Утро гладиолусов и белых бантов

Без Первого сентября?

Этим летом вдруг как-то дружно заговорили о переносе начала учебного года не то на 8 сентября, не то на 1 октября, а не то вообще на 1 августа. Причины тоже называли самые разные — от свиного гриппа до организационной необходимости. Потом Минобрнауки и главный санитарный врач успокоили — Первое сентября никуда не денется.

Подумаешь, а если бы и делось, откликнулись некоторые особо сердитые комментаторы в интернете — и что? Живут же люди в других странах без единого дня начала учебных занятий, без букетов, белых бантов и школьных линеек с обязательной «Журавлиной песней» из «Доживем до понедельника». Кто в августе начинает учиться, кто в октябре, кто даже в апреле, и ничего. Подумаешь — советско-имперский пережиток…

Эти голоса тоже как-то быстро стихли, но вопрос остался: можно же без всей этой приевшейся атрибутики и вообще без всяких сантиментов — просто обычный день в календаре, начало месяца. Дата, относительная в той же степени, что и любая система отсчета человеческого времени. Ведь когда кто-то вспоминает свое первое Первое сентября или самое первое Первое сентября своего ребенка, то все мы вспоминаем просто начало учебы. Так не все ли равно — когда?

Праздник платья солнце-клеш

…Мальчик Антон пошел в школу первый раз и там потерялся. Праздничная линейка шла долго, малыши устали. В конце концов первоклассников торжественно повели в здание школы. Правда, это было еще не их здание. Учиться весь год им предстояло в другом корпусе, но традиция есть традиция, и подняться по главным школьным ступенькам первоклассники были просто обязаны. Потом их быстренько увели на постоянное место учебы, а мальчика Антона забыли, и он оказался среди незнакомых людей один на один с множеством лестниц, переходов и коридоров. И расплакался. Его нашла в фойе какая-то женщина, видимо чья-то мама, и вывела из этого враждебного царства к своим. В смысле — к другим первоклассникам и учительнице.

…Девочка Оля так боялась проспать свой первый школьный день, что всю ночь не могла заснуть и не давала спать родителям. В результате она заснула прямо на первом в своей жизни уроке, уткнувшись носом в парту, от которой все еще пахло краской. Но над ней никто не посмеялся и даже учительница не сделала замечание, потому что никто ничего и не заметил — все дети пришли с огромными букетами, цветы лежали на партах, и за ними почти никого не было видно…

А девочка Наташа так волновалась, что заболела от волнения прямо на праздничной линейке. Учительница испугалась. Хорошо, что Наташина мама, тоже учительница, была недалеко, ее позвали и сказали, что ребенок горит. Мама вывела дочь, у которой и правда пылали лоб и щеки, из школы и грустно спросила: «Ну что, праздник отменяется — пойдем болеть?» «Нет, — ответил ребенок, — пойдем покупать платье солнце-клеш». Это платье висело в соседнем магазине и было постоянным предметом мечтаний. Мама с дочкой пошли в этот магазин и купили платье. И это тоже был праздник. А пока шли с покупкой домой, и температура чудесным образом снизилась…

Когда Бог сотворил мир, была осень

Между этими историями, чем-то похожими друг на друга и еще на множество других историй, которые есть в каждой семье, — на самом деле не одно десятилетие. Но почему-то кажется, что все они произошли одновременно. Как будто ход времени остановился и все это случилось, случается и будет случаться в каком-то ослепительном всегда, где много воздуха и света. Так же как рождественские истории, когда и где бы ни происходили, происходят в Рождество, для которого в конечном счете абсолютно не важно, какое оно — западное или восточное, католическое или православное, по юлианскому или по григорианскому календарю.

Первое сентября — как будто бы тоже не совсем дата, а событие.

