"Уводили со сцены": внук Хренникова изучил репрессированных при Сталине музыкантов

- Андрей, считается, что благодаря вашему деду, который возглавил Союз Композиторов СССР по личному приказу Сталина в 1948 году, музыкантов почти не коснулись сталинские репрессии, в отличие от писателей или театральных деятелей. Но вы-то как раз занимаетесь репрессированными музыкантами?

- Речь идет о другой эпохе - ведь террор и репрессии начались задолго и до 1948, и печально известного 1937 года.

Идея книги о репрессиях против музыкантов появилась тогда, когда я работал над другой книгой, посвященной композиторам, погибшим на войне. Изучая биографии музыкантов периода 20-х-30-х годов, я стал замечать, что многие из них куда-то исчезали, кто-то навсегда, а кто-то появлялся вновь уже после войны. Вот они жили, творили, а дальше - провал, небытие, никаких упоминаний.

Действительно всегда казалось, что репрессии в музыкальной области как-то прошли стороной. Широко были известны буквально несколько фамилий. Среди них Николай Жиляев, музыковед, пианист, композитор, профессор консерватории, расстрелянный в 1938 году по «делу Тухачевского». Арестовали его по доносу человека, который вскоре тоже был расстрелян. Был расстрелян композитор Михаил Квадри в 1929 году. Мы знаем имена арестованных композиторов Александра Мосолова, Александра Веприка и Мечислава Вайнберга. Благодаря музыковеду Всеволоду Задерацкому стала известна судьба его отца композитора Всеволода Петровича Задерацкого, отсидевшего в лагере два года.

Тем не менее, начав этим заниматься, я понял, что все было гораздо хуже. То, что я внук Тихона Николаевича, вовсе не означает какую-то внутреннюю цензуру для меня. Наоборот: тем лучше понимаешь, какова была его роль после 1948 года, когда он реально мог влиять на ход событий. Потому что вся масса репрессий пришлась на «дохренниковскую» эпоху. Исследование последних сталинских лет не открыло мне новых имен. Другое дело – 20-30-е, да и 40-е годы.

- Но почему все-таки сложился миф о неприкасаемости музыкантов?

- Во-первых, сам масштаб репрессий был колоссален, музыканты - это была капля в море. Тем более, что нещадно и публично критикуемые композиторы в 30-е годы - такие, как Шостакович, - не пострадали. То есть, как бы первые основные лица не были тронуты. В отличие от литературы, театра, где можно назвать крупные имена..

В центральных городах, где вся музыкальная жизнь была на виду, действительно может быть и «не хватало» резонансных репрессий. Но это не значит, что их не было на периферии. Страна огромна, репрессии шли по всей стране. И есть еще один важный момент: много было репрессировано молодых музыкантов, музыковедов. Среди них - студенты консерваторий - московской, ленинградской, саратовской. Сложно оценить, кем они могли бы стать, до какого уровня могли бы дорасти как композиторы и исполнители.

Мы не всегда имеем возможность оценить, кого мы потеряли. Мы знаем, что первый расстрелянный в 1929 году композитор Михаил Квадри был талантливым композитором, мы опираемся на слова Шостаковича, который знал его лично и ценил. Но большего узнать мы не можем. Это было почти сто лет назад. В какую звезду он мог вырасти, никто теперь уже не узнает.

- Какими методами вы находите их имена и биографии?

- Процесс сложный. Кого-то арестовывали, потом отпускали. Но даже день в НКВДшных застенках можно засчитать за год. Были случаи, когда люди просто заканчивали свою профессиональную деятельность после краткосрочных арестов. В интернете огромное количество информации. Но нет путеводителя по ней. Википедия не очень хороший помощник - все надо проверять. Ведь нас интересует информация о событиях, которые происходили давно. Откуда она попадает в Интернет?

