Был обычный зимний день. 23 декабря 2017 года. Наша хореографическая школа уже была готова к Новому году. Кругом ёлки, игрушки и гирлянды.
«Россия – это ледяная пустыня, по которой ходит лихой человек с топором»… И не только. Unsplash
Вся страна закупалась в магазинах продуктами к новогоднему столу, тем временем мы, танцоры, готовились к отчетному годовому концерту. Нельзя было и думать о праздниках. Сначала «отчётник», а только потом мысли о каникулах.
Наши «сводные репетиции» (писала про них ранее, но всё же напомню, что это. С четвертого по десятый класс ученики собираются, чтобы прогнать порядок номеров и сами выступления) обычно проходили на сцене. На авансцене (край сцены) сидели ребята, ждущие свой номер, а на основном пространстве был прогон танцев. Но в этот день правила изменились. Мы репетировали в обычной аудитории с большими окнами. Этот момент уже мне показался странным.
Что-то сегодня будет не так...
Я смотрела на гуляющих в парке людей, на проезжающие мимо машины, на огромные падающие хлопья снега и думала о следующем. Почему мне приходится сидеть здесь, в заточении, слушать все недовольства преподавателей, прогонять один и тот же номер с целью «лучшего запоминания», хотя этот танец мы учим уже два года. Почему я не могу так же, как и другие, нормальные люди, ждать Новый год, ходить с родителями по магазинам для покупки подарков родственникам. Эти вопросы не хотели покидать меня. Я была на грани разочарования. Зачем я учусь этому ремеслу десять лет, если срок годности балерины истекает в тридцать. Эта профессия всегда была и будет неблагодарной.
Мои философские рассуждения перебил голос балетмейстера. Женщина в длинном черном платье произнесла название номера, где я танцую и мне пришлось пойти на прогон.
Когда-то я уже упоминала о самой глупой и ужасной ошибке балерин. Нет, это не про поступление в хореографическую школу. Это про не разогретые мышцы. Выполняя сложные хореографические движения на «холодные ноги» есть большой шанс получить травму.
Закончим все лирические отступления и вернёмся к истории. Я танцевала уже давно изученный номер. В постановке был один прыжок, который для зрителя кажется безумно легким в исполнении, но это не так. Во время этого трюка задействованы все клетки организма. Кто же мог подумать, что этот прыжок станет последним для меня и моей карьеры.
Из-за своих мыслей о смысле поступления в школу и профессии, я совсем забыла про разминку перед танцами. Не думала я, что желание о свободной жизни может воплотиться в реальность.
Так вот, всё время, что можно было потратить на разогрев я упустила.
Начало последнего в моей карьере танца
Я уже чувствую, как под коленом что-то начинает ныть. Боль приносит всё больше и больше дискомфорта, и я уже с трудом сдерживаю свои слёзы. «Все свои истерики дома в подушку» — нам всегда так говорили преподаватели. Старшие ненавидели наши плаксивые взгляды. Как только кто-то начинал психовать, балетмейстеры приходили в ярость.
С этими воспоминаниями я продолжала держать себя в «ежовых рукавицах» Но... Я упала на прыжке, который считался простым в визуальном смысле, но тяжелом в техническом. Музыка продолжала играть, но вот только я осталась в тишине наедине с собой. Никто не мог понять, почему я не встала после падения. А я не могла уже вернуться на место — колено заблокировалось в согнутом положении; у меня не было сил справиться со своим телом. Разогнуть ногу не получалось ни при каких условиях.
Тут преподаватели поняли, что случилось и испугались. Никогда не замечала на их лицах какие-то другие эмоции кроме гнева. Испуг был понятен для меня. Они несли ответственность за нашу жизнь на протяжении всего времени. Но и не только документы повлияли на их настроение. Каждый танцор хоть раз в жизни, но все равно бы получал травму. Наши балетмейстеры, у которых стаж переваливал уже за четверть века, понимали, насколько мне приходилось больно.
После
Отмотав вперёд несколько влиятельных на мою карьеру событий, вернусь к конкуренции. Вы уже наверняка догадались, что я всегда хочу иметь место лидера, не зависимо от профессии.
Но вот только после травмы лидером я не могу быть. Мне нельзя заниматься спортом. Стоит забыть про все репетиции, фестивали, про всю хореографию в целом. Только персонаж по имени N (если забыли, кто это, вернись к прошлой публикации — там будет ответ)) не разрешал мне так просто уйти.
Как только я упала, то сразу же увидела глаза своего соперника. Мой враг уже собирался отмечать победу. К сожалению, для него и, к счастью, для меня — я не сдавалась так просто.
Здоровье, действительно, решило меня покинуть. В колене нашли кисту и разорванный мениск. Вообще, я думала, что моя травма хотела дать мне перерыв, чтобы я поняла, что такое свободная жизнь подростка. Как итог: я «подлечилась» за два месяца. Начала часто гулять (причем возле хореографической школы, что очень забавно), читать книги, учить всю домашку в обычной школе. И наконец-то поняла, что такой распорядок не для меня. Слишком много свободного времени. После частой активной работы, жизнь с таким темпоритмом кажется скучной.
Я вернулась! Восстановилась из пепла, как птица феникс. Несмотря на запреты врачей, я всё-таки вернулась, чтобы доказать, что никто не сможет подвинуть меня с места.
Последствия были очевидными. Мою танцевальную обувь, которая стоит недешево, воровали перед выходом на сцену. Большинство из группы перестало со мной даже здороваться. А когда мне стоило прийти в аудиторию на урок, все начинали хихикать и переговариваться между собой. Меня это никак не останавливало. Я продолжала ходить на занятия, чтобы доказать самой себе, на что способен этот стальной характер внутри меня.
Никакая конкуренция, обиженные на меня девочки и недовольство группы не смогли сломать во мне любовь к работе. Если кто-то и думал, что я осталась одна, то он ошибался. Меня окружала хореография, которая делала меня сильней, а потом и вообще стала лучшем другом. Когда-то я ненавидела танцы, но потом всё изменилось.
Все свои чувства я выплескивала на сцене. Танцы стали для меня терапией.
Анастасия Галаева