Когда-то люди верили: Бог начал сотворение мира в первый день осени. Этот мистический смысл первого сентября обычно вспоминают, ссылаясь на византийское (оно же православное) новолетие. На самом деле эту дату назвал антиохийский епископ Феофил, живший в конце второго века. По его подсчетам получалось, что Бог сотворил мир 1 сентября 5969 года до Рождества Христова. В Византии антиохийское летосчисление приняли с оговорками и пересчитали время по-своему, а первое сентября в качестве официального Нового года оставили технического удобства ради. И вообще византийское новолетие — это наше 14 сентября, а вовсе не первое. Хотя каждый, кому придет в голову заняться сверкой древних календарей, рано или поздно вспомнит известное: «…с Богом день, словно тысяча лет, и тысяча лет, словно один день». Поэтому вряд ли когда-нибудь удастся подсчитать, сколько оно реально длилось — самое первое Первое сентября этого мира. Главное в другом: получается, осень мироздания вовсе не его закат, если круговорот времен начался не с весны, а с осени.

От Феофила до Совнаркома

Впрочем, и в самом земном смысле начало учебы традиционно связывалось с этим круговоротом как с природным земледельческим календарем. В северных широтах к обучению детей приступали, когда заканчивалась уборка урожая.

В дореволюционной России начинали учиться в августе-октябре — большинство классических гимназий обычно открывало свои двери 1 августа по старому стилю, в первый день Успенского поста, на медовый Спас, когда почти по всей России завершалась уборка хлеба и начинался посев озимых. Некоторые гимназии — особенно провинциальные — приступали к занятиям чуть позже.

Нынешний читатель чеховской «Степи» при желании может зацепиться глазом за явное проявление абсурда: на первой странице сказано, что бричка с путешественниками выезжает из города «ранним июльским утром», а потом выясняется, что Кузьмичов и отец Христофор везут Егорушку определяться в гимназию. Спрашивается, какая гимназия в середине лета? На самом деле зенит июля у Чехова — это уже наш август, а седьмого августа, даже позже обычного срока, Егорушке предстоит сдавать вступительный экзамен.

Семестр в российских университетах начинался со второй половины августа. Значит, и здесь не было никакой привязки к конкретной дате. И вообще дата начала учебы, кажется, только раз вспыхнула в русской культуре праздничным светом. Речь, конечно, о 19 октября, которое так навсегда и осталось напоминанием об открытии Царскосельского Лицея. Впрочем, полный лицейский учебный год тоже начинался 1 августа и продолжался 11 месяцев до конца июня.

Так что историю Первого сентября как главного школьного дня приходится вести от постановления Совнаркома и ЦК ВКП(б) от 3 сентября 1935 года, согласно которому во всех школах СССР вводилась единая дата начала учебных занятий.

Наверное, это был еще один шаг побеждающего тоталитаризма, очередная грандиозная команда для всех сразу — учителей, родителей, школьников. В этом отношении стеснительные реплики журналистов, пишущих на эту тему, — «да мы вовсе не от советской государственной машины ведем свое родословие, а прямиком от Византии» — кажутся неискренними и нелепыми. Да и потом, кто и давно ли сказал, что Византия — это «лучше», чем СССР. Власть, назначившая единый старт учебы в день сотворения мира, сама мнила себя богом и творцом и земным воплощением божества.

Но вот с днем Первого сентября что-то все же пошло не так. С самого начала он оказался праздником с человеческим лицом. Гораздо раньше, чем стал официальным Днем знаний четверть века назад. И как был, так и остается чем-то большим, чем просто день школьной линейки под музыку из репродукторов.

Про цветы и школьный кулек

Как-то давно моя знакомая, педагог с полувековым стажем, призналась: единственное Первое сентября, которое она встретила не в школе, прошло для нее в поезде. Она ехала через всю страну к мужу-военному в Казахстан. Она сидела в вагоне, смотрела в окно на пролетающие мимо города и поселки, на празднично одетых детей с гладиолусами, и ей хотелось плакать. Потому что это было странно и обидно — Первое сентября без нее.

Я, честно говоря, не поверила.

Но несколько лет назад, оказавшись в начале осени в Германии, вдруг обнаружила, что именно в этот день мне не хватает этих самых детей с гладиолусами и «Журавлиной песни» с ближайшего школьного двора. Как будто внутри щелкнул какой-то таймер. При том что в школе, в отличие от моей замечательной знакомой, я никогда толком не работала.