То, что касается советской музыки 20-40-х годов, по-прежнему базируется на сведениях из Музыкальной энциклопедии 70-х годов. Другой полновесной базы информации не существует. Когда в 90-е открылись архивы, начались попытки извлекать новые материалы. Музыковеды пытались вернуть в музыкальную историю отдельных людей, переосмыслить эпоху. Появились книги, диссертации. Но никто эту информацию пока не собрал вместе, не проанализировал. Вообще метод можно охарактеризовать так: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что. Прежде всего, важны архивы организаций, которые проводили аресты - ГПУ, НКВД, КГБ. С ними поработало общество «Мемориал», где составлен большой список музыкантов, но это, может быть, лишь половина реальных репрессированных.

Газета «Музыкальное обозрение» печатает из номера в номер этот «мемориальный» список жертв: певцы, композиторы, затем гитарист из ансамбля при кинотеатре «Победа» в городе Калинине, потом дирижер эстрадного оркестра в ресторане «Восход» в городе Тула. Безусловно, они все вызывают сочувствие. И все заслуживают памяти. Но мне хочется выделить людей, которые что-то значили или могли значить для нашей культуры, чья судьба либо оборвалась на взлете, либо получила существенный удар в виде лагерей и ссылок.

- Как вы понимаете, что вот такой-то композитор или пианист - тот, кто вам нужен?

- Вот, например, Георгий Киркор - композитор, член Союза Композиторов СССР. Один автор упоминает, что он был арестован в 1937 году. Пока подтверждений я не нашел. Понимаю, что далеко не все, прошедшие тюрьмы и ссылки, хотели об этом сообщать. Вполне возможно, что люди скрывали свое прошлое. Доходит до смешного: натыкаюсь на лакуну в 10 лет в биографии композитора - в списке его произведений, и она датируется концом 30-х началом 40-х. Это повод обратиться к поискам материалов об этом человеке. Такой перерыв в его творческой биографии вполне может означать пребывание в ГУЛАГе.

Есть у меня в списке один человек - Адам Скрябин. Это первый якутский композитор. Он не имел профессионального образования, не учился в Москве, но сочинял песни, возглавлял духовой оркестр при военной школе. Оказался среди репрессированных. Узнать об этом можно было только из книги, изданной в Якутии мизерным тиражом. И больше нигде этого не было. Даже его родственники не знали, что он скончался, отбывая срок в лагерях. Лишь недавно нашлись документальные подтверждения.

- Когда раскрывается вся цепочка, что удается узнать?

- Вот история двух молодых ребят. Лев Тышков, скрипач, и Ананий Шварцбург, пианист. Они росли в Харбине в семьях русских эмигрантов. Поехали в Японию на концерты, произвели фурор. Там их увидел советский посол в Японии и пригласил учиться в Москву. Уговаривал: «Вас ждет консерватория, вы получите лучшее музыкальное образование в мире». Они поверили и поехали. Стали учиться в Московской государственной консерватории, и на первом же курсе их арестовали как японских шпионов. Им ломали пальцы о косяк двери. Они прошли лагеря. Шварцбург потом стал худруком филармонии в Красноярске. Тышков уехал в Америку в 70-е годы.

- Как восстановить подобные истории?

- Ищу везде. Цепляюсь за какие-то разрозненные факты.

Вот еще один пример. Карл Григорович, известный скрипач. После Октябрьской революции он уехал из Москвы на Украину. Жил в Витебске до 1921 года. Надо было так случиться, что туда приехала делегация из Польши. Они ему выписали бумагу, по которой он мог приехать в Польшу и остаться там. Бумагой он не воспользовался. Но его за это арестовали и впаяли три года лагерей. 25 марта 1921 года он умирает в лагере. Обстоятельства не известны. Это можно найти в открытых источниках.

