Марию Донец из Кузбасса впору заносить в Книгу рекордов Гиннесса как самую-самую оптимистичную невесту. И красавицу! Баба Маша (ахаю я) — росточком под метр пятьдесят и худенькая, как школьница-пятиклашка. С нежным сияющим личиком и весёлой копной седых волос — «одуванчиком». Скажи кто раньше, что после 100 лет возможно так выглядеть, ни за что б не поверила. Вот она, молодящая сила любви!
Первая любовь сразила Машу в… 45 лет. Родилась баба Маша в Киеве в 1901 году. Но абрикосовые сады родины ей давно не снятся и ностальгией не мучают. Ведь Мария на Украине до 40 лет в «скучных девках» прожила и всё никак суженого выбрать не могла, привередничала.
А потом — война. Санитарка Маша тяжеленных раненных солдат умудрялась
— С ним и приехала в Кузбасс, — рассказывает.- Батюшки! Болота, тайга непроходимая, мужчины —
Баба Маша хватает меня за рукав, будто вчера этот её первый день в Кузбассе прошёл.
— И ушла я тогда в подземные мотористки, на шахту, — вспоминает баба Маша. — По полторы смены пахала. Наш бригадир Осип Емельянович долго приглядывался. Вдруг подошёл: «Знаешь, Мария, работаешь ты хорошо, но всё остальное в жизни делаешь с запозданием. Значит, инициативу беру на себя. Нашёл тебе жениха. Ты — одинокая. Мой сосед Поликарп тоже, овдовел он. Поехали…»
Мария согласилась — из любопытства. И — практичности. («Понимаешь, у Поликарпа тёплая квартира, хоть и в бараке, 12 соток огорода, в хозяйстве — корова, поросята, две овечки».) Осмотрелась. Ребятишек Поликарповых —
…Этой семьи Мария лишилась в одночасье. Муж и выросшие сыновья ушли на смену в шахту.
— Больше я их не видела, НИКОГДА!
Как чумная все дни была. И — дала зарок: буду век одной доживать. Второй такой семьи больше Бог не даст.
И каким же страшным оказалось это длинное одиночество!
А вторая любовь пришла… в 102 года:
— Николай носил меня на руках!..
Но клятву, что Мария дала у гроба мужа Поликарпа, — до 100 лет одной доживать, она сдержала. Давно вышла на пенсию. Жестокую травму пережила — левого глаза лишилась, пришлось протез вставить.. Так вот, поправилась баба Маша, почти перестала стесняться протеза,
— Конечно, ни о чём ТАКОМ Мария не думала, — рассказывает её подруга. — И вот однажды я достала ей путёвку в санаторий-профилакторий, что на Антоновском руднике. Выходим из автобуса, веду её за руку. Молчу, переживаю. Думаю, как узнают в санатории, что бабуле 102 года и она видит плохо, ещё заставят назад везти. Они возиться с долгожительницей вряд ли захотят. А ей — лишние слёзы, обида.
Подруга завела бабу Машу во двор санатория, подозвала женщину с ребёнком — из отдыхающих, попросила бабулю до места доставить. Расчёт оказался верным.
А дальше — пошли чудеса. Баба Маша стала с интересом «просачиваться» на дискотеки для отдыхающих. Звонко выкрикивать ответы на загадки. Петь вместе со всеми. И, наконец, не усидела, выскочила в круг — плясать. Да так, что после очередной вечеринки для пожилых отдыхающих один из скромно сидевших и от всего отнекивавшихся дедов — Николай Наумов — смущённо вызвался проводить бабу Машу в палату.
За курортным романом между худым и длинным
Как объявляет окружающим, когда баба Маша начинает рассказывать о войне (а это одна из её самых любимых тем): «Слушайте все. Мария правду говорит».
И, наконец, заликовал санаторий, во дворе которого бушевала весна. Увидели:
— Сватовство прошло скромно, — смущается баба Маша, вспоминая. — Через месяц ко мне приехали на машине мужчина и женщина (это сын и дочка Николая оказались). Они спросили: «Донец? Мария? Собирайтесь. Отец вас ждёт».
Баба Маша взяла с собой две пуховые подушки и поехала. Там местные пенсионерки приняли бабу Машу в штыки. Николай же был женихом видным, работящим. Он, считай, до самой смерти на велосипеде носился. Своими руками огромный огород в образцовом порядке содержал.
— Прожили они около года, — рассказывает Людмила, дочка деда Николая. — Папа старался угодить жене: и воду от колодца носил, и печь топил, и варил. Стоило кому из нас зайти к ним на пути в магазин, просил обязательно купить его Марии апельсинку или газировку. Баловал. Мы даже немного обижались, ревновали к нашей покойной маме.
Но вскоре дед Николай умер. Баба Маша вернулась в свою городскую комнатушку в бараке. И заплакала:
— Нет смысла жить.
Но прошло время, и баба Маша перестала сидеть у окошка. Начала ездить по гостям — по Кузбассу. Рассказывают:
— Она раз по ошибке села на междугородний автобус, задремала, а проснулась уже в Кемерове. Добрые люди чаем напоили, ночевать оставили. А присмотревшись, какая звонкая и весёлая бабуля, стали за деда-соседа сватать.
Приглашение неожиданных сватов она приняла. С месяц пожила замужем за
…Я разыскала бабу Машу под Томском, на острове, в… келье женского монастыря в селе Молчаново.
— На вокзале добрые люди поманили меня сюда, в монастырь, — рассказывает она.
Прошлым летом баба Маша приняла постриг, стала сестрой Февронией, гордостью монастыря. Живёт в крошечной келье на втором этаже, гуляет только по монастырскому двору. Дальше — запрещено. Баба Маша вяжет и раздаёт сёстрам носки. Легко ходит по опасной винтовой лесенке вверх-вниз из своей кельи (хотя ей вот-вот стукнет 106 лет!) и даже отстаивает длинную службу в храме.
А через мощные стены монастыря то и дело перелетает зовущий ветер с широченной здесь Оби, совсем недалеко принявшей воды главной кузбасской реки — Томи.
Уезжала я оттуда и думала: есть женщины в кузбасских селеньях, есть!
Лариса Максименко
