...Осень 1918-го. Год назад свершилась Октябрьская революция. Полыхает Гражданская война. Голод, разруха. А 45-летний искусствовед и коллекционер Николай Бартрам открывает в четырехкомнатной квартире на Смоленском бульваре музей игрушки. Инициативе благоволит нарком просвещения Луначарский, и вскоре экспозиция переселяется в особняк на Пречистенке. Однако в 1931-м, в год смерти основателя, музей переводят в подмосковный Загорск. Официальная причина — реконструкция центра Москвы для строительства Дворца Советов.
Загорск был выбран не случайно. К тому времени он уже получил неофициальный титул игрушечной столицы страны. Не одно столетие местные мастера делали деревянные, лепные из папье-маше, токарные игрушки. Причем работали семьями. Здесь родилась знаменитая матрешка. В селе Богородское — резные жанровые композиции: мужик и медведь, ворона и лисица. Дернешь за веревочку, повернешь — фигурки начнут двигаться. По легенде и преподобный Сергий Радонежский вырезал для детей кукол...
Коллекция народной игрушки — одна из самых полных и интересных в России, гордость музейного собрания. Кроме деревянных, глиняных и текстильных, есть образцы из соломы, шишек, мха.
Каргопольская, дымковская, филимоновская, абашевская, хлудневская, гороховецкая... Это сегодня названия народных игрушек звучат словно старые куплеты с полузабытыми словами. А в 1943-м, едва только отогнали немцев и привели в порядок подмосковную инфраструктуру, мастеров-игрушечников начали спешно возвращать на промыслы. Руководство страны понимало, как важно не растерять национальные традиции. «Война все спишет», — такой вариант даже не рассматривался.
«Игрушка — зеркало жизни», — считал Николай Бартрам. Его современник, педагог Антон Макаренко, словно дополнял афоризм: «Игра имеет важное значение в жизни ребенка, имеет то же значение, какое у взрослого имеет деятельность, работа, служба. Каков ребенок в игре, таков во многом он будет в работе, когда вырастет». Многие десятилетия никому в голову не приходило поставить под сомнение воспитательную роль игрушки.
В 1932 году в Загорске был создан НИИ игрушки — сейчас его, увы, уже нет. В 1933-м открылся техникум игрушки, готовивший специалистов для всего СССР. Игрушки выпускали три городских предприятия. Плюс Богородское, Хотьково... С момента рождения детище Бартрама находилось в подчинении у образовательного ведомства. Наркомпрос, потом — Академия педнаук СССР, РАО. К такому положению дел здесь привыкли. Музей всегда был художественно-педагогическим, оставаясь при этом учреждением культуры.
Поскитавшись по разным углам Загорска, в 1980-м музей игрушки наконец обрел достойное здание на горе Волокуша у Келарского пруда. Памятник архитектуры ХIХ века. Аккурат напротив Троице-Сергиевой лавры. В год большого юбилея тут показывают иллюстрации Николая Бартрама к детским книгам и игрушки, выполненные по его эскизам, в том числе архитектурные, которые он сам и придумал. В таком расширенном объеме эти предметы представлены впервые. Отдельной выставки удостоилась советская промышленная игрушка, собирающая толпы детей и взрослых — вот уж чего никак не ожидали сотрудники музея. У витрины с «космическими» экспонатами — очереди! Хотя чему удивляться — подобные экземпляры были в каждой советской семье, у тех, кому сегодня за сорок. Ими играли, их разбирали, дарили друзьям. Часто, надоевшие и поломанные, без жалости выбрасывали. Но бывало и по-другому...
Недавно в музей приехала пожилая дама с маленькой мягкой собачкой. «Уходя на фронт, дед подарил ее своей дочери (моей маме), — поделилась женщина. — Из Сталинграда собачка отправилась с мамой в эвакуацию, прожила 77 лет, и теперь я хочу передать эту память вашему музею».
Похожая история — с набивной собачкой Вавкой. Ее тоже подарил дочери отец. Летчик, погибший в первые дни войны. И уже внучка той девочки привезла в музей игрушку вместе с рисунками отважного прадеда. Впрочем, таких историй немного. Экспонат с легендой в любом музее — на вес золота.
— У нас более 166 тысяч предметов, но особая гордость коллекции — игрушки дома Романовых, — рассказывает «Культуре» замдиректора по музейной и научной деятельности Ольга Озерова. — Не «того времени», не «может быть, в них играли». А настоящие, с метками: «поступила из Ливадийского дворца», «из Александровского...» Например, дочери Николая II с помощью набора для выжигания сделали скамеечку, оставив на память потомкам свои инициалы: «О.Н.» и «Т.Н.». Деревянного коня, расписанного по левкасу, с кожаным седлом и настоящими подковами, Екатерина II (тогда еще великая княгиня) заказала для сына Павла — будущего российского царя.
— А к 300-летию Императорского дома, в 1913-м, крестьяне Рязанской губернии изготовили для царевича Алексея мебельный гарнитур — кресло в виде древнерусского трона и стол, за которым мальчик делал уроки и играл, — добавляет хранитель с 40-летним стажем Вера Полякова. — Еще один подарок ему сделали в честь выпуска на заводе полумиллионной винтовки Мосина — это была абсолютная копия знаменитого отечественного оружия.
Конечно, проблем у музея достаточно, и они заслуживают отдельного, явно не предновогоднего, разговора. В мечтах пока остается реновация (вот ведь как полюбилось слово!) кукол ХIХ–ХХ веков. А еще сотрудникам легендарного в своем роде учреждения хотелось бы открыть психолого-педагогическую и научно-экспериментальную лаборатории — оказывается, теперь игрушки надо изучать заново, объяснять детям и взрослым, как в них играть. Оптимисты мечтают о воссоздании профессионального журнала, посвященного игрушке (в советское время их было два). И даже — о восстановлении НИИ игрушки.