Наблюдением я поделилась с немецкими приятелями. Вообще-то мне казалось, что их реакцию я знаю: наверное же, должен был быть вежливо-соболезнующий кивок — ну да, тяжелые последствия тоталитарного опыта. Но вышло все по-другому: все почему-то обрадовались, а на следующий день один из моих собеседников пригласил меня в гости и вытащил из кладовки что-то похожее на колпак для звездочета-великана. «Это мой школьный кулек», — похвастался хозяин дома, мой сверстник. В какой день точно он пошел в школу, он конечно же не помнил — когда-то в середине августа. «Зато помню, — сказал приятель, — вкус сладостей, которые там были. До сих пор. Первый раз в жизни я мог съесть столько шоколада, сколько хочется, без этого вечного „ты можешь испортить зубы“ или „у тебя заболит живот“. Поэтому мой кулек значительно полегчал уже в церкви, во время торжественной мессы, с которой у нас обязательно начинался первый школьный день. Не могу сказать, что я уже тогда был законченным циником, мне, кажется, было даже стыдно, но я ничего не мог с собой поделать. Да и когда мы вышли из церкви, обнаружилось, что почти у всех физиономии перепачканы шоколадом».

Я положила ей парик. Пеппи Длинныйчулок…

В Германии нет единой даты начала школьных занятий, и школьники не приносят в первый день учебных занятий цветы. Зато первое знакомство со школой давным-давно отмечается как особый праздник. Малыша, идущего «первый раз в первый класс», можно узнать сразу по этому самому кульку, который часто, так же как наши букеты, одного с ним роста, если не больше. Заботливые папы и мамы, разумеется, помогают донести эту ношу. Этому обычаю одаривать первоклассника всякими разностями и вкусностями — почти двести лет. Впервые он появился в Тюрингии в начале девятнадцатого века. Смысл его вовсе не так прост и вовсе не сводится к тому, чтобы, как пишут в путеводителях по стране, «подсластить школьнику его горькую жизнь». Кто-то связывает школьный кулек с мифологическим рогом изобилия, кто-то считает, что это напоминание о старинных традициях благотворительности. Хотя насчет «горькой жизни» школьника позапрошлого столетия тоже многое правда. Маленький ребенок той эпохи шел в очень недобрую школу — с узаконенными побоями, унижениями, муштрой и зубрежкой. Ему было нужно хотя бы какое-то утешение…

С тех пор школьная жизнь давно изменилась к лучшему, а обычай остался.

До сих пор в школах разных земель его соблюдают по-разному: где-то подарки малышам раздают учителя, где-то — родители или родственники.

Так или иначе, каждый год родители немецких первоклассников озадачиваются одним и тем же вопросом: что положить в школьный кулек помимо фруктов, конфет и школьных принадлежностей. Вот, например, перечень подарков с одного из форумов: «будильник, часы, наклейки, скакалка, мыльные пузыри, диск с любимой музыкой, альбом для фотографий, мягкая игрушка…»

Отдельным пунктом идут вопросы на тему: как все это дотащить? Не то что ребенку — взрослому…

«Моя дочь очень любит книжку о Пеппи Длинныйчулок. Я купила ей смешной паричок с рыжими косичками, чтобы она иногда могла себя представить в ее роли», — пишет на другом форуме другая мама.

Школьный кулек родные собирают, наверное, еще тщательнее, чем подарок к Рождеству. Ребенка провожают в новую, куда более взрослую жизнь, снабжая тем, что он любит больше всего. А кулек, после того как опустеет, чаще всего превращается в семейную реликвию, сентиментальное напоминание об одном из первых и самых серьезных рубежей, который каждый из нас пересекает в детстве.

То, что нас объединяет

По идее у нас в каждой семье само Первое сентября играет роль такой реликвии вместе с фотографиями мальчиков с букетами и девочек с белыми бантами, прописями с первыми корявыми буквами, рисунками, на которых обязательно папа, мама, дом…

В каждой культуре есть что-то, что объединяет людей через проживание общего опыта, и именно это объединяет по-настоящему. Без всяких постановлений, деклараций, «национальных идей» и прочей «официальной народности». В конечном счете даже не важно, что это — разноцветный кулек с подарками или просто календарная дата с волнующим символическим смыслом.

Лебедушкина Ольга