваных штанах, в тех ли туфлях.
Конечно, мне полагалось «сидеть с ребенком». Но разве это обуза? Включаю музыку и начинаю тормошить сестренку по-всякому. Однажды мама зашла и услышала – ребенок рычит. Лежит и рычит. Что это? Она копирует Элвиса Пресли!
Меня частенько «ставили на коляску», потому что ребенок спал только в движении. Сначала было неуютно: все кругом бегают, играют, а я, как заводная кукла. Но меня спас плеер: когда в ушах музыка, можно думать о чем угодно, мечтать, сочинять. Так я научилась быть сама с собою.
Сестра очень рано начала меня уважать, лет с двух. Она разгуливала по дому полноправной хозяйкой, а доходя до двери, ведущей в мою комнату, тихонько стучалась. Мама ругалась: «Ты что, дрессируешь ее? Она подойти к тебе боится!». Но я ничего такого не делала, кроме как выражала недовольство, когда она вещи со стола хватала и швыряла. Никто другой в доме этому не препятствовал.
Что бы я ни сказала, что бы ни сделала, сестре нравилось все. Мама ворчала: «Она у тебя под пятой». Но потом снова: «Забери ее хоть на полтора часа, я бы обед сварила без дергания».
В сквере много детей, со всеми я знакома, какая-то мама попросила меня посмотреть за ее сыном, пока она в магазин сбегает. И я была горда и возмущена одновременно: разве не видно, что я несовершеннолетняя?
Просто так сестре качаться на качелях скучно, и я даю ей наушники, она начинает подпевать плееру: «У тебя СПИД, и значит, мы умрем!» – в значение слов мы обе не вдумывались, я по тогдашней моде крутила Земфиру и Мумий Тролля. Этот момент мама не просекла.
Однажды приходим с прогулки, мама спрашивает: «Ну, что вы там видели?». Сестра рассказывает: «Пруд видели, уток, потом трамвай видели». Мама поняла, насколько далеко мы ушли от дома, смотрит на меня, как на чудо: «Ты что, на руках ее тащила?». Я говорю: «Зачем? У нее свои ноги есть». Но мама так и не поверила, что ребенок шел сам и ни разу не раскапризничался.
И в пять лет, и в шесть, и потом сестра продолжала меня копировать. Когда я хипповала, она привязывала к штанам мамины шелковые платки и носилась по квартире с криками «харе Кришна, харе Рама!». Когда я готовилась к выпускным экзаменам, она садилась рядом и с умным видом карябала что-то в своей тетрадке. Короче говоря, в один и тот же год я пошла учиться в институт, а она – в первый класс. И на этом наша дружба приостановилась. У обеих началась новая жизнь.
Сейчас живем уже порознь. Но вот что осталось неизменным, так это ее уверенность в том, что я умнее всех, сильнее всех, что я могу ответить на любой вопрос. Как раз то ощущение, которое запустило во мне ее появление на свет.
Неразлучницы
Мои маленькие дочки тоже сестры, пяти и двух лет. Так что ни о каких цельносоставленных историях говорить пока не приходится. Зато видны как на ладони какие-то неотменимые архетипические вещи: одна отстаивает право старшинства, другая настаивает на преимуществах слабого. Один и тот же сюжет проигрывается по двадцать раз в день: эта не дает или не пускает, а та орет, жалуется. Обычная развязка: «Уступи, ты большая». Но если так каждый день, что мы сеем? Бабушка нашла выход: она приносит все игрушки в двух экземплярах. И все рады пять минут. Потом старшая прекращает играть – младшая тоже, через некоторое время старшая возвращается к игрушке, но младшую интересует именно эта, и понеслось. Ну, не благодать ли один ребенок?!
Эти мысли уходят, когда мы на прогулке. Старшая зорко наблюдает, не угрожает ли что младшей. Младшая гуляет смело, весело обменивается игрушками, ни с кем не конфликтует. Вот они стоят у кучи ссыпанного с машины песка, и старшая говорит: «Это чудище, ему надо сделать глотку». Младшая тут же начинает копать, подключается старшая, потом маленькая начинает носить камни. «Это ты что принесла, зубы?» – удовлетворенно спрашивает старшая, и они выкладывают камни. Одна протоптала ногами дорожку, отсекая часть кучи, другая догадалась: будет парк с дерьевьями по краям. Понимают и подхватывают друг друга мгновенно. Все-то они умеют вдвоем.
Младшая вообще-то плохо говорит, и часто приходится просить перевода у старшей: «Она что сказала?». Та всегда знает точно. Когда одну уводят (в детский сад, к бабушке), другая не находит себе места. Но вот одну попросили о чем-то, другая: «Нет, я». Одну похвалили, другая: «А я?» Такое ощущение, что одна еще не может ощутить свою отдельность, а другая уже не хочет: то соску в рот возьмет, то в детскую кроватку залезет.
Мы идем по улице, большая полезла на высокий бордюр перед магазином. Неопасно, она там уже не раз проходила, даже то место, где мне до нее не дотянуться. И тут младшая изъявляет бурное желание последовать примеру. «Нет». Ор жуткий. Говорю старшей: «Всё, слезай!». Говорю младшей: «Оттого что ты мала, она не будет делать то, что может. Это неправильно!».
Младшая вдруг перестала орать и махнула рукой: «Иди».
Анна Черепанова