Но вопрос - как мне было узнать, что именно из сотен музыкантов Григорович был арестован? А вышло так: я об этом вскользь прочитал в какой-то из книг. Одна строчка, упоминание - после этого я начинаю искать. Вытягиваю что-то сначала из интернета, смотрю в книгах, опубликованных после 90 года, либо в западных изданиях. Потом уже иду в архив, пытаясь найти информацию, пытаюсь найти упоминания в РГАЛИ, в консерваторском архиве. Хуже всего с бывшими республиками СССР - особенно с Украиной. Когда-то именно там было много имен, о которых хотелось бы узнать побольше. Василий Барвинский - композитор, которого не просто арестовали, а который сам подписал разрешение на уничтожение своих рукописей. Пытаюсь понять, как это стало возможным.

- Чем могла его музыка не угодить карающим органам?

- НКВД не очень интересовала музыка как таковая. Претензии были не по музыке - в основном они шли по знаменитой 58-й статье. Контрреволюционная деятельность, заговоры. Но в данном случае это была история именно с музыкой.

Барвинский всю оставшуюся жизнь восстанавливал свои сочинения, фортепианный концерт. В Латинской Америке нашлись ноты. Пока все это не совсем понятно. Но я разберусь. Были музыканты, страдавшие напрямую за свою профессиональную деятельность - композиторы церковной, духовной музыки. Существовал запрет на написание культовой музыки. После 1928 года исполнять духовные произведения можно было только в церкви. А до этого даже существовала секция композиторов духовной музыки в Драмосоюзе – объединении драматургов и композиторов (его сейчас почему-то называют Драмсоюз, хотя в прессе тех лет писали именно с «О»). Но после 1928 года они оказались не у дел. А потом многих арестовали и расстреляли. За распространение «опиума для народа».

Немного похожая картина - музыка джазовая, хотя джазом тогда называлась почти любая эстрадная, легкая музыка. Настоящий джаз в 20-30 годы играли только избранные исполнители. Для НКВД это была не столько американская музыка, сколько нэпманская. «Сегодня ты играешь джаз, а завтра родину продашь». Логика была странной. Она сидела где-то в головах у среднего звена НКВД, которые вписывали фамилии в квоты. Попасть в эти списки джазовому музыканту было проще, чем кому-то другому. Хотя в это же самое время были чрезвычайно популярны Исаак Дунаевский, Александр Цфасман.

- То есть маршалов от музыки не трогали? Тот же Шостакович - за одно отругали, за другое дали Сталинскую премию.

- Тоже не совсем так. Жиляев, которого я уже упоминал, был вот именно что маршалом. Дирижер Евгений Микеладзе - художественный руководитель Грузинского театра оперы и балета – тоже был своего рода маршалом. Иосиф Люблин, композитор. Николай Парфенов - лучший арфист страны! Оскар Бёме – выдающийся трубач-виртуоз! Другое дело, не было громких процессов, аналогичных судам над военачальниками, технократами, партийной оппозицией.

Но и музыкантов тоже иногда брали группами. Вот в Иркутске в радиокомитете был оркестр. Так в нем «раскрыли антисоветскую организацию» - расстреляли трех дирижеров. Константина Брауэра, Александра Бесеневича и Мечислава Калиновского. Плюс арестовали некоторых артистов оркестра. В Красноярске были расстреляны скрипач, дирижер, педагог Абрам Марксон и его ученик Анатолий Арапов.

Среди маршалов, конечно, Александр Мосолов. Он, правда, был большой хулиган и во многом сам виноват в том, что его «замели». Но сажали ведь его по политической статье... Между прочим, не всем известно, что репрессии коснулись и знаменитой семьи Гнесиных - расстрелян был младший брат Григорий Гнесин. Отец Святослава Рихтера – Теофил Рихтер, органист, композитор был расстрелян в Одессе по подозрению в шпионаже в пользу немцев – ему вменили в вину, что в 1935-36 годах он посещал консульство Германии. Немецкое происхождение стало причиной ареста в 1941 году пианиста Генриха Нейгауза – его продержали на Лубянке почти 9 месяцев за отказ отправиться в эвакуацию. Выпустили лишь по личному ходатайству Эмиля Гилельса. Шлейф этой истории преследовал его даже в оттепельные времена: выдающемуся музыканту было отказано в присвоении звания народного артиста СССР.

