В понедельник разбирал бумажные завалы и среди них — небольшой моток киноплёнки.
Сразу вспомнил.
В классе у нас учился Нестеровский (имя забыл). Мама его работала на «Ленфильме». Время от времени она приносила домой бобину киноплёнки (метров на триста). Засвеченная киноплёнка зелёного цвета.
Если её отрезать (сантиметров десять), то из этого отрезка можно было сделать трещалку. К парте прикладываешь, и раздаётся: трик-трик, трик-трик. Довольно долго можно трикать, пока плёнка не порвалась.
У нас в классе просто болезнь началась. Каждый делал эту трещалку, и как только учительница отворачивалась к доске или смотрела в журнал, весь класс занимался триканьем.
Учительница подходила к сидящим за партами, и они не трикали. Она отходила — и они трикали: трик-трик, трик-трик…
Так мы срывали уроки.
Так мы доводили до слёз учительницу.
Дети — жестокий народ.
Мне до сих пор стыдно, что я принимал в этом участие.
Нас много, учительница одна…
Трик-трик, трик-трик.
Все хохочут. Учительница злится и чуть не плачет.
Немка Жанна Марковна на нас кричала: «Прекратите немедленно! Вы ведёте себя безобразно!». Она произносила это на немецком, русском и, по-моему, на английском языках. Но никто не прекращал трикать.
Жанна Марковна привлекала всех мальчиков. Стройная фигура, прекрасная улыбка и потрясающая причёска. Она напоминала каких-то заграничных артисток. А может, не напоминала, а пыталась быть такой, как кинодивы (мы же кино мало смотрели со знаменитыми американскими артистками).
И понедельник, и вторник прошли спокойно. Марата Рауфовича нет, многое остановилось, но ничего, скоро он приедет, и всё войдёт в колею.
Я не писал дневник потому, что нечего писать (я практически не работал). А ругать себя не хотелось. Зачем?
Снова рассуждал на тему антиковидной пропаганды.
Вот уже ковиду два года почти. За это время могли бы сделать хороший двух-, трёх-, а то и четырёхсерийный фильм. Ни одной фразы, что надо делать прививки, но при этом показать историю семьи, взаимоотношения докторов, и показывать всё спокойно, мягко, ровно, мелодраматично и эмоционально.
Никаких уговоров: «Прививайтесь, люди!», а все побежали бы сами. Если б талантливо сделали сериал.
Сейчас меня тянет почему-то на воспоминания.
Никогда не забуду дядьку с овощебазы. Добродушный, всё время хохотал, душа нараспашку, всегда предлагал выпить и не понимал меня, когда я говорил, что вообще не пью:
— Как так можно — совсем не пить! Завязал, что ли?
И не верил мне, что я по доброй воле перестал пить.
Меня на директора овощебезы вывела моя бывшая студентка Надя Ожегова.
— Владимир Владимирович, — как-то сказал она, — вот телефон директора овощебазы. Позвоните. Скажите ему, что вы от меня, а вы сможете покупать продукты в три-четыре раза дешевле, чем в магазине.
Мне было неловко, но чем-то кормить Кристофа необходимо, и я должен питаться. И я позвонил дядьке.
Приехал на овощебазу и понял: там наступил коммунизм. Всё стоило не в три-четыре раза дешевле, а в десять раз: капуста, картошка, морковка, помидоры, огурцы, курица, яйца, ветчина, буженина, консервы (рыбные, мясные). А главное — кости с мясом для Кристофа, моего любимого пса.
Овощебаза. Откуда же другие продукты?
— А у нас кооперация, — объяснял мне директор овощебазы. — Мы им (кому им — я не понял) — овощи, фрукты, они нам — сыр, колбасу, мясо, рыбу и сгущённое молоко. Кооперация.
Да, тогда так многие поступали. Я помню талоны, помню очереди, помню полное безденежье.
Почему об этом сейчас вспоминаю? Не знаю. Вряд ли нас ждёт повтор. Хотя в жизни бывает всё. Может, поэтому и вспомнил прошлые времена…
«СОЛО на клавиатуре» и «Курить, чтобы бросить!» я делал с таким расчётом, чтобы люди заражались оптимизмом и, попав в сложную ситуацию, находили силы потерпеть, перетерпеть.
Вот и сегодня на фирме я всем сотрудникам сказал:
— Ну отвечайте по телефону так, чтобы у человека радостно забилось сердце, чтобы он про себя подумал: вот, наконец-таки, есть место, куда позвонишь и с тобой по-доброму поговорят, постараюсь понять, помогут и всё сделают не формально, а по-человечески.
Как всё просто. Чего нам больше от других хочется? Человечности, понимания.
Вычитывал два дня книгу «1001 вопрос про ЭТО». Вычитка идёт тяжело. Глаза устают быстро. Хочется многое переделать. Себя останавливаю. Порой переделки ухудшают тот или иной материал.
Два дня прошли у меня спокойно и ровно.
Каждый вечер смотрел, сколько появилось новых читателей онлайн-книги «Курить, чтобы бросить!» и сколько учеников прибавилось по «СОЛО на клавиатуре». Мы востребованы. Это прекрасно. Это замечательно.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Уже давно со мной нет любимого Кристофа. Я так и не выполнил обещания — не написал «Рассказы старого Кристофа». Жаль. У книги нашёлся бы читатель.
Мы с Кристофом понимали друг друга. Да, мне кажется, собака меня понимала гораздо лучше, чем многие окружающие люди.
Если хочешь, чтобы у тебя было мало времени, ничего не делай.
Антон Павлович Чехов (1860-1904), русский писатель
