В каждой стране есть свой особый преступный пласт. В Америке – это знаменитые чикагские гангстеры, у итальянцев есть сицилийская мафия, у китайцев – триада. В молодом Советском Союзе появилась своя «каста» – воры в законе. Причем, сначала власть считала, что «элитные» преступники способны принести пользу. Но потом стало понятно, что воры в законе – настоящая зараза, против которой срочно требовалось изобрести «вакцину».
Метаморфозы воровского мира
Еще во времена Петра I преступность в России начала обретать силу и влияние. И к концу XIX века бандитский мир имел полноценную, если можно так выразиться, «кастовую систему». Но события, произошедшие в 1917 году, запустили процесс метаморфоз. Ведь многие приверженцы «воровской дорожки» оказались на стороне большевиков. Они им «сочувствовали», поскольку видели в них отличную возможность отомстить царскому режиму. Ярким примером может послужить командир Красной армии Григорий Котовский, человек которому был не чужд преступный мир. Или тот же знаменитый Мишка Япончик.
Когда большевики одержали победу, многие из красных командиров, имевших за плечами криминальный багаж, не спешили от него отказываться. Поэтому новой власти пришлось устраивать «чистки», поскольку надобность в бывших преступных элементах отпала.
Это послужило хорошим уроком для всего воровского мира Советского Союза. Преступники поняли, что «водить дружбу» с новой властью опасно. Тогда-то и начал формироваться кодекс воровских понятий. Всячески способствовала, хоть и не специально, оформлению криминального мира и сама власть. Поскольку ближе к 30-м годам XX века в стране на второе место по экспорту вышел лес. А его необходимо было заготавливать далеко не в самых тепличных условиях. Плюс коллективизация, которая спровоцировала массовый рост преступности. И в предвоенные годы сложилась, мягко говоря, довольно странная и пугающая ситуация, которую можно описать так: «Полстраны сидело, полстраны охраняло».
Поскольку число «отдыхающих» (причем на длительный срок) за решеткой людей росло, то вскоре лагеря начали превращаться в собственные микрогосударства.
Любопытно, что система воровского сообщества, многое переняла у новой, партийной власти. Например, «секретаря» и «делегатов» выбирали на сходках путем голосования. А для новых последователей требовалась положительная рекомендация как минимум двух воров в законе.
Разработали воры и собственные законы. Заводить семью запрещалось, как и работать. Все лишние средства сдавать в «общак», а жить предписывалось на «малине».
Постепенно именно воры стали негласными «королями» всей лагерной системы СССР. И хоть им запрещалось контактировать с администрацией «мест не столь отдаленных», они полностью контролировали все процессы, происходившие на зоне. И власть на это закрывала глаза. Ведь подобная самоорганизация была удобна. Вот так описывал жизнь воров в законе Варлам Шаламов в «Очерках уголовного мира»: «С ворами считается начальство. Блатари — хозяева жизни и смерти в лагере. Они всегда сыты, умеют «достать», когда все остальные — голодны. Вор не работает, пьянствует, даже в лагере, а крестьянский парень вынужден «пахать». Воры его и заставляют «пахать» — так они ловко приспособились».
Раскол
Нарушила воровскую идиллию Великая Отечественная война. Многие воры отправились на фронт. Они, так сказать, «искупали кровью» свои преступления. Но огонь патриотизма у некоторых быстро угас, поэтому случаи дезертирства стали обычным делом. А сбежав, они возвращались к привычным делам — воровству и спекуляции.
Особенно острой проблема стала в 1942 году. Когда на московском Тишинском рынке была проведена массовая облава на преступников.
Но те блатные, которые после войны вернулись в лагеря, попали в совершенно чуждую обстановку. Зона их не приняла, поскольку «старожилы» преступного мира посчитали их «ссучившимися» из-за сотрудничества с государством. Добавили масла в огонь и некоторые изменения в «воровском законе». Некий блатной Король, что называется «протолкнул законопроект» по которому теперь (с 1947 года) воры могли занимать должности старост, нарядчиков, бригадиров и так далее.
Разделение стало катализатором кровопролитного конфликта во всей лагерной системе. «Суки» оказались между двух огней, между ворами старой школы и новой. Поначалу власть как-то пыталась воздействовать на ситуацию. Вводились дополнительные наказания, уголовников разводили по разным зонам. Но ничего не помогало. Более того, стали появляться «беспредельщики», которые демонстративно никому не подчинялись. Поэтому Советская власть отошла в сторону, предпочитая не вмешиваться в разборки ненужных элементов. И это оказалось самым действенным методом по борьбе с ворами в законе. В разгар «сучьих войн» смертность в лагерях как минимум сравнялась с 1938 годом, когда царили массовые расстрелы.
«Белый лебедь»
Отдельная тюрьма для «блатарей» под названием «Белый лебедь» была построена еще в 1938 году. Но вплоть до 1955-ого там содержались не только уголовники. Их разбавляли «политическими». Но потом их убрали оттуда, превратив тюрьму в настоящую банку с пауками.
Ворам, как известно, работать запрещалось. Но кому тогда работать, если все население «Лебедя» составляли одни воры? Поэтому в колонии то и дело вспыхивали кровопролитные столкновения, восстания. И их подавляли с особой жестокостью.
А в 1980 году там было создано единое помещение камерного типа — ЕПКТ. Туда отправляли наиболее опасных рецидивистов со всех уголков страны. Большое количество блатных приводило к тому, что более слабых воров в законе то и дело, что называется, «раскороновывали» (более 130 человек).
Полковник милиции Анатолий Жогло, который работал с ворами в законе, в своих воспоминаниях написал так: «В практике советской лагерной системы воровские войны были одним из самых существенных способов искоренения этой касты. Иногда такие противостояния провоцировали сами воры, иногда для этого создавались особые условия по инициативе руководства страны».
Автор: Павел Жуков