- Были истории, которые вас особенно поразили?

- Иркутская певица Динора Розенберг. Ее история помогает понять, насколько драматичное время выпало на долю тех, кто жил, творил и страдал в сталинскую эпоху. И совершенно не важно, был ли ты арестован на 10 или 5 лет, полгода или три месяца. Физически и духовно можно сломать и за один день.

Динора родилась в Киеве в 1904 году, после революции переехала с родителями в Иркутск. С 1932 года стала ведущей солисткой краевого радиокомитета. У нее было красивое, сильное сопрано, она владела большим оперным и камерным репертуаром - для артиста на радио это было важно, ведь тогда передачи шли не в записи, а вживую, поэтому, считай, что Динора каждый день выходила к микрофону, как оперный солист выходит на сцену. Также она принимала участие и в записи спектаклей, которые организовывал радиокомитет. Ее арестовали 19 апреля 1938 года в Иркутском драматическом театре, уведя буквально со сцены после окончания спектакля «Пиковая дама».

Обвинение стандартное - в антисоветской деятельности, чей-то оговор. Диноре повезло, уже 15 августа ее освободили, дело было прекращено. Но артистка пережила такой нервный стресс, что не смогла больше петь. Вообще. В возрасте 34-х лет Диноре Розенберг пришлось навсегда отказаться от карьеры певицы.

- Известно, что Шостакович, как мог, помогал репрессированным, поддерживал их.

- Среди тех, кому Дмитрий Дмитриевич помогал вернуться в профессию, был дирижер Игорь Миклашевский. Удивительный человек! Ученик Александра Скрябина, член Союза Ленинградских композиторов, но техник по образованию (два диплома технических ВУЗов, кандидат технических наук). Музыкой занимался урывками, однако успел сочинить симфоническую поэму «Сизиф», восхитившую Бориса Асафьева.

Шостакович на него обратил внимание, когда тот еще дирижировал любительским оркестром. В 1937 по ложному доносу он был осужден за пропаганду, содержащую призыв к свержению, подрыву и ослаблению Советской власти. По 58-ой, контрреволюционой, статье расстреливали очень часто, но Миклашевский чудом спасся. Его выпустили из тюрьмы «всего» через полтора года, восстановили в правах и вновь признали членом Союза композиторов.

Но за право дирижировать Миклашевскому пришлось бороться. И помог ему в этом Дмитрий Шостакович. И вот 14 декабря 1941 года. В Большом зале Ленинградской филармонии концерт. Звучит музыка П.И. Чайковского. Симфонический оркестр Радиокомитета исполняет для блокадников увертюру-фантазию «Ромео и Джульетта» и Шестую «Патетическую симфонию». Отопления нет, в зале очень холодно. Музыканты вышли на сцену в шапках, ватниках, валенках. Но дирижер одет согласно концертному этикету – в черном фраке и ослепительной белизны рубашке. Таким запомнили ленинградцы последнее выступление Игоря Сергеевича Миклашевского.

В феврале он попадает в госпиталь в крайней степени истощения и умирает там в ночь с 8 на 9 марта 1942 года. Однако состоялась ли его реабилитация в истории нашей музыки? Кто слышал его «Сизифа»? Кто вспоминает его героические концерты в блокадном Ленинграде? В советское время многих останавливало «темное пятно» на его репутации - арест в злосчастном 1937 году. Но теперь ведь можно?

- Так в чем же ваша задача, Андрей? Похоже, не только отдать дань памяти замученным музыкантам, но и вернуть их музыку?

- Теперь это уже не всегда возможно. Не осталось записей, уничтожены рукописи. Но то, что доступно, что можно найти, что можно реконструировать, мы просто обязаны сделать достоянием общества.

Екатерина Кретова

Источник