В единственном в Москве женском СИЗО назревает «телефонный бунт». Арестантки воспротивились новым правилам, которые, по сути, запрещают им звонить своим детям, родителям и мужьям, даже если суд или следователь дал согласие. Вообще впервые заключенных стали ограничивать – подчеркиваю – в разрешенных звонках.
Напомним, что звонки заключенных по-прежнему зависят от воли следователя. Тот обычно дает разрешение в обмен на признательные показания. А поскольку в последнее время арестанты стали чаще писать жалобы, обращаться в суд, писать письма чуть ли не президенту, то представитель следствия спустя какое-то время (обычно, когда уже само расследование заканчивается) такое разрешение с трудом, но все-таки дает. Если же нет, то обычно не отказывает в звонках судья (когда дело передали в суд).
Так вот, даже в проекте новых правил внутреннего распорядка СИЗО прописано, что заключенным-матерям, у которых на руках есть такое разрешение, должны предоставить звонок в течение 24 часов. Это хоть небольшое, но продвижение вперед. Замечу, изначально правозащитники настаивали, чтобы они могли звонить своим детям вообще без всякого разрешения, и это поддержала глава Совета Федерации Валентина Матвиенко.
Но вот что произошло в женском СИЗО № 6. В абсолютно каждой камере – слезы и крики.
– У меня на руках разрешения на звонки двум детям, – рассказывает заключенная. – Я получила его спустя год! Один ребенок учится в столичной школе, другой – в вузе (не в Москве). Они живут в разных местах. Но меня вывели на звонки и сказали: «Выбирай, позвонить можешь кому-то одному. И если он не возьмёт трубку, то другой звонок уже невозможен». Почему я должна выбирать между двумя детьми?!
– А я когда выбрала и позвонила, ребенок трубку не взял, — плачет другая. – А следующий звонок возможен только через 10 дней. Таковы новые правила, которые, как нам говорят, «сверху» спустила ФСИН России.
– Я ждала, пока мое дело передадут в суд и только тогда получила разрешение на звонки, – говорит очередная заключённая. – Два года без телефонной связи! И вот заветное разрешение на звонки маме и детям. А в СИЗО говорят – выбирай, кому из них. Почему я должна вообще делать такой выбор? Это и незаконно, и не по-человечески! В итоге я позвонила маме только потому, что больше шансов, что она трубку возьмет. Ведь теперь если не дозвонился – по другому номеру уже нельзя. Представляете? Детей я так и не услышала. Те, кто эти новшества придумал, не имеют сердца.
Женщины правы на сто процентов. Ни в законе о содержании под стражей, ни в ПВР нет ограничений на количество звонков, если они разрешены. Не сказано там и что за один вывод к таксомату женщина может набрать только один номер, и что если на другом конце не ответят, то нельзя набирать другие. И все эти годы никаких проблем не было.
Новшество, как уверяют сотрудники, появилось после проверки центрального аппарата. Проверяющие почему-то решили, что телефонные разговоры организованы неправильно, и вынесли свои рекомендации. Вот по ним теперь стали предоставлять звонки в женском СИЗО.
Все это, повторюсь, противоречит законодательству. По смыслу и букве закона администрация обязана предоставить столько звонков, сколько есть у заключенного разрешений. Если не хватает таксоматов или сотрудников для вывода и т.д. – это проблема ФСИН, а не арестантов.
Сам факт того, что новшество решили апробировать именно на женщинах, заставляет задуматься. На фоне разговоров власти о необходимости послаблениях для арестанток с детьми, улучшении их условий за решеткой это выглядит почти провокацией.
Прошу считать эту публикацию официальным обращением к директору ФСИН России А.А. Гостеву.
Ева Меркачева
