Придя работать в школу, я поняла, что очень трудно в условиях городской школы, как и города вообще, воспитывать мальчиков мужчинами. Попыталась говорить с коллегами. Встретила и недоумение, и непонимание. А когда я, обсуждая с коллегами вопросы воспитания мальчиков и девочек, сказала, что мужчина и женщина — разные виды, с разными менталитетами, предпочтениями, целеполаганиями и только ради продолжения рода они могут решать проблемы вместе, то прослыла бунтовщицей. Тем более что я заявила: мы не можем с мальчиков требовать точно такого же поведения, что и с девочек...
Трудность воспитания в современных городских условиях мальчиков носит объективный характер. Вся женская работа в нашем обществе сохранилась. Как и раньше, помимо работы «на службе» женщина дома стирает, убирает, готовит, рукодельничает, воспитывает детей, учит с ними уроки, ходит в магазин...
А мужчина? Он работает на службе. Но теперь он не валит лес, не колет дрова, не охотится, не пашет землю, идя за плугом. Он не охраняет жилище от врагов. В лучшем случае починит розетку, отремонтирует пылесос. Но то разовая работа, не систематическая в отличие от женской — она-то крутится каждый день...
Коллега по работе как-то ворчал: мол, в коллективе есть женщины, а посуда стоит немытой. Позор! Хотя женщины пьют чай или кофе из своих чашек и их, конечно, моют, а мужчины любят отпраздновать что-то, перекусить, оставив грязную посуду. Перегоревшие лампочки на службе вворачивает только ваша покорная слуга. Когда засоряется раковина, вантузом орудую тоже я. Мужчины не подключаются, курят в сторонке...
В школе общественно полезный труд в большей степени тоже женского характера.
Поэтому я убеждала своих оппонентов, что мальчиков надо активнее записывать в кружки борьбы, стрельбы, а не в шахматы и фигурное катание. Пусть мальчишки и подерутся, как было раньше. Вон в деревнях ходили «стенка на стенку», бились до крови. Но не становились врагами. И когда приходил враг, то ополчались против него, будучи подготовленными к сражению. К прямому столкновению. Мальчики не должны подавлять в себе полностью инстинкты самцов. И мы, воспитатели, не должны из них делать «облаки в штанах». Ведь, когда нападёт враг, мужчины должны быть и жестоки, и безжалостны, и агрессивны. А мы их воспитали барышнями, они боятся ударить и получить удар. Кто же нас защитит?
Крики о том, что мужчины, подобно женщинам, стали носить длинные волосы, обтягивающие одежды, бессмысленны — если современное общество уничтожает содержание, форма будет меняться.
Меня обвинили в незрелости, в неверии в силу воспитания на положительных примерах. Указали на опасность потакания хулиганским наклонностям, о необходимости пресечения ссор и драк...
Сегодня подавляющее число женщин — мамы, бабушки, жёны, сёстры — призывают своих мужей, братьев, отцов не вмешиваться в драку на улице, в потасовку в общественном месте. Но сами сетуют, что за них, если случается такое, не вступились посторонние, хотя мужчины поблизости были. У меня — четверо братьев. Мама, всегда уравновешенная, спокойная, сама просто бросалась разнимать дерущихся и говорила братьям: «У вас — сёстры. Сегодня вы пройдёте мимо женщины, которую обижают, мимо слабого, завтра мимо вашей сестры пройдут».
Знакомый рассказывает, как ехал в поезде с демибилизованным солдатом. Тот был настолько неловок, что не мог забраться на вторую полку. И его туда закидывали всем купе. Ошарашенный знакомый рассказал об этом приятелю-офицеру. Мол, что за физическая подготовка сейчас в армии? Ведь есть нормы: подтянуться, пробежать, метнуть гранату... А тот ему: да какая подготовка! Мы боимся и кроссов, и подтягиваний. А уж неосторожного обращения с оружием и подавно! Потому что, не дай бог, случится травма, увечье — сядешь! То есть за неумение солдат, их негодность к защите и обороне не спрашивает никто...
Одна моя приятельница всерьёз заявляет, что пришла к твёрдому убеждению: муж современной женщине не нужен. «Я — за гостевой брак. Это удобно — никаких готовок, никаких пьяных морд, никаких глажек рубашек. Захотела мужчину — вызвала секс-услуги». Правда, к судьбоносному для себя и семьи выводу она пришла уже после того, как дочь окончила школу, а она всё это время сидела дома, занимаясь её воспитанием.
Я тут же спросила: не знает ли она, почему её родственница, одинокая женщина, живущая на втором этаже пятиэтажного дома, постоянно подвергается нападкам алкоголика с пятого этажа? Ему за неуплату отключают телефон, воду, и он идёт не к соседям по площадке, не на ближний четвёртый-третий этаж, а к ней и буквально вышибает дверь, требуя воды, позвонить по телефону. А идёт он к ней потому, что это единственная квартира в подъезде, где нет мужчины.
Мужчина, даже, что называется, самый плохонький, — это защита. Потому их и изводят наши доброжелатели всеми способами. А потом нас, баб, таких самостоятельных, продвинутых, придут и голыми руками возьмут.
Мне кажется, дело с поисками выхода из цивилизационного тупика, в который мы угодили, похоже на поиски национальной идеи: их ищут, чтобы заблокировать, убить в зародыше. Кому-то выгодно, чтобы общество вымирало. А вымирать оно начало с сильного пола.
Екатерина ГЛУШИК
