25 лет назад (осенью 1998 года) по японскому телевидению впервые показали анимационный сериал «Эксперименты Лэйн» (главный режиссер – Рютару Накамура, сценарист – Тиаки Конака, дизайн персонажей – Ёситоси Абэ), впоследствии получивший статус культового. Однако статус этого произведения в массовом сознании (в том числе, в среде поклонников аниме) крайне неоднозначный: его известность, большое количество просмотров и высокие рейтинги никак не соотносятся с обширной и глубокой герменевтической практикой, которой достоин столь сложный аудиовизуальный текст.
Постер сериала
Положение «Экспериментов Лэйн» похоже на «Твин Пикс» Дэвида Линча: вместо попыток обоснованной критики, формального анализа и философской интерпретации – ни к чему не обязывающие спекулятивные размышления и произвольные оценки о невнятности, непонятности, абсурдизме, психоделике и тому подобной вкусовщине.
На самом деле, как в любом подлинно художественно произведении, все стилистические приёмы, которые эксплуатирует авторский коллектив, глубоко телеологичны. Основой художественной формы мультфильма является не психоделика (бесцельное воспроизводство бессмысленных гротескных форм), а суггестия (целенаправленное воздействие на человеческое подсознание). Наиболее частым суггестивным приемом является повтор.
Каждая из 13 серий имеет тождественный зачин:
1) изображение лица Лэйн на ламповом мониторе с помехами.
2) надпись на белом фоне «Наше время, наши дни», озвученная голосом, похожим на синтезированный.
3) заставка (урбанистическая зарисовка, сопровождающаяся разными деперсонализированными голосами, озвучивающими разные маргинальные концепции – от социал-дарвинизма до всевозможной конспирологии, пародийные вариации которой очень важны для сериала).
4) синтезированный голос номинирует серию-«уровень» (названия всегда очень абстрактные, типа «общество», «религия»).
Также лейтмотивами являются гудение спутанных проводов, изображённых чёрными на фоне белого облачного неба, и тени, текстура которых напоминает то ли масляные разводы, то ли звёзды в глазах при головокружении. В образной системе мультфильма фактически нет натуралистических образов: даже обнажённое тело Лэйн напоминает прозрачный бесполый контур. В стилистику сериала интегрированы стилизации различных художественных манер (карандаш, тушь, пастель, акварель), что совсем не свойственно аниме.
Большую роль в сюжете играют многочисленные пародии на массовую культуру.
Пародийной является завязка с электронными письмами, приходящими от покончившей с собой одноклассницей Лэйн.
Пародийной является «мысль семейная», заимствованная из психологических сёнэн, посвященных кризису межличностных отношений, и получающая совершенно непривычную развязку (Лэйн не связана никакими родственными узами со своей названной семьёй).
Но основным пародийным мотивом являются референции к «Секретным материалам» – сверхпопулярному сериалу 1990-ых (люди в черных костюмах, группировка хакеров «Рыцари», конспирологические ролики-флешбеки, намёки на евгенические опыты над детьми). Пародийный эффект создаётся путём алогичной комбинации мотивов, вообще лишённых какого-либо каузального развития.
В отличие от референций к массовой культуре, отсылки к классическому японскому кинематографу предельно серьёзны. Непривычные для аниме крупные планы, сцены молчания и безответные реплики отсылают к таким фильмам, как «Идиот» Куросавы или «Женщина в песках» Тэсигихары. Свойственная этим шедеврам элегическая грусть и декларация неизбывного человеческого одиночества пронизывает всю ткань повествования мультфильма.
В Сети популярно психоаналитическое толкование сериала: дескать, главная героиня, Лэйн Ивакура, страдает серьёзным психическим расстройством, наподобие шизофрении, из-за чего она и не может различить действительность и виртуальность. Однако эта концепция несостоятельна, так как точка зрения главной героини на происходящие сверхъестественные события не единственная в тексте.
Мы видим то же самое глазами и её школьной подруги Алисы, и её сошедшей с ума старшей сестры Мики.
Лэйн – не человек, она оцифрованное коллективное бессознательное, гипертекст, обретший телесную оболочку. Попытки вставить мультфильм в один ряд с психологическими драмами 1990-ых о гениальных, но безумных программистах (вроде «π» Даррена Аронофски или «Экзистенцией» Дэвида Кроненберга) неудачны, так как при одинаковом материале, они обладают разной проблематикой.
«Эксперименты Лэйн» имеют мистериальную сюжетную структуру, подобно другому анимационному хиту из 1990-ых – «Евангелиону». Уровни восхождения-нисхождения Лэйн, лишение её родных, друзей, возраста, имени, должны привести к полному слиянию (комплементации) всех одиноких сознаний и виртуальных миров, по замыслу её создателя – гениального программиста-демиурга Масами Эйри, убившего себя и живущего в управляемой им Сети.
Однако в отличие от Аянами и Синдзи, Лэйн приемлет настоящий мир и возвращает его в имманентное состояние. В эпилоге она встречает всех героев живыми и здоровыми, занятыми мелкими, но настоящими проблемами.
Интернет в мультфильме наделён мифическими и магическими атрибутами. Он тотален и пронизывает все стороны жизни героев.
В сущности, человек в художественном мире сериала становится атрибутом всевозможных модных гаджетов. Его взгляд прикован к джойстику. Его лик рассечён двоичным кодом на экране монитора (что очень похоже на вышедшую через пару лет «Красоту по-американски»). Он опутан проводами, как в символичном облике Лэйн в развязке мультфильма.
Сама Лэйн наделяется полубожественными, героическим атрибутами для прочих пользователей Сети, что диссонирует с неведением главной героини о себе самой.
Сериал покойного Накамуры стал поистине пророческим: он предвосхитил тотальную цифровизацию, раздвоение человеческой психики на реальный и виртуальный аватары, трансграничную Интернет-полифонию.
Даже популярность столь авангардного опыта является очень характерной для «эры подозрений» 1990-ых (вместе с «Твин Пикс» и «Секретными материалами»), в которой мы живём «в наше время, в наши дни».
Амир Пшидаток
