На 48-м Роттердамском кинофестивале, который проходит в эти дни, одной из ключевых фигур стал Сергей Параджанов. 9 января исполнилось 95 лет со дня его рождения. Имя советского режиссера до сих пор многие слышат впервые, даже выговорить не могут. Годы, проведенные в тюрьме, украденная жизнь, невозможность снимать и показывать свои работы, — все это погрузило саму его фигуру в зону молчания.
Первой заграницей для опального режиссера стала Голландия. В 1988 году, освободившись из тюрьмы, впервые в жизни он совершил зарубежный вояж, приехав в Роттердам. Своим заявлением о том, что это самый прекрасный город Голландии, он шокировал голландцев, умеющих ценить старину. Ведь Роттердам был до основания разрушен в годы Второй мировой войны, а в стране сохранилось столько прекрасных исторических мест. Да и сам Роттердам тогда еще не был тем чудом современной дизайнерской мысли, каким стал теперь. Тогда все списали на то, что Параджанов был просто неискушенным человеком. Мифов по этому поводу много. И вот теперь на симпозиуме, посвященном Параджанову, проходившем в дни фестиваля, мы услышали его живой голос, слова, объяснившие те давние эмоции.
Параджанова спрашивают, какое впечатление на него произвела Голландия. А он отвечает, что его в 63 года будил разве что должник или курьер, а в Роттердаме разбудила своими звуками ратуша. А потом чайки прилетали к отелю. В Голландию Параджанов приехал как в Тулу — со своим самоваром. В страну, гордящуюся сыроварением, он привез кавказский сыр. Даже дома над ним смеялись. А вот роттердамские чайки его с удовольствием съели. Таким было утро в Голландии. Параджанов, словно обращаясь к потомству, говорит: если через несколько лет кто-то окажется в Роттердаме, и чайка прилетит к его окну, то это будет означать, что это я молюсь за вас, что я не умер.
А город потряс именно своим современным ритмом. В его железобетонных трубах и эллипсе он увидел такую гармонию, такие изгибы времени, каких нигде прежде не встречал. Параджанов восхищался тем, что разрушенный во время бомбежек город, где уцелели только собор и ратуша, поднялся из пепла.
Участвовавший в симпозиуме директор ереванского Музея Сергея Параджанова Завен Саркисян пересказал обозревателю «МК» занятную историю. Прежде чем отправиться в Роттердам, Параджанов должен был пройти собеседование. Партийные инстанции еще не исчезли к тому времени как класс. Пришел он туда в кепке, которую ему предложили снять. Параджанов категорически отказался: «Не могу. Это кепка Владимира Ильича Ленина. Наша семья была дружна с его шофером». Так и вошел в кабинет в кепке.
Армянские кинематографисты сняли, как Параджанов умирал, а потом пришли с камерой в морг. Происходят такие вещи сплошь и рядом. Под видом близких людей кинематографисты проникают в больницу, устанавливают камеру, пользуясь беззащитностью умирающего, прикрываются тем, что работают на историю. Документалистика в этом смысле бесстыдная вещь. Представили на симпозиуме отснятую хронику, когда тело Параджанова проносят на носилках по каким-то коридорам, через людскую толчею. Его массивная фигура видна из-под простыней, и даже бездыханный он производит впечатление титана. Но зрелище жуткое.
Во время своего визита в Голландию Параджанов побывал на блошином рынке в Амстердаме. Всю жизнь он по помойкам и тифозным баракам собирал «сокровища», которые потом использовал в своих коллажах. Теперь его собственные сокровища представили в Роттердаме. На большом экране публика увидела триптих короткометражных фильмов, мало известных широкой аудитории. Фильмы отреставрировали, и они буквально сияют красками. 8-минутные и смонтированные в 1966 году фотопробы актеров к фильму «Киевские фрески» сделаны на киностудии Довженко. Вот где СССР. Прекрасная и молодая латышская актриса Вия Артмане, брутальный русский актер Афанасий Кочетков, украинская актриса Антонина Лефтий с косой вокруг головы, а рядом с ней горячий кавказский мужчина — грузин Тенгиз Арчвадзе. 10-минутная картина «Акоп Овтанян» снята в 1967 году в Армении на основе портретов знаменитого армянского живописца 19 века, которого называли Рафаэлем из Тифлиса. В этом городе он жил. На портреты наложили звук, и кажется, что заговорили люди, запечатленные на полотнах. И сам Тифлис предстает совершенно необычно, в нем прошлое и настоящее гармонично сошлось. 25-минутные «Арабески на тему Пиросмани» сняты в 1985 году в Армении и рассказывают об уникальном грузинском художнике Пиросмани, который судя по всему, совсем неизвестен интернациональной публике.
С именем Параджанова связана и мультимедийная выставка «Монастырь кино: Саят Нова. Дубли», которую открыли в одном из соборов Роттердама. Польские художники использовали неизвестные срезки его фильмов. При входе в собор видишь ковры, конечно, не такие великолепные как у Параджанова, ткацкий станок, клубки ниток, веретено. А перед алтарем установлены панели, на которых показывают как раз фрагменты, не вошедшие в окончательный вариант знаменитой картины Параджанова «Саят Нова» 1968 года, рассказывающей об армянском поэте Саят Нова. Можно подняться наверх, к органу и сверху посмотреть на них. Кажется, что на тебя не сводит глаз прекрасная Софико Чиаурели, взгляд которой меняется. Или вот мальчик в старинном армянском храме склонился над книгами, страницы которых перелистывает ветер. Эти кадры производят магическое впечатление, особенно при сиянии свечей, которые имитируют лампы.
Светлана Хохрякова
